Билет на тот свет

«258 погибших. 134 пропавших без вести». «Самые большие жертвы среди миллионеров после катастрофы «Титаника». «Авиакомпания утверждает, что причиной катастрофы стал теракт», – я пролистывал газеты, сидя в кафе в холле центра международной торговли, и обратил внимание, что даже деловая пресса не удержалась от излишних деталей. Я, было, подумал, что в этой жизни так легко бывает купить билет на тот свет, как вдруг чьи-то нежные руки закрыли мои глаза.
– Максим!!! – радостный и звонкий возглас заставил меня вскочить, отбросив в сторону ворох газет. Чашка с недопитым кофе полетела на пол. Не давая опомниться, девушка так ловко бросилась мне на шею, что две пожилые дамы в хиджабах, сидевшие за соседним столиком, деликатно отвернулись. Я не верил самому себе. Это была Кристина – первая красавица нашего класса, по которой сходила с ума вся школа. Дитя любви между народами и жертва железного занавеса одновременно, она появилась на свет благодаря страстному роману между отличницей МГИМО и британским дипломатом, стоившему комсомолке места в секретариате министра иностранных дел, и карьеры – англичанину. Мы не виделись со дня окончания школы, – о ее судьбе больше я ничего не слышал. Она присела за мой столик и стала пытать расспросами:
– Ты первый, кого встретила с выпускного вечера. Поэтому рассказывай все, что знаешь, абсолютно все.
– Извольте, сударыня, – я улыбнулся. – Ленка, твоя лучшая подруга через год вышла замуж за Славика, у них уже четверо детей. Андрей, как и мечтал, поступил в летное, но тогда на полеты денег не давали, он ушел из армии, запил и погиб в пьяной драке. Саша Леснин прошел обе чеченские, теперь на нем живого места нет, а Ромка, закончил с красным дипломом физфак и быстро уехал в Штаты, говорят, он начальник отдела в НАСА. Света – директор салона красоты, а ее сестра-близняшка Катя стала врачом-онкологом….
Более двух часов она слушала, почти не перебивая, только уточняла подробности, а потом поделилась своей историей:
– Сначала я сделала карьеру модели, потом была телеведущей в BBC, последние полтора года почти постоянно в России, снимаюсь сразу в трех фильмах, один уже скоро будет завершен. В принципе, ничего особенного, мелодрамы….
Кристина говорила о сюжетах кино и репортажах, об особенностях работы модели и журналистки, я же думал, как она прелестна, и кажется, совсем мало изменилась за эти годы. Вспоминалось, что в школе мы иногда называли ее Пересмешником, за веселый нрав и способность шутить, правда, вполне безобидно, по любому поводу. Вот и сейчас, рассказывая о своей богемной жизни, она то и дело иронизировала, и мне казалось, что где-то недалеко должны быть ее девчата-подружки, – эту теплую компанию учителя всегда старались рассадить, иначе хихиканье и смешки на весь урок были обеспечены. Во мне стали оживать чувства, о которых еще в школе я себе запретил даже мечтать, и потом, в течение многих лет, был уверен, что забыл об этом навсегда.
– Ты замужем? – спросил я.
– Была. Около года. Сынок одного министра, по совместительству, владелец фабрики, трех ресторанов, ночного клуба и любитель кокаина. На публике – очень интеллигентный, необычайно эрудированный и очаровательный человек, а в домашней жизни – хамло и тиран. Еще когда он ухаживал за мной, в прессе был шум, что они с друзьями, нанюхавшись дури, бросили с балкона какую-то девицу, та только чудом осталась жива. Скандал сумели замять, а этот хлюст твердил мне, что все это – политические игры, что он ни при чем, я же, дурочка, поверила. Просто в голове не укладывалось, что такой воспитанный молодой господин, почти джентльмен, может иметь другое, совсем не привлекательное лицо.
– А теперь?
– Полгода, как развелись. Последний месяц стал звонить едва ли не каждый день, то умоляет вернуться, прощенья просит, то требует, чтобы я была с ним, как будто я вещь какая-то. Ладно, это пустое…. Расскажи о себе.
– А что рассказывать, – усмехнулся я, – учился в авиационном. После диплома работал в «пятерке», – так один закрытый институт под Москвой называется. Потом позвали в «сушку», на экспортное направление.
– А семья? – спросила Кристина.
– Не успел. Или не встретил такую, как ты, прекрасную и добрую, – попытался я отшутиться. Не хотелось рассказывать о двух своих неудачных гражданских союзах, едва не завершившихся неудачными браками.
Она помолчала минуту-другую, а потом наклонилась в мою сторону и сказала:
– Знаешь, Макс, а я ведь была по уши в тебя влюблена.
В груди защемило, и сердце остановилось, как будто меня подвесили над пропастью глубиной триста метров. Кристина смотрела прямо в глаза необычно серьезным задумчивым взглядом, и в какой-то момент я понял, что это всерьез.
– Поначалу я сама не понимала, чем ты мне нравишься, – продолжала она. – Ведь ты был совсем не такой, как я, одновременно и немного взрослый, и немного шальной, любил строить какие-то механизмы, самолетики, заниматься всякой там физикой, и никакую музыку не признавал кроме этой….
– «Металики».
– Точно. Я однажды взяла Ленку, набралась смелости и зашла к тебе в гараж, помнишь? Там гремел тяжелый рок, а вы с Ромкой что-то собирали….
– Ракету. Мы ее пустили в окно к директору школы.
– И за это вас чуть не выгнали. Я не понимала твоих увлечений, но и не могла ничего с собой поделать, все больше втюривалась. Даже Ленка стала догадываться и предлагать свое участие. Но я считала, что не нравлюсь тебе, что у тебя на уме одни железки, хотя Ленка говорила, что так не бывает.
– Так и не было, Кристина, – я набрался смелости и ответил. – Ты мне очень нравилась. Не потому, что нравилась всем, а просто ты сама, как человек и как девушка. Все пять лет, которые мы с тобой проучились, с того момента как ты пришла в шестой класс.
– Это правда, Макс? – она взяла мою руку, – или ты говоришь это, чтобы сказать мне приятное?
– Это чистая правда, Кристинка.
– Но почему же, почему ты не говорил об этом, даже не давал мне понять?
– По тебе же сохла вся школа, а я не хотел быть одним из многих. Поэтому я и занимался, как ты сказала, механизмами вместе с Ромкой, чтобы не видеть ничего больше.
– Какой же ты был глупый, Макс, – в ее глазах появились слезы, – а я тоже – дура приличная. Мы с тобой потеряли лучшие годы, и потеряли свою первую любовь из-за идиотской гордости. Ты, небось, до сих пор в самолетики играешь?
– Они, конечно, побольше тогдашних и умеют летать, но смысл не поменялся, – грустно улыбнулся я. – Сегодня встречался со знакомыми журналистами. В «пятерке» мы занимались выяснением причин авиакатастроф. Теперь, если серьезное происшествие, – репортеры звонят за консультацией, а с этим несчастным «Боингом» они словно с ума сошли.
– Погоди, Максим, – Кристина вдруг засуетилась, стала копаться в сумочке, и достала какую-то бумажку. – Смотри.
– Что это?
– Билет. Если хочешь, билет на тот свет. Две недели назад я собиралась в Лондон, а оттуда должна была лететь в Канаду тем самым рейсом. Но за день до поездки отменила все эти планы. Можно сказать, мне крупно повезло.
Я смотрел на реквизиты в документе: дата и номер рейса, аэропорт вылета и пункт назначения – все говорило о том, что обладательница данного билета должна была встретить свой последний час над северной Атлантикой.
– Почему же ты передумала?
– Я устала, страшно устала. Такая жизнь не для меня, понимаешь, Макс. Хочу отдохнуть и начать жить заново, чтобы не было этих бесконечных съемок, диеты и фитнеса, хочу детей, наконец. Сейчас закончатся все проекты, я возьму отпуск на все лето и поеду в Сочи, или в Крым. Ты представляешь, я никогда не была на отечественных курортах….
Звонок мобильного телефона прервал ее слова. Она взяла трубку, посмотрела на определитель, и, побледнев как мел, ответила, срываясь на крик:
– Слушай, Руслан! И не смей ничего говорить! Ты достал меня дальше некуда! Ты целый год изводил меня! И теперь не хочешь оставить в покое?! Не звони и забудь мой телефон! Иначе я найду средства сделать тебе неприятности! – она резким хлопком закрыла «раскладушку» и бросила в сумочку. – Когда же это кончится? – сказала она сама себе, на мгновение забыв, что я рядом. – Прости, Макс, у меня стали сдавать нервы.
– У нашей конторы здесь в ЦМТ и в «Украине» есть несколько номеров, забронированных на три года вперед, так, на всякий случай, – я зажег сигарету и затянулся. – Думаю, что тебе стоит немного пожить вдали от дома, так спокойнее. И потом, ты всегда можешь остановиться у меня.
– Спасибо, Макс, ты очень мил, но я, если можно, откажусь. Неужели я убегу из дома из-за какого-то обкуренного папенькиного сынка! Что он может сделать? Проспится и успокоится, он же не дурак, чтобы из-за женщины портить бизнес себе и карьеру папаше.
– Говорят, природа на детях отдыхает.
– Только не на этих детях. Несмотря на то, что крышу у него иногда срывает, дела он держит в полном порядке. Кроме того, я надеюсь, что уже сдала свой билет на тот свет.
– Все равно не стоит искушать судьбу своим равнодушием, – продолжал настаивать я. – Я отменю все дела, и мы пойдем бродить по Москве, пообедаем где-нибудь. Потом ты выберешь себе апартаменты, а я привезу тебе все, что надо. Впереди выходные, мы можем сорваться куда-нибудь, например, в поездку по Золотому Кольцу.
– Придумано здорово, только у меня съемки, – улыбнулась Кристина. – Давай встретимся в воскресенье около пяти прямо здесь, это очень символично, ведь будет девять дней, как я должна была умереть, тогда и придумаем что-нибудь. Раньше я просто не могу – сегодня допоздна в студии, а завтра целый день – дубли на каком-то военном полигоне. Говорят, что разрешили со скрипом, и второй раз не дадут. Зато и понедельник, и вторник я свободна. Вот мой телефон, – она написала на открытке свой номер, а я ей протянул личную визитку, – отлично, теперь мы на связи. А сейчас извини, я уже на полтора часа опаздываю. Давай прощаться, надеюсь ненадолго.
Она быстро поцеловала меня в щеку, и тут же застеснялась.
– Кристина, – сказал я, – если тебе будет что-нибудь нужно, просто позвони. И, вообще, звони, когда захочешь.
– Пока, Макс, надеюсь, ты не передумаешь еще раз встретиться с такой взбалмошной особой, – Кристина повеселела, и к ней вернулся ее ироничный тон. – А если передумаешь, соизволь сообщить. Ведь я еще кинозвезда, хотя далеко и не первой величины. Не провожай, не люблю этого.
Улыбнувшись напоследок, она убежала, забыв памятный билет на столе. А я, чтобы не чувствовать время, провел на работе остаток пятницы и всю субботу.

В воскресенье я взял такси, оплатив машину с утра и до часу ночи, и, не в силах сидеть дома, полдня катался по городу. На полшестого был заказан столик в «Александрете», уютном греческом ресторане. Когда я вошел в центр, было еще сорок минут до назначенного времени. Переживания были настолько велики, что, расположившись в кафе, я не отрывал взгляд от главного входа, с нетерпением ожидая увидеть, как она спешит ко мне своей легкой, порхающей походкой. Мне представлялось, как мы будем поднимать бокалы за встречу после стольких лет, вспоминать школьные годы и наших друзей, смеяться над нашей непонятливостью и грустить о том, что уже не изменишь. Как мы будем бродить по ночной Москве, а под утро решим поехать куда-нибудь....
Заметив, что замечтался, я резко одернул себя: нечего рассчитывать на то, что может только сниться, ведь мы из таких разных миров. Богемная работа привязывает к себе сильнее наркотиков, и вряд ли она сможет отказаться от привычного образа жизни, чтобы искать счастья с авиационным инженером, пусть и достаточно успешным. Ее аллергия на съемки пройдет вместе с последним днем отдыха, а наша сегодняшняя встреча может быть лишь приятной прогулкой в прошлое двух школьных друзей….
Звонок мобильника прервал мои размышления. На часах было пять минут шестого. Дисплей показывал номер Кристины. Пытаясь скрыть волнение, я ответил спокойным тоном:
– Кристина, привет. Ты где сейчас?
Однако со мной говорили незнакомым женским голосом.
– Молодой человек, я правильно поняла, что Вас зовут Максим?
– Да, а кто вы? И что происходит?
– Я врач скорой помощи, моя фамилия Смирнова. К сожалению, случилось несчастье. Кристина скончалась несколько минут назад у нас в машине. Мы ничем не смогли ей помочь, это был удар ножом прямо в область сердца. Ее убил бывший муж, подкараулив у подъезда, он задержан. Ваш номер – последний, кому она набирала, причем за несколько минут до трагедии.
У меня перехватило дыхание, но я нашел в себе силы и спросил:
– Могу я что-нибудь сделать?
– Да, можете. И, по видимому, сейчас больше некому о ней заботиться. Ее мать умерла три года назад, а отец за границей, по крайней мере, так говорят соседи. Подъезжайте в институт Склифосовского и позвоните. Я вас встречу. На всякий случай, я спрятала ключи от ее квартиры, но зайти Вы сможете только с милицией, потому что они опечатали дверь. В милиции же Вам вернут личные вещи….
Врач все обстоятельно объясняла, но я отключился от реальности, плохо представляя, что она говорит и зачем все это. Наконец, женщина не выдержала:
– Молодой человек, нам тоже сейчас тяжело, но если вы действительно любите эту девушку, все, что вы сейчас можете сделать для нее, это поступить так, как я вам скажу.
И я поехал в Склиф.

Кристину похоронили рядом с матерью. Я позвал всех ребят, кого смог найти, но пришел почти весь класс – многие узнали об этом из новостей. Были коллеги, подруги и знакомые, было много поклонников, некоторые даже из Европы. Из Англии приехал ее отец. Этот высокий британский аристократ, в молодости, наверное, был очень красив. Те, кто встречался с ним раньше, говорили, что он за эти дни постарел лет на десять.
Потом мы с ним пили русскую водку, и он рассказывал мне о своей любви к советской комсомолке родом из кубанской станицы, как родилась дочь, и как им не дали соединить свои судьбы. Он вспоминал свою клятву в семейной церкви, что пойдет к алтарю лишь с одной женщиной на свете, томительные годы ожидания, редкие встречи и радость, когда рухнул железный занавес. Как, наконец, они смогли обрести счастье, но таким недолгим оно оказалось. Перед отъездом он сказал мне, что завещал похоронить себя в России, рядом с женой и дочерью.
Мы переписываемся, и однажды с письмом пришло несколько фотографий его поместья: около небольшого старинного дома среди цветочного ковра стоит фигура стройной девушки из белого мрамора. Кажется, что это не камень, а фея из далекой волшебной сказки парит над кустами белых и красных роз.
Я не стал рассказывать ему о том, что Кристина отказалась от поездки в Лондон, и от полета на том злосчастном «Боинге». Билет, который она забыла на столе, теперь всегда со мной вместе с ее фотографией с выпускного вечера. Я часто вспоминаю наш последний разговор и спрашиваю себя об одном и том же: как изменилась бы наша жизнь, окажись мы с ней чуть-чуть смелее? И почему я – руководитель большого отдела, не смог уговорить одну хрупкую девушку поступить так, как считал нужным?
Не знаю, какие вопросы задает себе благородный английский рыцарь, но несколько раз в году, когда он приезжает в Москву, мы с ним пьем водку, разбавляя ее тихой и светлой грустью.

поделиться

Максим Бессмертный

18.02.2005