О смертной любви...

Любить -
           это с простынь,
                              бессонницей рваных,
срываться,
              ревнуя к Копернику,
его,
     а не мужа Марьи Иванны,
считая
         своим
                соперником.
                       В. Маяковский.
                                          
Вечером было тихо. Легко гулялось, фонари горели вполсилы, ветер не сдувал парики, а девушки всё ещё были красивы. Чашка кофе-гляссе, выпитого заранее, нежно убаюкивала душу, переместившуюся после праздников поближе к животу. Очевидно, там теплее, и, что самое главное, там всё-таки неплохо кормят! 
Несмотря на всю эту прелесть, настроение было скверным. Темнота скрывала в себе всю прелесть мира, окна горели не мне, а лужи манили ботинки своими глубинами. Асфальт был твёрд, а людей на улице не было вовсе.
Я уже ничего не хочу знать и помнить после всего, что увидел. Это был плевок в мою сторону. И именно это не давало мне покоя всю дорогу. Сколько бы советов мне не давали, я всё равно буду делать по-своему. Где ветер? Мне, знаете ли,  последнее время скучно без него. Конечно, если я скажу, что с ним интересно разговаривать, меня неправильно поймут, но это так. Здесь можно найти много слушателей, но нужно ли высказать всё, что выкипело? Я себя душевно нехорошо чувствую, так зачем же делить эту сложность с кем-то? Ему же тоже станет плохо? 
Ну хорошо, если вы меня так просите…
                                                               
Говорю шёпотом
                     её имя,
А в груди – что-то
                        Больше, 
                                Чище
                                      Пылает
Слов ненужных, комментарий
                                      Излишних.
Мало
      телу воздуха, не хватает.
Я – воздушный, с шариком
                                   Под майкой
                                                Взлетаю…

- Молодой человек! – у этого старика был забавный, даже классический еврейский акцент, - Что-ли ви не слышали, что в театре нужна тишина? Прекратите вертеть вашей красивой головой! – последняя фраза затруднила его больше всего из-за множества «р».
- Извините, Ребе, я не нарочно.
Это всё девушка на балконе.
- И чтоб я так жил, чтобы ви называли меня своими именами! Меня ещё мама назвала Израилем, а папа называл меня нежно Изя. Боги ты мой, какой у меня был папа! Прелесть, а не человек, - ему не дали договорить. А было вполне занятно послушать о его родственниках.
- Мужчина! – театр зашумел.
- Таки всё! – он ругнулся на своём родном, и продолжил смотреть спектакль.
На афише было что-то интересное, но актёры потеряли сегодня одного зрителя в моём лице.
Это всё девушка на балконе.
Интересно, а она одна? Здесь есть антракт?
- э… - я не знал, как к нему обратиться, - товарищ Израиль, а антракт будет?
- Какий ви всё-таки нетерпеливый! Спектакль только что имел честь начаться, а ви уже на выход!
- Так будет, или нет?
- Молодой человек!..
- Понял, антракта не будет.
Кто она? Неужели по городу ходят такие люди?
Скажите, как можно описать красоту? Хорошо, оконкретизируем, красоту природы уже описал Бианки, красоту стиха – Пушкин, но кто сможет описать красоту этой девушки?
И я не буду.
Пусть воображение каждого нарисует себе самое прекрасное, то, от чего сердце под майкой ускоряет ход, от чего лёгкие набирают вдвое больше воздуха, заставляя воспарить, от чего не хочется отводить глаз.
Нарисовали? Тогда продолжим.
   
Спектакль закончился до того, как я дошёл до шестого круга ада. Дышать стало значительно светлее. Гросслюстра, нависавшая над темечком, осветила место пребывания девушки, но где она сама? Бегом!
Я пытаюсь протиснуться к выходу… Вы когда-нибудь ездили автобусом в час пик?
Светлые волосы! Светлые волосы! Да их здесь много!
Химия в первую очередь подарила нам блондинок.
Вот она! Догнать, задержать, допросить! Нет, это не она… Где?
Я опять один.
Я уверен, что видел её раньше. У меня отличная память на лица! Может, просто её черты показались мне знакомы, или она на самом деле была тем, о ком я думаю так долго. Даже страшно становится! Нет, этого не может быть! Абсурд! Как такое возможно?  
   
- Это – яркий представитель мезозоя, - я ненавижу экскурсии. Обычно, для начала, делаю умное лицо, но, при первой же возможности и близости выхода, ретируюсь. 
Так же было и в этот раз. Я стремительно покинул помещение. Ветер набивался в уши, глаза слезились. Я понял, что бежал только после того, как столкнулся с человеком. Удар голова – голова заставил нецензурно выругаться. Человек уронил на пол какие-то бумаги.
- Извините, это я виновата, - вот это да! Девушка…
- Да нет, ну что вы! Мне не нужно было бежать так быстро. Давайте, я вам помогу, - я быстро присел, начал собирать всё в кучу, занервничал, что-то успел помять, но с поставленной задачей справился. Она смутилась, хоть и незаметно.
- Спасибо, - она не хотела уходить. Её глаза как-то любопытно заблестели. На щеках появился чуть заметный румянец. Да и я не очень-то торопился.
- А в какую сторону вы направляетесь?
- Мне нужно пройтись по музею, я работаю над защитой диплома.
- Да? и по какой теме?
- Если по-простому, то о древнем Египте. Вы не представляете, как это интересно!
- Нет, не представляю. Вы на историческом факультете?
- Так, у меня есть предложение, давайте избавимся от «вы»! Я больше не могу притворяться культурной!   
- Хорошо, но мы даже имён друг друга не знаем.
- Ия.
Ия… Говорить что-то внятное отпало даже желание. Ия…
- Андрей, - ужасным показалось мне моё имя!
По своей натуре я удивительно скромен. Конечно, в своих взглядах я могу показаться смелым, в своих действиях отважным, но это никогда не скроет мою внутреннюю робость.
Шли мы медленно. Скорее, даже прогуливались. Времени было много.
Разговаривать с ней не получалось. Знаете, с ней очень интересно молчать. Таким достоинством обладают далеко не многие. Она смотрела в пол. Может, там было что-то интересное? Пришлось тоже взглянуть.
Пол был усыпан мелкой крошкой. Влажная уборка придала ему блеск, а мягкие диваны – комфорт. Шаги наши казались воздушными. Мои ладони немного вспотели, это был первым признаком волнения. Я о ней ничего не знал. Сейчас мне это казалось абсолютно неважным. Мне улыбнулось небо.
 
Я как-то и не заметил, как мы дошли до нужного нам зала. Ия посмотрела грустным взглядом в его сторону, улыбнулась щеками.
- Мне пора.
- Ия… я… ну… - что это?
- Завтра?
- Да.
- В семь. У входа в музей.
- Да.
- У тебя на лбу шишка, - она сказала это, уже отвернувшись. Я потрогал лоб. Шишка жутко болела, но настроение испортить не могла. Кто бы мог подумать. Я очистился. Мой жизненный заряд возрос многократно.
Почему именно она, это чистое создание? Я для неё, должно быть, простейший. Но этого я точно не знаю.
Подождём.
- Ия…
- Мужчина, вы тоже желаете подключиться к экскурсии? – спросил тот же экскурсовод, от которого я только что колобком укатился.
- Нет, - пришлось убегать снова.
              
И вот, уже волосы
              Начинают подскакивать,   
                                  Кричать,
                                        Указывать
На неё от лёгких прикосновений
               Рукой
                        И плечом,
В общем-то –
                  Телом.

Я не помню, кода это было. Должно быть, в январе, потому что добирался я очень долго. Снегу намело за всю зиму, и ещё на две вперёд. Я радовался ему. Но только до тех пор, пока нога не вступала по колено в сугроб. Холод медленно забирался вверх по штанинам,
доходил до спины, и тело пробивала крупная, веселящая окружающих дрожь. Школьники прыгали в сугроб, оценивая друг друга по неизвестной мне шкале измерения – смехом.
Лица прохожих были цвета лобо. Автобусов, огромных машин, не было видно на расстоянии вытянутой руки. А может, их просто не было?
Я опаздывал. А может, спешили часы? Всё вокруг казалось ненастоящим.
- Ия, извини, я опоздал. А цветы из-за такого мороза завяли, - пришлось отшутиться, обычно, это помогает.
- Мне жаль цветов. Но сейчас главное, что ты доехал, я начала беспокоиться.
Волна пробежала по телу. Во мне – волнение четырёх баллов.
- Как тебе погода? – главное, что на сегодняшний день придумали англичане, - это лучшее начало беседы.
- Прекрасная! Лучшей погоды для первой встречи просто придумать невозможно!
По-моему, на морозе видны все негативные черты человека. Достаточно посмотреть на то, как он морщится от попадающего в лицо снега. Легко увидеть, что у этого ушла жена, её повысили по службе, а им просто нравилась жизнь, на их лице была улыбка.
Показалось, что Ия – разведчица. Черты её лица ничуть не менялись от холода, ветра. Её лицо, а может, и душа были чище этого снега.
Нужно было что-то придумать. Не ходить же вот так по улице! В такую-то погоду! Автоматическим движением я пробежался по карманам. Большинство из них были по своему обыкновению пусты, но один, как островок жизни для утопающего, был набит спасительными кокосами.
- Ия, самым важным для нас искусством, конечно же, является кино, но, может, лучше сходим в театр? У меня там знакомые. Ты была когда-нибудь за кулисами?
Было видно, что это предложение её заинтересовало.
- Нет, я ни разу не была за кулисами! У тебя там, правда, знакомые?
Она радовалась по-детски. Казалось, что она сейчас захлопает в ладоши.
- Да, правда, пошли. Там начало через полчаса.
В холле театра всегда много народа перед спектаклем. Люди что-то обсуждают, решают свои проблемы. Мы же с Ией, мелкими перебежками, чудом пройдя через билетёра, не заплатив, зашли в зал.
Первый звонок. На него обычно не обращают внимания. Продолжают мирно беседовать.
Второй звонок. Люди зашевелились. Разговоры стали громче, потихоньку начал наполняться зал.
- А как мы без билета прошли? – она улыбнулось. Это было для неё маленьким приключением. Для меня же – обычное дело.
Театр для меня – родное место. Я чувствую его. Но с каждым годом он становится для меня всё меньше.   
- Не знаю. Наверное, повезло, - какой же я грубый!
Третий звонок. Ия взяла меня за руку…
Господи, неужели у меня разорвалось сердце, и я уже с тобой? Я не чувствую ничего, кроме её тепла! Во мне – волнение одиннадцати баллов.
- Андрей, - она волновалась не меньше моего, я слышал её дыхание, её взгляд метался, она не смотрела мне в глаза, - в такие моменты положено клясться.
- Так давай же поклянёмся!
- В чем?
В голове появились банальные мысли, но быстро прошли.
- Ничего не идёт в голову.
- Тогда, давай поклянёмся, что если потеряем друг друга, то встретимся здесь, в театре, на этом же спектакле, в это же время.
- Клянусь.

Буквы забыты,
                Руки опущены
                                По швам.
Звоню.
       Здороваюсь.
                 «Я» - к      
                           Вам.
  
Сегодня спектакль был мне неинтересен. Он молчал. Единственный человек, которого я слышал, была Ия. Удивительно, но за эти полтора часа я узнал о ней всё. Она говорила так, как будто это было с ней в первый раз. Она тихо смеялась, шутила, быстро смотрела на меня. Я понял, что это было, но был не до конца уверен.
Кулисы опустились. Ия посмотрела на меня ожидающим взглядом.
Я специально выдержал МХАТовскую паузу.
- Пошли.
В зале уже почти никого не было. Только работники сцены и уборщицы. Я помог ей подняться на сцену, мы оказались внутри целого мира, незнакомого для многих. Суеты не было, все славно поработали и собирались идти домой. Оставалось только снять грим и принять облик обычного человека. Хотя какой обычный человек из актёра? Даже в жизни
они играют то короля, то шута, а то и просто влюблённого, перечитывающего письмо, пахнущее духами любимой.
- Штандартенфюрер, за долгое отсутствие упор лёжа принять!- так меня называл здесь только один человек.
- Я воль, мой генерал! Виталий Геннадиевич, здравствуйте!
Это был милый человек, который даже в своём преклонном возрасте шёл в ногу с современностью. И что самое главное, он был моим лучшим другом.
- Как там твои дела?
- Да как они ещё могут быть? Хорошо! Виталий Геннадиевич…
- Андрей, просто Геныч, ты что, забыл?
Я незаметно кивнул головой, указывая на Ию.
- Бонжур, мадам! – этот старик успевал не только за модой, но и за девушками! – Мадмуазель, - Ия ответила автоматически. Она даже не обратила внимания на моего знакомого. Она осматривалась, ей всё здесь было интересно, - ах, извините, я засмотрелась. Первый раз за кулисами.
- Тогда я попрошу мою спутницу жизни показать вам округу! Люда! – у него был отличный баритон, -  подойти сюда, пожалуйста!
На мизансцене появилась статная женщина, жена Геныча.
- Людочка, милая, покажи нашей юной гостье всё, что можешь показать!
- Хорошо. Только скажи мне, как тебя зовут, чистое создание?
- Ия, - она совсем заскромничала! Может, ей никогда не уделяли столько внимания?
- Прекрасное имя! Пойдём.
Нежная половина неспешно удалилась.
Геныч повернулся ко мне на пятках, взглянул строго исподлобья, но взгляд его медленно сжалился, начал меня спрашивать. Вот они – актёры!
- Андрей, я уважаю твой выбор. Послушай меня, повидавшего человека. Я буду только рад, если у вас всё получится, так как я вижу, что это ваша первая встреча.
- Но как?.. – полковник разведки. От него ничего не утаишь. Каким ветром его занесло в актёры? Может, южным?
- Во-первых, тебя я слишком хорошо знаю, чтобы не заметить, как ты себя с ней ведёшь – робко. Ты пока сам не уверен. Ведь так?
Получилось только утвердительно покачать головой.
- Второе, приёму первой встречи за кулисами ты научился у меня!
- Геныч! – старик!
- А что? Ещё скажи, что это не так! Да я тебе за это… Упор лёжа!
Сейчас проверим, кто тут кого учил!
После долгих лет знакомства с этим человеком, я знал, что лучше такие приказы исполнять, а то… В общем, Геныч относился ко мне как к сыну. Всегда хотел меня видеть минимум в милиции. Я тоже хотел оказаться там, но зрение мне не позволило. На пятидесятом отжимании Геныч сам меня поднял.
- Ну, что я могу сказать вам, молодой человек, уважаю! Моя школа!
- Спасибо, - переводя дыхание, выговаривал я.
- Я думаю, что Люда про тебя плохого не расскажет. Ты её знаешь. Посплетничают немного, посмеются, так что всё будет нормально. Я надеюсь.
А вот и они. Андрей, последнее, что я тебе хочу сказать: верь ей и не сомневайся в ней. Никогда. Понял? Сделаешь это, считай, что её уже нет.
- Спасибо, Геныч, хорошо, что встретились. За тебя все переживают, ты бы хоть позвонил.
- Ничего, переживёте. Я жив, по-моему, здоров, так что можешь за меня не волноваться. Ну всё, давай, отчаливай, а то сейчас заставишь старика заплакать!
Его глаза на самом деле заблестели от слёз. Он обнял меня так, как обнимают дедушки своих внуков, - грубо, но ласково. Ия и я ушли.
  
- Дядя Миша, спасибо, что пропустили, - сказал я билетёру.
- Ладно, ладно! Иди! Только тебе придётся научить меня играть.
- Хорошо. До свидания.
Ия не сразу поняла, что происходит.
- Так вот, как мы прошли без билета!
Да, именно так.

Люди отныне - 
            Просто мусор,
                         Место на земле.
Бегают улицей
                   Майками потными,
                                          Орут
Ко мне…

Мы снова шли молча. Мне хватало того, что она держит меня за руку. Пришли мы нескоро. Дороги совсем замело. Пришлось протаптывать тропинки снова. Голова отказывалась думать, ноги отказывались идти, руки были вместе.
Всё, вот её подъезд. А мы ещё встретимся? Этот вопрос мучил не только меня.
Ия прошлась рукой по моему плечу, и первый раз посмотрела мне в глаза.
- Завтра я не могу, - это уже я не выдержал молчания, - давай сразу в субботу.
- Я не дождусь, это же целых два дня…
- Нет, это всего два дня.
- Не переубеждай меня. Мне хорошо просто молчать с тобой, - мы одинаково думаем, - я не знала, что так может быть, - она опять опустила глаза. Время! Только сейчас я понял, какой враг мне время! Ия нехотя отвернулась.
- И всё-таки, зря ты не женился на Маргарет Тэтчер, - это уже Люда постаралась!
- Мне никогда не нравились холодные женщины.
Ия ушла. Но, по-моему, успела улыбнуться. Дома я был уже через час.
   
Комната моя озарилась лучами Солнца! Даже ночью я ощущаю тепло светила. Но сейчас меня могла согреть только любимая кровать, на которой я уже провёл половину своей жизни. Я был истощён.
Снов я не видел.
 
Дни медлят. Кажется, что я уже целую вечность не видел Ию. Но спасало то, что ещё задолго до нашего с ней рождения придумали телефон.
- Андрей, тебе нужно это знать, - голос её был наполнен тревогой.
- Что-то случилось?
- Нет, ничего страшного. Может, это – просто чушь, но мне приснился нехороший сон. Только ты не перебивай меня, хорошо?
Так вот, я видела тебя. Ты плавал в реке, но в реке была кровь. Ты плакал, но не от боли. Ты плыл к берегу, но не мог выплыть. Потом я увидела себя. Я хотела до тебя дотронуться, но ты отталкивал меня, или просто не замечал. Я как будто рукой проходила сквозь тебя. Потом ты опять заплакал. Вот и всё.
- Так, ты не волнуйся, всё будет хорошо. Встретимся, как и договорились.
- Андрей, поверь мне, здесь что-то нехорошее! – она почти заплакала, а у меня в голове не укладывалась, почему она так переживает! Что с ней?
- Хорошо, я тебе верю.
- Нет.
- Ия, давай встретимся сегодня. Прямо сейчас! Я хочу тебя видеть! Я за тобой заеду.
- Нет, это ещё не всё!
Я повесил трубку.
Добрался на удивление быстро. Почти бегом бежал к её дому. У самого подъезда поскользнулся. Было ощущение, что что-то меня держит.
Лифт не работал. Я забрался на пятый этаж бегом. Позвонил в дверь. Никаких движений не последовало. Позвонил ещё настойчивее. Что-то зашевелилось. Дверь открыл человек моего возраста. И в мягкой форме сообщил, что Ия не хочет меня видеть. Удивление моё не исчислялось ни словами, ни цифрами.
- Ия! Ия, выйди! – крикнул я.
Молодой человек нежно толкнул меня так, что я чуть не упал.
- Почему?! Кто ты такой?!
Очевидно, парень не понял юмора, и закрыл дверь, перед этим пригрозив.
- Скажи ей, что я хочу её видеть! Нет, лучше пускай вспомнит клятву!
Ответа не последовало.

Я уже ничего не хочу знать и помнить после всего, что увидел. Где ветер? Мне, знаете ли, последнее время скучно без него. Это был плевок в мою сторону. Что с ней случилось? Почему? В голове моей оставались только вопросы. Ответов не было.
В комнате темно и холодно. Стены стали нежно белыми. Неужели, я сошёл с ума? Я – пылающая Москва. Руки меня не слушаются.
Почему?
Теперь я точно знаю, что это было. Это было то, от чего нагрудный карман разрывается в клочья; то, от чего муравьи строят муравейники на спине; то, от чего не хватает воздуха; то, чему нельзя научиться. Я узнал об этом всё, я ощутил это, почти потрогал. Но самое главное то, что я теперь знаю любовь в лицо, а на лица у меня очень хорошая
память.

Я много
         воздуха 
                   на земле
                             забираю.
А вдруг
         ей
            не хватит!

- Молодой человек! – у этого старика был забавный, даже классический еврейский акцент, - Что-ли ви не слышали, что в театре нужна тишина?
Прекратите вертеть вашей красивой головой! – последняя фраза затруднила его больше всего из-за множества «р».
- Извините, Ребе, я не нарочно.
Это всё девушка на балконе.
Хорошо, чуть назад. Вот я опять здесь, в театре. Я ждал её до третьего звонка. На сцене сегодня «Граф Нулин». Люди смеются, а мне на руку капает слеза. Но я не плачу. Ещё одна. Я поднимаю голову. Надо мной – девушка со светлыми волосами, короткими губами и добрыми, хоть и заплаканными глазами. Лица таких красивых девушек, как она, не меняются, даже если они плачут. Я её наконец-то узнал. Ребе тоже посмотрел вверх.
- Молодой человек, не отпускайте её от себя. Никогда. Слышите меня? Никогда!
Но я не слышал его. Я выбирался из зала, чтобы забежать на балкон, но в ту же секунду спектакль закончился. Я упустил её из виду. А может, это была не она?
Я опять остался один в зале.
- Она опять не пришла? – Геныч переживал за троих.
Нет, это всё неправильно! Мы оба знали, что между нами что-то есть, так зачем от этого сразу отказываться?! Я никогда не пойму, пока…
- Андрей, - голос Люды.
- Да?
- Она пришла.
Где она? Я обернулся. Ия стояла рядом с Людой, понурив голову, как она делала при первой встрече.
- Поговорите, - Люда мудра, и всё понимает. Она ушла, но я был уверен, что всё семейство сейчас наблюдало за нами.
- Почему? Зачем ты меня так мучила?
Пауза.
- Почему? – я взял её за руку. Она пылала. Сложилось впечатление, что у неё был жар.
- Андрей, прости меня, я была неправа! Я побоялась, что…
- Чего ты побоялась? – у меня уже начал зарождаться спортивный интерес.
- Я боялась, что слишком сильно полюблю тебя, а ты не ответишь тем же.
- Но как ты могла такое подумать? Ты же меня не знаешь, ты не интересовалась обо мне! Тем более мы встретились только два раза!
- Как ты не понимаешь, - она плачет, скорее даже выпускает слёзы на волю по одной, - мне хватило одного взгляда на тебя!
Мы замолчали. Она оказалась в опасной близости от меня.
- Геныч, ты слишком стар! Не смотри!
Да и вам я смотреть на это не позволю!
Вот теперь можно.

Мы опять стаптывали метры. На улице не было снега. Был только лёд. Мы шли осторожно, нежно придерживая друг друга. Всё было хорошо.
- Ия, подожди, у меня шнурок развязался, - я освободил свою руку.
Она отошла. Я увидел Израиля на другой стороне дороги. Почему-то мне показалось, что он поманил её.
- Ия, не отходи от меня далеко, пожалуйста!
Она отошла ещё дальше. На другой стороне дороги был уже не Израиль, а неизвестный мне человек. Он посмотрел на меня и плохо улыбнулся. Он был за сто метров от меня, но я отчётливо слышал, что он сказал:
- Я же говорил тебе её не отпускать.
- Ия!
Всё, что я слышал – это скрип тормозов и шум приближающейся машины. Ия беспомощно посмотрела на меня. Я закрыл глаза и услышал глухой удар.
Ия лежала недалеко от машины. Я подбежал к ней и взял на руки. Она открыла глаза. Провела рукой по моему плечу.
- И всё-таки зря ты не женился на Маргарет Тэтчер, - сказала она потухающим голосом.
- Ия, почему ты уходишь от меня? Зачем? Подожди немного! Всё будет хорошо!
Моя куртка была в её крови. Я посмотрел туда, где стоял Израиль. Его не было. Ия, последними усилиями, сказала:
- Мужчины только огорчаются. Всё.
Я заплакал, но не от боли…

поделиться

Андрей Большой

<a href=mailto:sapog@tut.by>sapog@tut.by</a>

01.04.2005