Противоречивый и счастливый

Дизайнер и художник Дмитрий Агафонов - человек довольно противоречивый. Жил и работал в нескольких странах, но его пребывание там неизбежно заканчивалось одним - "надоело".
О том, как Дмитрий работал при российском посольстве в Лондоне, устраивал сюрпризы леди Диане и Франсуа Миттерану, трудился в Мозамбике и Камбодже, он рассказал нам.

"Из перестроечной России хотелось слинять за границу"

- Дмитрий, помните, как вы первый раз проявили себя в творческом отношении?
- Я рисовал с детства. Когда был во втором классе, оторвал кусок простыни, сделал из нее холст, загрунтовал зубной пастой "Поморин" и нарисовал осенний пейзаж. Это была моя первая картина.
- От родителей попало, наверное?
- Еще бы. По "первое число". Потом я учился в художественной школе и в реставрационном училище. В начале 80-х при строительном училище создали экспериментальное отделение, куда собрали лучших преподавателей. И я попал на первый курс этого отделения. Занимались реставрацией, архитектурными украшениями... Интересно было. По окончании училища пошел в армию.
- Армия не загасила в вас творческие задатки?
- Я хоть и занимался живописью, но вопреки традиционным представлениям никогда не был маленьким и щупленьким. Так что сломать меня было не так-то легко. Я попал в штурмовой батальон минометчиком. Полгода побегал с минометом, а потом меня взяли в штаб дивизии писарем.
- А где служили?
- В Венгрии. Кстати, на проводах пили кечкемет - венгерский вермут. Я  тогда еще не знал, что придется служить на родине этого напитка. Пока был в армии, у меня здесь дочь родилась. Мы с первой женой как раз только начали жить вместе. 
- После армии в институт поступили?
- Да. Я еще до армии пытался поступить в Плановый на экономиста, но завалил математику. Я этот предмет терпеть не могу.
- Зачем же тогда поступали?
- Я и сам не знаю. Просто родители хотели, чтобы я получил высшее образование. Мне сказали: "Иди в Плановый, будешь человеком". Я и пошел, чтобы человеком стать. Только время даром потерял. Сначала учился на дневном отделении, потом -  на заочном, а, когда оставался один семестр до защиты диплома, совсем бросил институт.
- Не вынесла душа поэта?
- В общем, да. У меня тогда было большое желание поехать за границу. Когда я из армии пришел, в стране гремела горбачевская перестройка, и все ринулись деньги зарабатывать, кооперативы организовывать. Я в нескольких таких кооперативах работал. Названия у них смешные были, типа "Кооператив имени Пупкина". Свою контору я не создал, потому что очень хотелось слинять отсюда, любыми путями. Писал письма в разные организации с просьбой взять меня на работу за границу по своей специальности - дизайнер, реставратор. Хотя мне, в общем, все равно было, кем работать. В Москве есть организация, которая занимается ремонтом российских посольств за рубежом. Я попытал счастья, и меня взяли. Так в середине 90-х я попал в Англию.

"Колымил на квартире сына Саддама Хусейна"

- Как вам показался Туманный Альбион?
- Сначала, конечно, интересно было. У нас была бригада из пяти человек. В Лондоне мы жили практически рядом с резиденцией принцессы Дианы на Кингстон Палас Гарден. Видели, как она по утрам бегает в Кингстон Парке. У нас окна выходили в садик, а за ним как раз парк начинался, огороженный низким заборчиком. Мы как-то подшутили над одним из наших работников. Он по ночам храпел сильно. И вот однажды мы его вместе с кроватью вынесли и поставили на дорожку парка, по которой утром должна была леди Диана бежать. Хотели посмотреть, что будет, но сами уснули, не дождавшись. А утром просыпаемся, видим - толпа полицейских и наш работник сидит на кровати, не понимает, что происходит. В общем, весело получилось.
- А в чем заключались ваши профессиональные обязанности?
- Мы работали от МИДа. В основном занимались атташе, посольством. Я там познакомился с репортером ТАСС Александром Пановым, который ориентировался в представителях всех держав. От него-то я и узнал о том, что сын Садама Хусейна купил квартиру в Лондоне, и требовались мастера-отделочники, чтобы привести ее в надлежащий вид. Свои услуги предлагали англичане и ирландцы. Ну и мы решили попробовать. Меня отправили посмотреть квартиру и оценить, сколько будет стоить работа. Квартира была большая, комнат 6 или 7. Сумма, соответственно, тоже  получилась не маленькая. У меня до конца визы оставалось всего пара дней, и я, посчитав, что здесь все равно ничего не светит, даже забыл про это. Но неожиданно иракская сторона решила нанять именно нас.
- Чем же вы им так приглянулись?
- Даже не знаю. Сам удивляюсь. Может, Ирак с Россией какие-то отношения налаживал. Или к нам симпатия была.
- А может, вас кто-то порекомендовал?
- Вряд ли. Дело в том, что я на этом объекте присутствовал не совсем легально. У меня была другая работа. Если бы узнали, что я тружусь где-то еще, меня бы в 24 часа выслали из страны. За нами приезжала машина, мы брали материалы и якобы ехали на один объект, а на самом деле - на эту квартиру. Это был такой своеобразный калым.
- А вы их вообще видели, самого Саддама Хусейна и его сына?
- Хусейна не видел. Да и сына тоже. Знаю, что он приезжал, но мы с ним не встретились. Там было много членов семьи женского пола - жены, сестры, по всей видимости. В общей сложности человек восемь.
- Насколько сложной была эта работа?
- Были, конечно, свои особенности. Изначально в квартире были белые стены и потолки. Единственное, что выделялось, - слитки золота с выдержками из Корана в рамке. Ими были обвешаны все комнаты. Когда я их все поснимал, получилась внушительная пачка золотых слитков на полу. Вкусы у восточных людей, конечно, своеобразные. Мы хотели сделать что-то более европейское.
- Вас нанимали как дизайнера или как отделочника?
- У меня часто так было, что сначала я занимаюсь только отделочными работами, а потом, когда с заказчиком налаживается более близкий контакт, переключаюсь на работу посложнее. Так было и здесь.
- К вашему мнению прислушивались?
- Да. Поначалу для отделки были подобраны не очень сочетаемые элементы. Выбирали сами иракцы. Накупили каких-то картин у уличных художников, не самых дорогих и не особо хороших. В итоге мы вместе с переводчиком и представительницами семьи сына Хусейна ходили в галерею, выбирали интересные работы. Я пытался объяснить, как я вижу эту квартиру.

"Российское посольство в Лондоне, как из фильма ужасов"

- На каком языке вы общались в Англии?
- С иракцами мы общались через переводчика. А вообще, в Лондоне я английский неплохо освоил.
- У вас, наверное, до отъезда в Англию была языковая подготовка?
- Только на уровне школьной программы. Но в школе учат классическому языку, а разговорный английский - совсем другой. Если диктора по телевизору еще можно понять, то на улице совсем не понятно, на каком языке разговаривают. Когда я приехал, хотел даже пойти на бесплатные курсы для эмигрантов. Но у меня было много работы, времени не хватало. Поначалу ходил со словарем по рынку. А однажды купил на распродаже рубашку, но дома оказалось, что ворот мне широк. Я заготовил тираду на 5 строчек с длинным объяснением, что мне нужно. Когда я все это изрек, продавец просто спросил: "Сhange?" И рубашку мне тут же поменяли. Со временем  английским я буквально перенасытился. Даже в лифт старался зайти один, чтобы не слышать, как пассажиры по-английски говорят, кому на какой этаж ехать.
- Сколько вы пробыли в Англии?
- Полтора года.
- А как решились проблемы с визой?
- Ее продлили. Я в Лондоне, когда мы реставрировали ограду на территории посольства, познакомился с женой посла России в Великобритании. Оказалось, что она тоже очень любит живопись. Со временем у нас установились хорошие отношения. Она даже предлагала мне привезти в Англию семью и остаться там насовсем. Российский посол к мнению жены прислушивался, и по ее рекомендации нам дали работу по восстановлению витража на здании посольства.
- А как вообще выглядит здание российского представительства в Англии?
- В Лондоне есть закрытая улица, на которой расположены посольства почти всех стран. Симпатичные такие домики. Наше представительство среди них - как из фильма ужасов, старое, неприглядное. Единственное достоинство - это витражи на куполе. Вот там мы и работали. Был у меня друг Сережа, однажды решил пошутить. В то время в Лондоне ожидался приезд президента Франции Франсуа Миттерана. Площадка на Кингстон Парк, куда должен был приземлиться его вертолет, как водится, оцеплена полицией. А наверху российского посольства стоит Сережа в оранжевом бушлате, работает. И вздумалось ему помахать полицейским ручкой. Через пару минут прибежали ребята в форме, выяснять, не собирается ли Сережа покушаться на Миттерана.
- Да уж. Опасная шутка. В общем, вы развлекались, как могли. Почему же вы не приняли приглашение жены российского посла остаться и вернулись на родину?
- Просто надоело. Все интересное мы посмотрели, в Сохо все заведения облазили. Там манера общения совершенно другая. Здесь можно взять бутылочку, посидеть, о жизни поговорить. В Англии так не принято. Даже если ты человеку интересен, он будет общаться с тобой лишь ограниченное время. Между мужчиной и женщиной тоже отношения по-другому строятся. В России все проще. И еще в Англии так чисто, что иногда хотелось специально плюнуть на вымытый с порошком тротуар. Когда я вернулся в Россию, в Шереметьево-2 меня сразу обматерили. Никаких тебе "простите-извините". Сразу чувствуется - Родина.

"О том, что тебя могли убить, не думаешь"

- Как ваше возвращение восприняли родственники?
- Я им писал о том, что мне предлагают остаться, и о том, что хочу вернуться. Конечно, мне отвечали, что я - дурак, упускаю такую возможность. Человеку, который там не был, это трудно объяснить. Оставаться в Англии насовсем я не собирался, а мотаться туда-сюда до пенсии мне тоже не хотелось. Хотелось какой-то стабильности, пора было уже думать о том, чтобы заниматься чем-то своим здесь, в России. Но здесь я пробыл всего два месяца. Начальник нашей бригады в Лондоне уехал в Мозамбик и вызвал меня туда.
- Зачем?
- Работать. Там нужны были специалисты разных профилей - по реставрационным и дизайнерским работам. А я в каком-то смысле - универсал, могу делать все это один. Поэтому вместо нескольких мастеров вызвали меня. В Мозамбике я пробыл год, а потом попал в Камбоджу.
- Вы там воевали?
- Воевал - это сильно сказано. Мы просто охраняли дорогу от хмеров, делали небольшие вылазки. Пробыл я там 4 месяца, а потом меня ранило в ногу. Начались осложнения, и меня отправили в Москву.
- Ваше участие в военных действиях как-то отражается в творчестве?
- Это отражается только на потреблении алкоголя. Совершил что-то плохое - хочется напиться. Проходит время, и это забывается. Сейчас вспоминается только хорошее, и, кажется, что было в общем-то весело. О том, что тебя могли убить, как-то не думаешь.
- В каком году вы вернулись?
- Вот с датами у меня плохо - я их не запоминаю. Думаю, это было году в 1996-97-м.
- Что вас ждало здесь?
- Ждала Россия. Я думал, чем бы заняться. Стал рисовать. Вместе с другом продавал картины на улице. У него за плечами была академическая школа, у меня - большой опыт. Мы рисовали картины под фламандцев и голландцев. На улицах ведь обычно продают что-то на средний вкус - узнаваемые пейзажи, русалки какие-нибудь. А тут мы со своими голландцами. В общем, мы с другом стали королями. За день зарабатывали около 1000 рублей. В то время это были большие деньги. У меня тогда собака была, боксер Рич. Я ей на рынке покупал самую дорогую вырезку. Продавцы в ужас приходили от такой расточительности. Какое-то время мы стояли на улице, а потом появилась мысль сдавать свои работы в салоны. Первые пять картин мы приехали сдавать с женой. Но у дверей салона мне стало как-то не по себе, и я жене говорю: "Давай, ты одна зайдешь, а то мне позориться не хочется". И вот стою на улице, курю. Выходит жена, без картин. Спрашиваю: "Сдала?". А она отвечает: "Нет, их сразу купили". Меня такой поворот событий, прямо скажем, вдохновил. Я сразу пошел за красками и холстами, начал писать.
- Насколько удачно продавались ваши картины?
- Вообще, в салонах обычно выставляются члены Союза художников. Причем, видно же, чьи работы покупают, а чьи нет. Поскольку мои работы продавались очень хорошо, начались всевозможные козни. Могли, например, картину перевернуть лицом к стене. Но у меня к тому времени уже появились свои клиенты, и я стал работать на заказ.
- Тем не менее, из живописи вы все же ушли. Почему?
- Хотелось стабильного заработка. Там ведь как получается: порой денег много, а порой их вообще нет. Мне иногда на билет не хватало, чтобы до мастерской добраться. Или приходилось хорошую работу за копейки продавать. В общем, надоело мне это.

"Еще живой, а уже в Эрмитаже"

- Как вы решали проблему стабильного заработка?
- Когда я занимался живописью, очень важно было, чтобы у картины была хорошая рама. Я тогда из Москвы возил импортный багет. Потом случился дефолт, цены взлетели, и это стало невыгодно. Поскольку я хорошо изучил всю технологию, я решил делать багет сам. У меня появился напарник, который помог мне подняться в этом деле. Мы организовали ЧП. А параллельно я стал заниматься мебелью. Делал эксклюзивные вещи на заказ.
- А у вас вообще есть тяга зарабатывать деньги?
- Мне кажется, у любого здравомыслящего человека эта тяга есть. Деньги - это воздух, но воздух нужен, чтобы дышать было легко. Для меня деньги, конечно, не самоцель. Но приятно, когда твой труд хорошо оценивается.
- Вы работали в Англии, организовывали свой бизнес в России, были наемником в Камбодже. Где больше возможностей заработать хорошие деньги?
- Одинокому мужчине за границей большие деньги зарабатывать бесполезно, потому что он их сразу потратит. Появляется бесшабашность какая-то. В Камбодже, например, мы получали 500 долларов "гробовых", за опасность, и за каждый выезд приличную сумму. Получалось примерно 2000 долларов в месяц. Кажется, большие деньги. Но чем больше стресс, тем дольше ты от него отходишь и тем больше тратишь денег на то, чтобы его нейтрализовать. Когда я попал в Москву с заработанными деньгами, я их спустил месяца за два.
- Сегодня очень модно работать в стиле фьюжн. Вам это свойственно?
- Мне кажется, это сейчас свойственно всем. Просто не все знают, что это называется "фьюжн". Можно взять, к примеру, комод в классическом стиле, с изогнутыми ножками, и покрасить его в современный цвет, в оранжевый, допустим. Это уже фьюжн.
- Из кого сейчас состоит ваша семья?
- Я женат второй раз. Семь лет назад мы с другом организовали две парикмахерские. Я принимал на работу мастеров, и Ольга была в их числе. Так и познакомились. С другом мы потом поругались, и я ушел из этого бизнеса. А Ольга осталась со мной. Сейчас она работает по специальности и занимается домашним хозяйством. Так что в семье у меня все в порядке.
- Есть какая-то работа, которая принесла максимальное удовлетворение творческих амбиций?
- Одна моя работа попала в Эрмитаж. В Питере была выставка, куда я отправил самовар, разрисованный миниатюрами маслом. Так вот за него мне дали официальный документ о том, что этот самовар будет находиться в фонде Эрмитажа. Когда я эту бумагу увидел, у меня даже руки затряслись. Думаю: "Надо же, еще живой, а уже в Эрмитаже!" В принципе мои творческие амбиции удовлетворяются постоянно. Я занимаюсь любимым делом и получаю за это хорошие деньги. На самом деле, такое редко случается. Наверное, мне очень повезло в жизни.

поделиться

Анастасия Карева

18.03.2005