Операция «ИА»

Инка, по моему разумению, была жуткой стервой. Вообще-то считалось, что мы подруги, но я прекрасно знала цену и ей самой, и её дружбе. Почему же тогда, спрашивается, я с ней общалась? Не знаю, может потому, что она всегда была в центре внимания, или какого-нибудь скандала, и часть её «славы» доставалась и мне.
Во всяком случае, все знакомые или просто жаждущие узнать подробности бежали ко мне. Но я, всё же обладая элементарной порядочностью, молчала, как партизан, и любопытные уходили ни с чем, каждый раз удивляясь, как я могу «водиться» с такой заразой. Но, по видимому, именно на этом и держалась наша зыбкая дружба: я умела держать язык за зубами, ей же нужен был человек, с которым можно было поделиться, и который мог бы выслушать и посочувствовать. Каждому нужен такой человек.
Хотя Инка в сочувствии не нуждалась, она делала, что хотела, руководствуясь только своим мнением, и вряд ли когда-нибудь страдала от угрызений совести. Стервозность же её заключалась в том, что она вертела мужиками, как цыган солнцем. Ладно вертела, как каждая вторая порядочная женщина, я соглашалась с тем, что иногда это им на пользу. Но было одно маленькое (а может вовсе и не маленькое) “но“: подцепив мужика и начав с ним «манипуляции», как она это называла, Инка не считалась ни с чем и ни с кем – ни с женой, если он был женат, ни с детьми, ни с подругами, если, не приведи Господи, ей приглянулся парень одной из них.
И не было ещё случая, чтобы какой-то мужчина смог устоять. Инку не волновали ни слёзы, пролитые женами и подругами неверных мужей и бойфрендов, ни вырванные ими же в порыве ярости её белокурые химические локоны. Правда, Инка умела за себя постоять, язык у неё был змеиный (и я иногда на полном серьёзе заглядывала – не раздвоённый ли), а кулаки крепкие.
Иногда она пыталась учить жизни меня, особенно любила преподавать урок в в общественном транспорте. «Что ты стоишь, скукожилась, словно пакля, ты же красивая девка, мне Бог столько красоты дал, и то всё самой доделывать приходится – смотри!» И я смотрела, как она, пользуясь толчеёй, без всякого стеснения прижималась к понравившемуся мужчине, делала лёгкое движение бедром или округлой упругой попкой, обычно обтянутой – дальше некуда, «стреляла» из-под полуопущенных ресниц зелёным глазом, прерывисто дышала, и всё – клиент готов. Бедный мужик пыхтел, потел, заливался краской, но не отодвигался от неё ни на сантиметр – то ли боялся обидеть, то ли не хотел этого делать, да и не имел на это сил. До конца пути он, забывая выйти на своей остановке, униженно выпрашивал у Инки номер телефона, а она не давала, потому что принципиально не связывалась с теми, кто ездит на общественном транспорте, а не на своём авто.
«Тоже мне, Клеопатра», – думала я, завидуя со страшной силой, но и восторгаясь. Однажды, когда я надумала провести подобную операцию, молодой человек посмотрел на меня, как на озабоченную, и интеллигентно отступил. Краской залился не он, как предполагалось, а я. Почему, думала я тогда, у меня, более красивой, образованной, прочитавшей кучу психологической литературы, ничего не получается?
«По барабану твоя психология и образование, – интеллигентно высказалась моя подруга Танька, с которой я поделилась впечатлениями от проделанного эксперимента. – Это либо есть, либо нет. Ты посмотри на неё, ей нравятся мужики, ей нужны они все, их восхищение и поклонение. Тебе нужны все на свете мужики?»
«Нет, – ответила я, – только один. И вообще, у меня друзья, интересная работа, спорт, у меня, в конце концов, мозги. Как ты думаешь, у нее есть мозги?», – спросила я свою мудрую Таньку.
«А зачем они ей, – удивилась Танька, – у неё есть нечто большее, чем мозги – “интуиция “ называется. Она просто знает, как с каким мужиком поступать. Кто-то этому всю жизнь учится, а кому-то от рождения дано. Как компенсация за отсутствие всего остального. Боженька ведь справедливый – в случае чего мы с тобой и без мужика не пропадем, а она пропадет, потому как больше ничего не умеет. И она это прекрасно понимает, потому постарается свой шанс не упустить, всё для этого используя, действуя по принципу – пробуй, а потом принимай решения. Хороший, кстати, принцип. Но всем когда-то воздаётся по заслугам. А тебе посоветую – не подстраивайся под неё, будь естественной, люби себя искренне, но без самовлюблённости – такой, какая ты есть. Это лучшая защитная маска от стервы».
Танька немного помолчала, а потом вдруг добавила: «Но все равно, если я решусь на серьезные отношения с мужчиной, обязательно проверю его на Инку, – устоит, значит мой, нет – так до свидания».
Но так случилось, что проверять «на Инку» пришлось не Танькиного кавалера, а моего...

В тот день я ехала в метро, в самый час пик. Людей в вагоне набилось столько, что даже я, барышня, вскормлённая парным бабушкиным молоком, почувствовала лёгкое головокружение. Наверное, поэтому не смогла удержаться на ногах, когда поезд резко тронулся. Я с ужасом смотрела на стремительно приближающийся к моему лицу металлический поручень и с не меньшим ужасом представляла, во что может превратиться мой нос после столкновения.
«То-то Инка посмеётся и ляпнет что-то типа: красоту ничем не испортишь», – подумалось почему то мне. Но столкновения не произошло. Чья-то сильная рука обхватила меня ссади за талию, и я повисла на ней, как на перилах. «Сильный малый», – мелькнула мысль. В том, что это был мужчина, я не сомневалась, женщина вряд ли б удержала столько красоты, как было во мне.
Я, продолжая висеть на руке спасителя, облегчённо вздыхала, пока вдруг не сообразила, что он как-то не спешить отпускать меня, наоборот, прижимается всё сильнее. «Ну точно Инка, только в мужском обличье», – подумала я, предпринимая попытку освободиться, хотя честно говоря, делать этого не хотелось. Через плечо я посмотрела на незнакомца: карие глаза с прищуром, твёрдый подбородок.
«Отпустите меня!», – прошипела я.
«Ни за что!», – на полном серьёзе ответил он. Короче говоря, крышу мне снесло чисто и быстро, словно снайперским выстрелом. Андрей оказался тем мужчиной, которого я всегда мечтала встретить: он был самостоятелен, умел управлять собой (и если уж начистоту, то и манипулировать другими), умел идти к цели, не обвиняя весь мир в собственных неудачах.
И всё бы было хорошо, если бы меня подспудно не терзала мысль о том, что я его недостойна. Нет, вслух я этого не говорила – Боже упаси, я же вся такая в себе уверенная и незакомплексованная! Хотя никогда во мне особой уверенности не было, не знаю почему, может, в детстве недохвалили или недолюбили, а, может, переругали. А неуверенность в себе порождает неуверенность в других – ну не может он меня любить, раз я такая, или не такая, или вообще сякая. Оно и понятно – раз сам себя не любишь, кто ж другой тебя любить станет? Окружающие интуитивно чувствуют такие вещи, а мужчины тем более – у них нюх охотничий.
Решила я Андрея проверить на предмет любви к себе. Только неуверенные так поступают, уверенные либо бьют качалкой по морде, либо разговаривают начистоту. И, конечно, лучшим детектором в этом тесте могла выступить Инка. Я планировала их как-то случайно познакомить, но и боялась этого, памятуя об её способности щёлкать мужиков, как семечки. «Андрей не такой, – успокаивала я себя, – он не поведётся». Зачем тогда затевала всё это? Чтобы добавить уверенности? Она так не добавляется.
Операция «ИА» была назначена на четверг. Вроде бы случайно мы встретились на улице. Инка вначале равнодушно мазнула по Андрею взглядом, потом подольше задержалась на его лице. И сразу же вся подобралась, натянулась, как струна, глазками блеснула, губки облизнула. Учуяла, собака! Нюх у таких особей тоже, будь здоров! С её губ с лёгкостью слетали те слова, которые я хотела давно сказать Андрею, но не решалась.
Она им восхищалась, но без лести, преклонялась, но не как порабощённая женщина Востока, а как взрослая состоявшаяся женщина, и это ещё больше подогревало Андреево честолюбие. В считанные минуты она смогла точно подобрать ключик к душе моего возлюбленного. А что же Андрей? Я видела, что как человек разумный и мужчина бывалый, он с точностью до карата оценил блестящую Инкину стратегию, но отказать себе в удовольствии погреется в лучах собственной славы не мог.
Сначала я дулась, а он невинно округлял глаза и спрашивал: «А в чём дело?». Когда я делала вид, что мне абсолютно безразлично, что вокруг происходит, он злился и замыкался в себе. Когда я, копируя Инку, строила из себя невесть что, он кривился и говорил: «Тебе не идёт». Инку же я стала просто бояться, а она, почувствовав мой страх, когда словом, когда нечаянным жестом, давала мне почувствовать лишний раз то, что я хотела скрыть ото всех и в первую очередь от Андрея – чувство своего несовершенства. Все люди несовершенны, и это прекрасно, совершенству место в музее, с совершенством скучно, ибо нечего больше хотеть и не к чему стремиться. Любите своё несовершенство, как указательные знаки на дороге, объясняющие как найти лучший путь.
И однажды Андрей сказал мне:» Я устал от того, что мне каждую минуту приходится убеждать тебя в том, что ты красива, обаятельна, и дальше по списку. Я устал доказывать тебе свою любовь. Прости»
И нашёл ту, которой ничего доказывать было не надо.

поделиться

Ксения Суворовцева

16.06.2006