Кавалеры песчаных пляжей

Первые уроки любви мы получаем здесь, на пляже», – говорит симпатичный молодой врач Алешандру, стоя на берегу в обнимку со своей подругой. С октября по май «прайа» – длинная полоса пляжей Рио-Де-Жанейро – превращается в огромную сцену, на которой разворачивается беспрерывный карнавал красоты. Здесь оттачивают искусство обольщения, совершенствуют правила обхождения с противоположным полом. Заодно получают начальный опыт жизни в коллективе, ведь пляжи четко разделены незримыми границами. Взрослые и подростки, культуристы и футболисты, гетеросексуалы и геи никогда не «перемешиваются» между собой.
На пляже человек предстает таким, каким его создал бог. И жители Рио поклоняются почти античному культу прекрасного тела. Чтобы усовершенствовать свои формы, многие готовы идти на настоящие муки. Балконы домов в городе увешаны написанными от руки объявлениями: «Дешево! Электрический массаж, плюс загар, плюс коррекция фигуры!»
Желание стать красивее заставляет женщин и мужчин обращаться в сотни городских клиник в надежде изменить форму груди и ягодиц или избавиться от складок на животе. Школьниц и студенток за хорошую учебу родители премируют «путевкой» на стол хирурга. «Как не стремиться к красоте, когда твоя страна так красива?» – восклицает хорошенькая Люсия.
А красоту нужно «пускать в ход». Копилку острых впечатлений каждый пополняет, как хочет. Возможности для этого есть на каждом шагу. Даже по овощному рынку расхаживают зазывалы с плакатами: «Секс-шоп – за углом».
Бразилия – страна свободных нравов. Молодые люди договариваются «оставаться друг с другом» на месяц, год и более. «Оставаться» – термин, придуманный, чтобы не слишком огорчать родителей. Ведь те надеются, что у детей серьезные отношения.
Но молодежь не спешит создавать семью. Средний возраст вступления в брак – 29 лет для мужчин, 27 для женщин. По этому показателю Бразилия плетется в хвосте своих латиноамериканских соседей. Под существующее положение вещей «подогнали» бразильское законодательство: сожители теперь пользуются практически теми же правами и льготами, что и официальные супруги. Но если уж молодые вступают в брак, то непременно в церкви. Благословение священника считается обязательным. «Мы в 1970-1980-х и не думали об этом», – признаются старшие. Сегодня очереди на венчание в Рио приходится ждать не меньше года.
Эротизм уживается с католической моралью, а страсть – с сентиментальностью. Это слышно в бразильских песнях. На сотнях концертных площадок, собирающих фанатов музыки всех направлений, поют только о любви. Музыкант Бернардо объясняет, что такое «саудаде» – манера пения, когда горло словно чуть перехватывает, когда в песне чувствуется «горчинка». Бернардо говорит: «Наше саудаде – это необъяснимая меланхолия, грусть без причины. Не думайте, что все мы тут поголовно оптимисты, не вылезающие с пляжа».
Рио — это гигантская мозаика человеческих типов и различных национальных культур. Но общество далеко не монолитно: большинство из тридцати миллионов граждан страны, живущих за чертой бедности, составляют чернокожие и метисы. Государство превозносит бразильский «метисаж» – межрасовое единство. Но смешанных супружеских пар всего в стране 21%. Социолог Лаура Мутиньо так объясняет взаимосвязь между социальным положением и отношением к людям с иным цветом кожи: теперь цветному актеру или спортсмену в Бразилии проще жениться на белой девушке. Вот, пожалуй, и все перемены. К смешанным бракам общество по-прежнему относится настороженно.
История Бразилии – это история тропических болезней, колонизации и рабства. «Тяжелые страдания создали наш народ, – говорит энергичная 27-летняя Фернанда. – Их было слишком много. И сегодня мы делаем все, чтобы забыть прошлое. Мы научились любить в стране, где царят обездоленность и нищета».
Любовь гуляет по залитому солнцем Рио, не замечая сгущающихся на горизонте грозовых туч. Впрочем, если довериться детской веселости окружающих и все время проводить на пляже, этого не заметишь. «Музыка, танцы, дружба – это компенсация, которую мы выплачиваем сами себе, – говорит Фернанда. – Мы любим друг друга так страстно, потому что больше нам нечего любить».