Двое в январе

        ***

Снег идет и идет.
На дороге уже по колено.
Ну а белые мухи
Все кружатся, падая вниз.
Улыбнись, улыбнись,
Белокурая девушка Лена,
Добеги до калитки
И в снежный туман улыбнись!

Я улыбку твою
Различил сквозь снега и метели,
Сквозь весенние ливни
И летний расплывчатый зной.
Я рванулся к тебе,
Километры за мной засвистели.
И огромная ночь, колыхнувшись,
Сомкнулась за мной.

Я рванулся, а ты
За далекими далями где-то
У калитки стоишь,
И, на лбу завиток теребя,
Улыбнувшись, в заячью
Мягкую шубку одета,
И, конечно, не знаешь,
Что я настигаю тебя.


        ***

И вдруг я встал со смертного одра,
Мне показалось, что вернулась сила,
И Новогодней ночи мишура
Дохнула мне в лицо и ослепила.

И захотелось мне вернуться вновь
На ту постель, в то мутное теченье,
Где слово непонятное "любовь"
Теряет блеск и вообще значенье.

А выходил я в праздничную ту
Ночь фейерверков лишь с одною целью:
Тебя узнать сквозь эту суету,
Сквозь это первобытное веселье...

Но не было тебя и не могло
Быть рядом, не в твои входило планы
Мне принести надежду и тепло,
Поцеловать мои рубцы и раны...

А ныне в Новогоднее окно
Гляжу, как детвора в огнях криклива...
Не помогли ни гордость, ни вино...
Люблю тебя, но так негладко, криво.


        Двое в январе

...И как-то сразу напилась, её рвало над унитазом...
Но не придумывайте связь меж мною и моим рассказом...
И отвратительно бела лицом с пульсирующей жилой,
Почти бесчувственной была и вдруг шептала: "Стыдно, милый..."
Потом, в полночной тишине, дрожала и толкалась задом:
"Иди-ка, друг, к своей жене, чего ты здесь разлегся рядом!
Ты много нынче за столом о ней болтал... иди, не мешкай,
Проваливай!" - уже со злом, с кривою пьяною усмешкой.
"И это - ты! - он думал, - ты, - присматриваясь к синей жилке,
Которой я дарил цветы,
Тянулся через дым тщеты, как пьяница к своей бутылке!"
И вдруг, догадкой озарясь, её протест он понял разом...
Но не придумывайте связь меж мною и моим рассказом!
Он догадался, что она в одно мгновенье постарела,
Да, постарела - допьяна, до этой рвоты, вот в чем дело!
Он догадался наконец, что жизнь давно на перевале,
Что он ведь тоже не юнец, и усмириться не пора ли!
Была зима, и за окном неслось шуршание метели,
При полной люстре нагишом они лежали на постели.
Он всё прощал ей - этот бред, змеиное хмельное жало,
И встал, и выключил он свет, она уже не возражала.
Метельная стонала высь, звала слепою круговертью,
И двое крепко обнялись, заплакав, словно перед смертью...


        ***

Не думал никогда, что так бывает.
Но нынче совершенно без следа
Черты твои из памяти смывает
Усталости тяжелая вода.

И радость, и беда, и ожиданье -
Все это раньше было по плечу.
Так вот какой невыносимой данью
За одержимость прежнюю плачу!

Опять напрасный день напрасно прожит,
Напрасные лежат карандаши.
И ничего-то в мире быть не может
Напраснее усталости души.

А ворон на суку сидит, мерзавец, -
Холодным мраком очи налиты.
В глуби колодца влага чуть мерцает
И гаснет, как любимые черты...


        ***

Набросаны в карандаше
Деревья и село.
Мир облачен, и на душе
И снежно и светло.

Наезженная колея
Спешит к своим лесам,
И снежный образ снова я
Выдумываю сам.

Ведь что поделать, коль года
Не тронули - везло.
Черны деревья, как тогда,
И воздух, как стекло,
Стоит в блескучей белизне,
Совсем как в годы те,
Когда зима сказала мне
Слова о чистоте.

Дым домовит, над головой
Восходит к небесам.
Я снова снежный образ твой
Выдумываю сам.

Ведь что поделать, коль года
Не тронули - везло,
И ты, наивна и горда,
Идешь навстречу мне, когда
И снежно и светло.

Пусть не такая ты, как та
Что грезится давно.
Ведь белизна и чистота
Не каждый миг - одно.

Но, пламя в печке, трепещи,
Бросая на пол свет!
Любовь, снегуркой у печи
Ты не растаешь, нет!

Ты не такая, ну и пусть:
Ведь зимний, непростой,
Лежит у нас с тобою путь
К недостижимой - той... поделиться

Борис Сиротин

27.12.2002