Джинсовый ангел

Мне ли не знать
Горький тот вкус,
Мяты с южной лозою.
Раньше влюблялся, теперь боюсь,
Что за «боязнь» со мною?

Всё опасался
И вот попал:
Глупо и бестолково.
Выпьем вина «Чёрный коралл»,
Или налить другого?

Грусть ни при чём,
Грех ни при чем,
Просто – такое дело:
Пухлые губы пахнут вином,
Красным вином и белым.

Радость искрится,
Вот она, вот,
Жжётся, как будто угли?
Ангел, запомни один эпизод –
Жизнь, поделив на дубли.

Не забывается
И до сих пор
Губы ночами дразнят,
Джинсовый ангел, мой режиссёр,
Был ли такой праздник?

Красота

Я, счастливый лунатик,
Попробовал ночью заснуть
И упрямо забыть, что увидел
Случайно в беседке:
Поцелуи, объятья
И белую-белую грудь,
Как два яблока спелых,
Торчащих на тоненькой ветке.

Я пытался забыть,
Но меня возвращало туда:
Эта белая грудь,
Эти легкие возгласы, ласки…
Эта тайна – пугающая нагота,
Как полотна порою пугают,
Где самые яркие краски.

Почему будоражат желанья,
Слепят и волнуют холсты
Эти тонкие линии,
Спелого женского тела?
Почему достигает душа
Той божественной высоты,
Где уже красота,
Как любовь, не имеет предела?

Вдохновенье, желанье,
Какая-то сложная суть
Наших чувств
Возвышающих и настоящих.
О, прекрасные линии!
Белая-белая грудь,
Как два яблока спелых
На ветке,
Стыдливо
Манящих…

Разбитый бокал

Я, шустрый пацан, в это верил едва ли,
Но листья с берёзок нежданно опали,
Стрижи над домами летают – к дождю,
И я твои губы губами ловлю.

Я шустрый пацан, но не мог знать, конечно,
Что губы твои могут жечь очень нежно,
Дразнить, будоражить, сердиться, прощать…
И звёзды на небе в стихи обращать.

Я шустрый пацан, но не мог догадаться,
Что это любовь, за любовь надо драться,
И бить, как придётся, и плакать без звука,
И если любить, то стоять друг за друга.

И если любить, то любить вдохновенно.
В саду первый снег, как волшебная пена,
Как будто на свадьбе разбитый бокал…
Я шустрый пацан – жаль чего-то не знал.

Мокрые ягоды

Там в алмазных дождинках
Сияет ночная герань
И на чистом стекле
Брызги тёплого ливня и радуги,
На груди у неё,
Сквозь упругую, мокрую ткань,
Выступают, как будто
Две спелые, сладкие ягоды.
Сбросив платье
Она незаметно подходит к окну,
Что-то ищет у шторы
И дует на пухлые пальчики.
Этот сон для того,
Кто настраивал, грустный, струну,
Среди шумных солдат
На каком-то забытом вокзальчике.

Кто Есенинских книг
Про любовь и печаль не читал,
Пастернака и Блока,
 
Цветаеву или Ахматову.
Как летёха Валера Ерёмин,
Язвили «Попал, так попал,
Покорив за три вечера цыпочку –
Дочку комбатову.»
Смаковал первый взвод,
Только было, представьте, не так,
Но уже доложили комбату,
Смакуя по свойски похабно
И летёха Валера Ерёмин, представьте
Как круглый дурак,
Отсылают его на Кавказ, далеко-далеко –
Ну и ладно.
Он в прощальном письме для неё
Всё равно объяснит, что к чему,
На вокзале споёт для бойцов
Что-то очень и очень печальное,
И на «точке горячей»
Весь год будет сниться ему,
Или штора в окне, или сад,
Или платье венчальное.

Обручальное кольцо

Этот город похож
На большого дракона,
У которого крылья
От стужи болят,
Пассажиры выходят
На площадь с перрона,
Две подруги щебечут
И курит солдат.
В этом городе что-то
Похожее было,
Та случайная встреча
В девяносто седьмом,
Так же девушка грустно
Солдата спросила,
Он в ответ пошутил.
Что же было потом?
А кольцо-то, кольцо…
Золотое кольцо-то
У вчерашней любви?
Разве дело в кольце,
«Эх, Валера, Валера!
Уходишь, пехота?»
У вчерашней любви –
Тушь с ресниц на лице…
Этот город похож
На большого дракона,
У которого крылья
От стужи болят,
Пассажиры выходят
На площадь с перрона,
Пары мимо проходят
И курит солдат.

Листья шлют телеграммы…

Он чуть-чуть не успел…
Листья шлют телеграммы кому-то,
Может быть, небесам,
Может быть, прошлогодним дождям.
Там какое-то судно, в огне паруса и каюта,
Тот, кто за борт шагнул,
Тот попал к темнокожим вождям.

Там слепая толпа,
Как смола, по ущелью кипела,
Расстилая в пещере
Из листьев и веток как будто ковёр,
Под гортанные вопли
С уставшего женского тела,
Чьи-то чёрные руки
Срывали одежды, бросая в огонь.

Он уже опоздал?
Пустота, может быть, объяснима,
Объяснима реальность
И этот, под пятницу сон,
Если чувства устали
Как кожа актёра от грима,
Может, влюбитесь скоро
И этот, наверно, влюблён.

Листья шлют телеграммы:
«Валера!!! Встречай непременно,
Я ушла от него,
Если что-то не так, извини
Я приеду с девяткой».
И подпись «Елена».
Телеграммы любви…
Может быть, не такими бывают они.

Духи древних курганов

Вечерами над костром летают духи,
Под гитару грустно слушать о любви,
О безрадостной студенческой житухе –
И у духов даже ёкает внутри.

Между Волгой и Сурой лежат курганы,
Как зелёные, с заплатами, мешки.
Может быть, вас растеряли великаны,
Загулявшие на праздники, дружки?

Археологи – студенты две недели
Просевают здесь, коптясь, за слоем слой,
Как они курганам надоели
Со своею лихорадкой золотой.

Пыл, конечно же, пропал – жара и глина,
Ну, кому такая практика нужна?
Понимает лишь сокурсница Марина,
Симпатичнее, наверно, чем княжна!

Вечерами над костром взлетают духи,
Под гитару слушать песни о любви,
О безрадостной студенческой житухе –
И у духов снова ёкает внутри…

Родниковые шторы

Видно, с неба уронили шторы
На конюшню с рыжим табуном,
На дома, дощатые заборы,
Ельничек и чёрный бурелом.

Пахнут шторы чем-то родниковым,
Свежий, лепестковый аромат,
Как жених поёт в костюме новом,
На реке хрустальный водопад.

Эти шторы с летними дождями,
Алыми тюльпанами в росе.
Что же происходит в жизни с нами?
Знать-то знают, да, увы, не все.

Хорошо когда в душе начало,
Или ожидание её.
Женщина кому-то прокричала:
«Значит, расстаёмся, значит, всё!»

Иногда в душе тоска, сомненья,
И неразбериха и надлом,
И мужчина с болью крикнул: «Ксения!»
Хлопнул дверью и покинул дом.

Шторы, шторы! Три звезды с луною,
Весь узор во тьме не различить,
Будто кто-то плачет: « Я с тобою».
Белая с берёз упала нить.

Снег летит, порхает и кружится
На Россию, реки и поля.
Рождество.
В кого смогла влюбиться
Не земная, странная швея?

Святки у родителей

Осинник, как табун
Молоденький, рысист,
В полях местами снег
Ломтями свежей брынзы,
Наверное, мороз
Не худший окулист –
У речек и озёр
Блестят цветные линзы.
Меж небом и землёй,
Как будто тёмный шов,
Далёкий горизонт,
Пунктирами посадки.
Покинув в январе
Один из городов
Ты попадёшь сюда,
К родителям на святки.
Как сохранить в душе
И звёздный край окна,
И странный частый пульс
Заигранной пластинки?
Чтоб через много лет
Красавица одна
Глядела на тебя
Смахнув с ресниц
Слезинки.
Не сохранить в душе
Не слов, не белый бант,
Не прелесть суеты
Домашнего уюта?
Чтоб через много лет
Известный музыкант
Глядел в окно купе
И плакал почему-то.
 

Минута колдовства

В электричке, на перроне
Что-то важное случится,
Не увиденное что-то,
Неизведанное, что?
Чьи-то фразы, чьи-то взгляды,
Чьи-то заспанные лица,
Ожидаешь?
Ожидаю!
Всё не то, не то, не то.
Утром солнце, как лисица
Мех от листьев отряхнула,
На лесистом косогоре,
Где ветра, как седоки,
Где не город, не деревня,
Как зубастая акула,
Из урочища-низины
Рвётся к берегу реки.
Переулки, магазины,
Бабки с чем-то у базара,
На строительной площадке
Заскучал подъёмный кран.
И над маленьким заводом
В небо тычется сигара,
Будто ею затянулся
Лежебока великан.
Колдовства одна минута,
Понимаете, минута
И какой-то непонятный,
Неожиданный финал.
Ты вбегаешь с чемоданом
В чём-то новом почему-то,
Ты меня ещё не знаешь.
Ладно!
Я тебя узнал!