Два желания

Он плыл мощными рывками, то погружаясь в воду, то словно взлетая над ней. На Его сильных красивых мускулистых руках вспыхивали в лучах солнца разноцветные искорки.

Люська смотрела на Него во все глаза, не в состоянии отвести взгляда.

- Какой парень! Какой парень, - толкала она в бок подружку, - Ты посмотри, он не плывет - он летит, как бабочка!

- Ничего себе бабочка, - хмыкнула Зинуля, вздернул голову, увенчанную вечно взлохмаченной черной гривой. - Роста метра под два и весом килограммов восемьдесят.

Зинуля была жутко недовольна, что ее затащили в плавательный бассейн, где ей было донельзя скучно.

- Ты ничего не понимаешь, - возмутилась Люська. - Разве так можно говорить о Нем! Мало того, что Он рекорды щелкает как орешки, может, скоро чемпионом мира станет! (Это, конечно, Люська здорово приврала, но можно ли было обвинять влюбленных в том, что они приукрашивают способности объектов своего обожания?!)

- Ты посмотри, - продолжила повизгивать от восторга Люська, - какой у него баттерфляй!

- Я не знаю, какой у него баттерфляй, - процедила сквозь зубы Зинуля, - под водой да еще в таких затянутых плавках я никакого особого баттерфляя у него не разглядела. Вот у моего Кольки баттерфляй так баттерфляй! Все девки в общежитии мне завидуют.

- Дура ты, Зина, - припечатала Люська, уносясь мысленно к той первой встрече с Ним. Она увидела Его по телевизору, и сердце улетело в пропасть. Он стоял на верхней ступеньке пьедестала почета - с медалью на груди и кубком в руке, - красивый, высокий, счастливый, голубоглазый, с мощными бицепсами, и белозубо улыбался не кому-нибудь, а ей, Люське. Неважно, что с экрана телевизора. Неважно, что Он и понятия не имел о ее, Люськином, существовании. Но улыбался только ей одной!

С той поры она и зачастила в бассейн. И ладно бы только на соревнования, а то и на тренировки. Многие парни-пловцы обратили внимание на веселую девчонку с роскошной копной рыжих волос до пояса, многие за ней пытались ухаживать. Но Люська была непреклонна. Зачем ей кто-то, если перед ее глазами был всегда Он, а больше ее не интересовал абсолютно никто. А Он... Он проходил мимо, не замечая ни огненных кудрей, ни зеленых глаз, ни длиннющих ног, едва-едва прикрытых полосочкой мини-юбки.

И однажды она решилась. Подождала Его у выхода из бассейна, подошла и, как ей казалось, со знанием дела начала рассуждать о преимуществах браса над кролем, открытых бассейнов - над закрытыми, о Его собственных рекордах и достижениях. Кстати, чтобы блеснуть знаниями, Люська раздобыла спортивный словарь и даже книжки по плаванию, долго их штудировала и кое в чем с их помощью действительно разобралась.

Он внимательно слушал ее, и в глазах Его появился явный интерес

- А ты в каком бассейне занимаешься? - спросил Он. - Что-то я тебя раньше не видел.

- Да, я... - Господи, ну разве можно было сказать, что плавает она только по-собачьи и не далее пяти метров от берега!

В Его глазах мелькнуло явное разочарование. Он остановился у лавочки, поставил на нее свою битком набитую спортивную сумку и сказал:

- Простите, я, наверное, "повернутый" на своем плавании, но мне может понравиться только та девчонка, которая плавает не хуже, чем я.

Дома зареванная Люська поставила в видик свою любимую диснеевскую "Белоснежку" и, прихватив из морозилки коробку с клубничным пломбиром, забилась в угол софы.

На экране мелькая милая ясноглазая Белоснежка в белом чепце и светлом платьице, которой из всех сил старались угодить семь забавных бородатых человечков в нелепых колпачках. Люська заедала сладким мороженым горькую обиду и не могла придумать, что же ей нужно сделать, чтобы забыть Его, чтобы сердце успокоилось и она снова смогла стать веселой разбитной девчонкой, какой ничего не стоит заморочить голову любому парню. Естественно, не такому дуболому, как этот чемпион.

Люська открыла глаза от какой-то непонятной возни в хрустальном графинчике. Когда-то в нем было импортное вино, правда, какое-то дурацкое, с ее, Люськиной, точки зрения. А вот графинчик был очень душевным. Люська в ожидании гостей переливала в него вино из обычных бутылок, и те не могли надивиться, какой у вина неповторимый букет и аромат. Люська над ними в душе потешалась: разве от бутылки что-то может измениться? - но молчала.

Люська не могла сообразить, что такое прыгает за хрустальной стенкой. Она вообще чуть было не закричала от испуга благим матом, потому что решила, что в бутылке беснуется мышонок. Но вдруг услышала:

- Эй ты, громила, выпусти меня отсюда! А то хуже будет!

Люська подошла к серванту, отодвинула стекло и присмотрелась. В графине сидела... крохотная гномиха! Это было юное существо, по "земным" меркам лет семнадцати, и выглядело оно весьма уморительно. В мини-сарафанчике, с маникюром на ноготках размером с маковое зернышко, в золотых сандалетах, длинные ремешки обвивали ее ножки до колен, и с конопушками на вздернутом курносом носике.

- Как ты сюда попала? - опешила не вполне проснувшаяся Люська.

- Выпусти - расскажу.

- Ну нет! - осенило Люську. - Не на дурочку напала, поговорим об этом, когда выполнишь три моих желания.

Гномиха сникла.

- Не могу пока делать большие чудеса, тем более три сразу. Теорию нам

Феи уже всю дали, а к практике мы должны приступить завтра.

А я вечно торопилась. Ну сил никаких нет, захотелось попасть к вам, людям, в стереокино, на эротику. Колдонула - а попала к тебе в графин.

- В общем, "сделать хотел грозу - а получил козу", - хмыкнула Люська. - Нет все равно ты моя единственная надежда. Так и быть, не надо мне три желания. Достаточно двух. Чтобы я стала красивая-красивая. И чтобы хорошо плавала. Быстрее всех.

Гномиха вздохнула, потерла свой конопатый носик и сказал:

- Ладно, постараюсь. Закрывай глаза.

Люська зажмурилась изо всех сил.

Гномиха в хрустальном графинчике захлопала в ладоши, зазвенела колокольчиком, забормотала волшебные слова и перевернула колпачок задом наперед...

Люська почувствовала, что она куда-то летит... Летит... Летит... И она - словно уже не она...

- Эй, кто-нибудь, спасите меня от этого чудовища! - кричала Люська, - но ее никто не слышал, хотя в комнате она была не одна.

Сквозь прозрачное стекло на нее смотрела наглая морда. В предчувствии удачи зеленые глаза горели, белые длинные усы сладострастно вздрагивали и шевелились. Люська метнулась в угол, спряталась за что-то зеленое. Черная лапа с длинными острыми когтями уже не смогла бы дотянуться до нее, и Люська немного успокоилась.

- Это садизм, - с негодованием подумала Люська, - держать в одном доме и меня, и этого людоеда.

- Посмотрите, какую прелесть я сегодня вдруг обнаружила в своей комнате! - услышала она над собой. - И что странное - друзья не помнят, чтобы кто-то из них мне ее подарил, а что я сам ее не покупал - это я знаю абсолютно точно! Как грациозно она плавает!

Люська перевернулась на звук такого знакомого и такого любимого ею голоса.

Над аквариумом стоял Он, обнимая за плечи эту наглую Зинку с ее черными всклокоченными патлами.

- Кого-то она мне напоминает, - равнодушно произнесла Зинуля. - А прочем, что-то я заскучала по твоему баттерфляю.

Идиотски захихикав, они направились к дивану.

Люське захотелось заплакать. Но рыбки плакать не умеют. Тем более золотые... поделиться

Татьяна Харитонова

04.08.1998