Лисистрата

Всех своих мужчин Юлия называла Адамами. И этим ловила сразу двух зайцев. Страдавшей хроническим незапоминанием мужских имен (в результате чего своего второго мужа все полтора года совместной жизни она называла именем первого, несмотря на то, что никогда того не любила) Юлии теперь не нужно было помнить, как зовут ее очередного возлюбленного: Адамом мог быть каждый представитель сильного пола. А потом, в этом случае любой из них ощущал себя первым, единственным и неповторимым. Это поднимало их значимость в их собственных глазах, они думали, что столь же первые, единственные и неповторимые они и у нее. В мужчинах она ценила то, что ценит любая женщина, но не каждой дано это встретить и получить: достоинство, самоуважение. Ей всегда нравились мужчины самодостаточные, понимающие свое место в жизни и уверенно это место занимающие. Они несли на себе печать надежности, стабильности, несуетности. Знали цену слову и взгляду, жесту и поступку. Рядом с ними и у Юлии получалось быть такой же спокойной, не разменивающейся на мелочи, уверенной в себе. Впрочем, этому способствовали и ее незаурядная внешность 38-летней женщины, и ее достаток, который она, в основном, построила собственными руками, умом и знаниями. С небольшими, правда, "инкрустациями" из подарков и дотаций своих адамов.

Это была самая заурядная командировка, в которую она почему-то решила отправиться поездом.

До отправления поезда оставалась буквально пара минут, и она уже полагала, что, по крайней мере, до следующей станции поедет одна, как дверь заскользила и на пороге купе появилась пара. Молодая хорошенькая недурно одетая блондиночка и ее спутник - высокий, с седыми висками, тяжелым взглядом надменных и холодных глаз, правильными чертами лица и сухими, словно скептически поджатыми губами. Он сразу же "проглотил" Юлю с макушки до пяток, и в глазах на мгновенье вспыхнул алчный огонек.

"Хлюст. Стареющий ловелас", - мысленно охарактеризовала его Юля. Она терпеть не могла мужчин, которые волочатся за каждой юбкой.

Блондинку звали Лидочка. Она так и представилась: "Лидочка". Ее спутника - Юрием Венедиктовичем. Правда, Лидочка называла его Юрасиком. Но Юлия решила, что ей совсем нетрудно 20 часов пути называть его по имени-отчеству, подчеркивая тем самым дистанцию меж ними. Тем более, что очень много общаться с ним она не была намерена.

Она достала яркий "Elle" и не без удовольствия начала перелистывать его глянцевые яркие страницы. Через некоторое время парочка вышла в тамбур покурить. Назад вернулась только Лидочка и, присев на краешек полки Юлии, пролепетала:

- Юлечка, понимаете, тут такое дело... Вы не собираетесь поужинать в вагоне-ресторане?

- Нет, спасибо, - ответила Юлия. - Я не рискую питаться в поездах.

- Но Юрасик готов заплатить за ваш ужин, - словно не слыша ее отказа, продолжала Лидочка.

Юлия удивленно вскинула брови. Лидочка жалобно посмотрела на нее, а потом выдохнула:

- Нам на часик хотелось бы остаться одним. Юрасик договорился с проводником - он никого в наше купе не подселит. Вы понимаете?..

Юлия, конечно, понимала. Она сама любила секс в поезде, который ее необыкновенно возбуждал и тонизировал.

Но сама-то она никогда никого не выставляла за дверь - просто пользовалась стихийно возникшим моментом. Поэтому откровенная просьба, прямо скажем, шокировала ее. А Лидочку словно прорвало:

- Вы понимаете, Юлечка, Юрасик - это такой мужчина... Такой мужчина! В нашем институте все женщины от него в отпаде. Он вечный холостяк. И такой сердцеед! У нас даже есть график, когда кто с ним встречается. Мне, как видите, повезло: целых полторы недели он будет моим и только моим.

"Он, конечно, кобель. А они-то, дуры, откуда их столько взялось - целый институт...".

- Как же вы дошли до такой жизни, что добровольно устроили ему гарем?

- Вы ничего не понимаете! - капризно надулась Лидочка. - Ничего! Мы давным-давно друг друга не ревнуем. Но и не впускаем в наш круг женщин со стороны. Оказаться с ним в постели - не обыденность, а праздник, которого ждешь полтора месяца. Ведь, согласитесь, есть праздник каждый день - он уже и не в радость. Но, честно говоря, мне надоело делить его с другими.

У Юлии в голове не укладывалась такая ситуация. Одно дело иметь одновременно нескольких любовников, каждый из которых даже не подозревает о существовании других. И каждый - Адам. Но эти-то, эти... Вот курицы!

Дверь открылась, и в купе появился Юрасик. Решив, что вопрос утрясен, он молча достал пухлое портмоне.

Я понял, вы, Юлия, собираетесь в вагон-ресторан... Как вы полагаете, ста тысяч на ужин вам будет достаточно?

Он смотрел на нее ледяными глазами, и в них читалась полнейшая уверенность, что Юлия клюнет на такую приманку.

- Я не пью дешевых вин и дешевого кофе, - холодно и с расстановкой произнесла Юлия, глядя в его колючие глаза.

Этот поединок взглядов, самолюбий, характеров длился мгновение. Но и за этот миг Юрий Венедиктович понял, что она - достойная соперница. И нужно либо все свести к шутке - либо подчиниться. Третьего пути не было.

- Сто долларов, - спокойно и четко произнесла Юлия.

У Юрия Венедиктовича отвисла челюсть. Он молча отложил портмоне.

"Вот так. Сломала ваш кайф", - внутренне расхохоталась Юлия.

Юрий Венедиктович достал с багажной полки дипломат. Повозившись с ключом, открыл его и откуда-то из-под второго дна извлек стодолларовую купюру.

Конечно, этот "заработок" Юлия тратить не собиралась. Как положила его в изящную мини-сумочку, прикрепленную к поясу юбки, так он там и остался. Мало того, что в поезде никто долларами не рассчитывается, так за нее расплатился моментально подсевший к ее столику великолепно сложенный парень, которого она, естественно, тут же назвала Адамом.

Адам оказался преподавателем факультета физкультуры, активно занимающимся спортом и объехавшим по этой причине почти полмира. Он обладал прекрасной памятью и наблюдательностью, и Юлия не без удовольствия слушала его рассказы даже о тех странах, где побывала сама: он умело подмечал то, что оставалось вне поля ее собственного внимания.

Все это было так мило и очаровательно, что Юлия ни разу не вспомнила об оставшихся в купе попутчиках. Расстались они далеко за полночь, он проводил Юлию до купе и, заручившись ее согласием назавтра вместе пообедать, ушел в свой вагон.

В купе горел только ночник над Юлиной полкой. В его робком полусвете она между тем разглядела висящие на потоленце-держателе над головой мирно посапывающей Лидочки мужские трусы.

Ей стало безумно смешно. "Интересно, как он без штанов полез на верхнюю полку? Обезумел от своих гормонов? Собирается поутру шокировать меня своими голыми ягодицами, решив, что за сто долларов я должна терпеть еще и хамство? А может быть полагает, что вид его костлявого зада меня соблазнит и я пополню его гарем? Хотя насчет зада, скорее всего, я не совсем права. Фигура у Юрия Венедиктовича ничего. Он явно "качается" и ведет, вне сомнения, здоровый образ жизни, дабы содержать в полном порядке свои мужские достоинства".

Утром ее разбудил Адам. Он нежно поцеловал ее еще не проснувшуюся руку и преподнес три полураспустившиеся пурпурные розы. Когда он купил их, на каком сельском полустанке отыскал? Розы безумно тронули Юлию. Она отметила завистливый взгляд Лидочки и яростный - Юрия Венедиктовича: он почувствовал, что его перещеголяли.



Прощаясь с попутчиками, Юлия не собиралась оставлять им свои координаты: продолжение знакомства не входило в ее планы. Но Юрий Венедиктович вдруг протянул ей визитку:

- Юлия, мне приятно было с вами познакомиться. Если вы не против, мне бы хотелось поближе узнать о деятельности вашей фирмы - возможно, это будет выгодно и вам, и нашему НИИ.

Юлии пришлось ему дать свою визитную карточку.

Юрий Венедиктович позвонил в конце рабочего дня в ее офис, и от ужина в ресторане ей увильнуть не удалось. Юрий Венедиктович был услужлив, весел, достаточно обходителен, но его мысли и устремления были настолько понятны Юлии, что она мысленно потешалась над своим ухажером. Быстрые победы в собственном коллективе явно не пошли ему на пользу. Комплименты его были достаточно примитивны, и привычная к более изящному ухаживанию, Юлия оставалась совершенно равнодушной к его мужскому обаянию. Для нее это было ни к чему не обязывающее общение, а он распалялся все больше. В танце властно прижимал ее к себе, касался губами волос, шеи, мочки уха. "Знает, знает эрогенные зоны", - потешалась Юлия, между тем не останавливая напор этих стартовых ласк. Она-то понимала, что за ее внешнем непротивлением стояла жесткая стена, преодолеть которую ему не удастся никогда. Зато Юрий Венедиктович, похоже, уже представлял Юлию барахтающейся в плену простыней и его собственных объятий.

... Подняться к себе Юлия ему не позволила. Кокетливо улыбнувшись, погрозила пальчиком:

- У меня критические дни.

Он снова опешил, потом расхохотался: рекламные телевизионные ролики о критических днях сделали эту интимную дамскую тему открытой даже дошкольнику.

- Буду ждать. Дай мне знать, как только будешь готова. Я паду к твоим ногам.



Через три дня Юлия действительно позвонила ему в НИИ. Он был вне себя от счастья. Договорились встретиться у Юлии, в семь вечера. По телефону она безумно флиртовала, и по тому как все более напряженно звучал его голос, понимала, что он уже целиком отдался на откуп "основному инстинкту".

В две минуты восьмого в квартире Юлии раздался звонок. Накинув легкий пеньюар, сквозь который просвечивали даже самые крохотные родинки, она пошла открывать дверь.

Первое, что она увидела, был огромный букет пурпурных роз. Она чувственно втянула в себя великолепный дурманящий запах и протянула пальцы для поцелуя. Он попытался обнять ее - но Юлия увернулась. Глаза его блестели, от него исходил жар как от жерла вулкана, который вот-вот начнет фонтанировать, испускать из себя потоки все сметающей на своем пути лавы.

Она провела его в гостиную. Элегантно накрытый сервированный стол привел его в восторг. Среди вин выделялась узкая матовая бутылка ликера "Камасутра", стоявшая в серебряном ведерке со льдом. Разлитый по рюмочкам, он распространял волнующий горьковатый миндальный запах.

- Я готов, дорогая. Я весь твой... Быстрее идем в постель... - руки Юрия Венедиктовича жадно шарили по ее телу, пытаясь снять пеньюар.

- Юлия, у нас гость? - послышалось за их спинами.

Юрий Венедиктович окаменел. На пороге гостиной стоял Адам, вокруг мощного торса которого было возбуждающее обернуто махровое полотенце. Под смуглой гладкой кожей перекатывались тугие бицепсы.

Юлия брезгливо стряхнула с себя руки Юрия Венедиктовича:

- Нет, Адам, это не гость. Мужчина попал сюда случайно. Прийти сюда было его большой ошибкой. Но, надеюсь, он ее больше не совершит. поделиться

Татьяна Харитонова

04.08.1998