Ожившая душа

Белоснежная рубашка, галстук, вычищенные до блеска туфли, безупречный костюм, выбритые до синевы щеки, аккуратно уложенные волосы, запах дорогой парфюмерии. Умные глаза, плотно сжатые губы, одобрительный взгляд на себя в зеркало. Хлопок дверцей машины, заурчала, как часики, как всегда. Легкое прикосновение, кнопка магнитофона, льющаяся мелодия. Поехали.
Офис. Красивая секретарша. Приятные сотрудники, немногочисленные товарищи, может друзья. Дома - умница жена, очаровательные дети, в записной книжке - масса любовниц и не очень.
- Кофе, пожалуйста. Совещание через 15 минут. Всех начальников отделов ко мне, - отпустил кнопку связи, развалился в кресле. Мысленно продумал обо всем сегодняшнем дне, проверил перечень встреч, бесед, звонков.
Все как всегда. Тонкий аромат свежего кофе - день пройдет успешно.
Ему тридцать пять лет. Великолепный дом, хорошее окружение, отличная машина, отдых - с глянцевых страниц журналов, редкие препирательства с прекрасной половиной, социальная вершина достатка. Пронизывающий, завораживающий взгляд, привычность побед, подтянутая фигура, холеные руки, ухоженность до последней извилины. Вкусные обеды, часто пикантные ужины, нередкое не ночевание дома - командировки, пренебрежение ко всем. Осознание превосходства.
Вечная неудовлетворенность.
Быстро провел совещание. Секретарю - не связывать ни с кем полчаса. Снял туфли, заложил руки за спину, ходил взад-вперед по мягкому ковру.
- Жаль, что не курю, - мысли вслух, - выпить, что ли? Не спасет.
У меня все есть. Чего же, все-таки, мне не хватает в жизни еще?
Мысли о работе никак не хотели заполнять привычно его мозговое пространство.
- Почему я вспоминаю о ней? - опять вслух, - Пока я не решу что-то для себя, проблема не уйдет. А он не привык к таковым.

Увидеть ее раньше можно было простым нажатием кнопки под номером 118.
- Зайдите ко мне.
Через две минуты она появлялась. Невообразимое существо, поразительное создание, сгусток энергии. Молодость и зрелость, смех и слезы, опыт и невинность. Взрослый ребенок. Он чувствовал, сколько всего было намешано в ее светлой головке.
Это было тогда. Он помнит, что она как магнитом притягивала к себе людей, заставляла останавливаться посторонние взгляды. Она скакала по лестнице офиса через ступеньку. Он никогда не видел, чтобы она просто шла. А какая белозубая улыбка, обезоруживающая искренность, естественность движений сильного тренированного тела, минимум косметики, ничего лишнего. Волосы собраны в тугой узел, высокий лоб. А как он любил летом смотреть на ее голые руки, все в черных точках родинок, наблюдать, как она хмурила лоб, кусала кончик ручки, когда что-то было не по ней. Она отлично справлялась с работой, у него сложилось такое впечатление, что не было ничего такого, что у нее не получится...
- Извините, время вышло. С Вами хочет поговорить Лев Яковлевич, - голос секретаря вывел его из оцепенения:
- Соединяйте.
После нескольких обычных фраз о работе, он предложил:
- Пообедаем, Яковлевич?
- С обедом, плавно переходящим у ужин?
- Вероятность велика.
- Идет. Встречаемся через двадцать минут, я заеду за тобой.
Сложил аккуратной стопкой бумаги на рабочем столе, отсутствующими глазами провел по стенам респектабельного кабинета, уведомил секретаря о переносе сегодняшних встреч на завтра, промелькнула мысль о вероятных головных болях.
Встал из-за стола, когда секретарь убирала пустую чашку, перехватил ее недоуменный взгляд на отсутствие обуви, усмехнулся про себя, но вышколенный персонал держал свои мысли при себе.
Своего водителя Александр Александрович на работе, Саша в быту, решил не брать. Через несколько минут он уже увидел Льва Яковлевича, больше известного как глава административного округа, лысеющего мужчину преклонных лет, весельчака, распутника и балагура. Они импонировали друг другу, решали сообща проблемы, пили водку, иногда зарабатывали деньги, гораздо чаще тратили их сообща.
- Здравствуй, дорогой, - Яковлевич буквально ввалился на переднее сиденье роскошного мерседеса.
- Стартуем, сейчас же.
Где-то через пару часов оба были пьяны в стельку, хотя выдержанные и проверенные в боях организмы подводили редко.
По понятным причинам, их компания разрослась до четырех человек, добавив для ясности представительниц противоположного пола.
Даже, когда после сытного обеда, они переместились в сауну и девица, вполне осмысленно, восседала у него на коленях, Сан Саныч откровенно скучал. И что невероятнее всего, злился на нездоровое расположение духа, на нежелание продолжения вечера.
Лев Яковлевич развлекался вовсю, и, конечно, лишь порадовался, когда молодой товарищ отказался в его пользу от назойливости гостьи.
Расходились далеко за полночь.
Домой ехать Александр не хотел. Обычные скучные ласки супруги, подобострастный взгляд.
- Ты же сам сломал ее, - внутренний голос, - могла и не ломаться.
Катался по городу. Хмель практически выветрился весь.
- Ну не дурак ли ты? Выбрось из головы ненужные воспоминания, - монолог ожившей души.
Спал он в эту ночь плохо, откровенно надеясь, что утром он проснется нормальным, по обычным меркам, человеком.
Он заблуждался. Утром все было как всегда. Белоснежная рубашка, галстук, безупречный костюм, стильные туфли. Мотор, как часики. Приветливая улыбка жены, поцелуи детей. Острая боль в груди.
Взгляд не в зеркало, а в небо, - так просыпается от глубочайшего сна душа. Мог ли он знать тогда об этом?

Офис, яркая губная помада на кукольном лице секретаря, точный отсчет времени, встречи. Нежелание всего.
Мысли больше не подвластны ему. Необратимость процесса.
...Он вспомнил до мельчайших подробностей как она увольнялась.
Он тогда только вернулся из долгосрочной командировки.
Палец сработал на кнопке подсознания.
- Зайдите ко мне с бумагами.
Она даже не могла стоять на месте. Как он хотел ее, до рези в животе, до боли в глазах. Он боялся, что у него могут потечь слюни, как у изголодавшегося по настоящей еде породистого пса.
- Милая сотрудница, скажите, почему везде, где бы Вы не появлялись, на Вас обращают внимание?
- А что, разве это плохо?
И тут же - невинно-возбуждающий взгляд, откровенно смеющееся над ним лицо, независимая посадка головы. Он теряется в лабиринтах ее мозга, тонет в океанах ее глаз. Она не отводит взгляд. Наслаждаются, упиваются обоюдно. Он сдается. Он нуждается в ней. Он никогда ни в ком не нуждался.
Сейчас он резким движением поднимется, схватит ее, укусит поцелуем, сожмет кольцом рук и не отпустит никогда.
- Извините, Александр Александрович, я увольняюсь.
Звон в ушах.
- Незаменимых не бывает, - маска на лицо.
- Желаю успеха. Вы передали дела?
- Конечно, все в порядке.
Не выдерживает: "Кстати, от добра добра не ищут".
Она слышала об этом.
Закрывается дверь. Ему слышится оглушительной силы удар.
Он мысленно представляет, как она скачет через ступеньку, шутит по пути, едва касаясь пола, улетает от него навсегда.
Самолюбие фонтаном брызжет в мозг. Как, от него, дающего многие материальные блага и перспективу подчиненным, ушла какая-то девчонка.
- Куда ты? - несется вслед. - Подожди. Не надо.
Он не остановит ее. Он проиграл в первый раз. Даже не ничья. Осознание этого пришло к нему гораздо позже и эта глупая, долбящая мысль - у меня все есть. Чего же мне не хватает в жизни еще?
Очнувшаяся ото сна душа, осознанность желаний, потребность увидеть ее и посмотреть в глаза.
Он сожмет ее, растопчет и раздавит себя, усадит в свое кресло, покормит ее с ложечки, разрешит сесть на шею и свесить ноги. Он уже все решил. Осталось за малым - поломать себя, найти ее, ценой собственной потерянности.
Он больше не смотрит в зеркало, он ищет ее глаза на небе.
Он понял, где заканчивается он и начинается она. Он подарит ей много живых цветов. Настоящих, от всей свой души ко всей ее душе.

- Вернись, - крик в пространство. - У меня все есть. Чего же мне не хватает еще? поделиться

Елена Башмакова

<a href=mailto:alenkr2000@mail.ru>alenkr2000@mail.ru</a>

07.05.2002