Свадьба "вслепую"

Сентябрьское утро. Возвращаюсь из гостей. Голова с бодунища - словно подушка, набитая песком, в ушах то и дело взлетают и приземляются пассажирские лайнеры. В перерывах кто-то обрушивает мне на голову кувалду, завернутую в тряпку: бум-м-м-м-м, - и в глазах проплывают стеклистые червячки. "Факел" от меня стоит такой, что собаки с опаской переходят на другую сторону. То-то тетка в метро все рожу от меня воротила, крыса! Ну и пусть. Я-то протрезвею, а вот ее рыло впору в кухне над холодильником вешать, чтобы дети варенье не таскали.

Пытаюсь идти прямо, но носит меня по дороге, как худую шаланду. Плохо, как же мне плохо! Чем там вчера, интересно, закончилось? А впрочем, какая разница, - главное, что закончилось. Добраться бы поскорей до своего "водоема", пустить воду и поспать в ванне часа три.

У подъезда греются на солнышке бабушки-паразитки. Вечные они, что ли, эти старухи? Во - сидят, судачат, трут кости кому-то. Меня увидели - вмиг умолкли. У, вороны! Что хохотальники-то прикрыли? Боятся. А кабы их воля, высекли б меня. Снять бы штаны, да показать им "лицо со шрамом" - поразить старых нутрий в самое сердце. Но сил нет, даже дышать - и то трудно.

Прохожу мимо почтового ящика. Каждый раз знаю, что пусто, но все-таки заглядываю. Вдруг случится чудо? И каждый раз - увы, - "полковнику никто не пишет...", и значит - еще один день без чуда. Но, запустив руку в пасть ящика, с удивлением обнаруживаю на дне его что-то шершавое, что-то очень знакомое. Слава Богу - это не счет за телефон. Казенная квитанция. Лежит на ладони обратной стороной - желтая, с лохматой бахромой по краям, - под линейку оторвано. Отчего-то стало тревожно. Денежный перевод? Исключено. Повестка в суд? Так ведь не был, не состоял, не участвовал. Медленно переворачиваю казенную мохнорылину, и тоскливый комок подкатывает к горлу:



Предлагаю Вам

16 сентября с.г. к 10.00 явиться в районный ЗАГС по месту прописки для прохождения процедуры бракосочетания. Выдача брачного обмундирования - по адресу: ул. Краснодвинская, 2.

В случае неявки Вы будете нести ответственность, предусмотренную законодательством за уклонение от воинской повинности.

Военный комиссар В. Абазопуло



Попадись мне такое вчера, все было бы понятно. Но сегодня-то... Я же почти трезв, почти... Абсурд какой-то, бред беременного матроса! Какой военкомат, какое бракосочетание?! Присмотрелся внимательней - натурально повестка. С печатью, с подписью. Абазопуло... Какое такое Абазопуло? Дал же Бог имечко. Почерк характерно школьный - восьмиклассницы отрабатывают. Да ведь это было уже когда-то. Лет ...надцать тому вот так же неожиданно "пришла повестка на бумажке туалетной"...

Обшарпанные коридоры военкомата, голые люди в трусах, унизительные процедуры осмотра. Кабинет хирурга. Он же, по совместительству - дерматовенеролог. С волосатыми руками и порочной харей садиста. Все вспомнилось снова, и сердце учащенно забилось в предчувствии неясной беды.

А может, никуда не ходить? Запереться дома и никому не открывать. И чего я, дурак, в ящик полез? Сейчас бы уже лежал в ванне, отсыпался, откисал. Ну, хорошо, сделаю вид, что никакой повестки в глаза не видел. А дальше? Все равно найдут. Нет, пойти все-таки придется. "Бороться лучше со знакомым злом...", - так, кажется, у Гамлета? Ему-то легче было, он - принц. А тут жениться, да еще и через военкомат. За что? И почему именно я? А - ладно, будь что будет.

Домой заходить не стал. Времени до "процедуры" оставалось чуть меньше часа. Голова все еще гудела как церковный колокол, но хмель как рукой сняло. В метро я долго пытался соотнести случившееся со своей жизнью, и, в конце концов, пришел к выводу, что жизнь вообще абсурдна, и ничего удивительного во всем этом нет.

И только выйдя из вагона, я понял вдруг, что даже не задумался о невесте. Если это моя свадьба, то я, стало быть, - жених. Кто же тогда невеста?.. Мне опять стало дурно. Нет, это бесовщина какая-то. Присел на лавочку. Сижу и скулю беззвучно, обхватив руками скорлупу головы. Весь мой экзистенс кажется мне уродливой пародией. А пути назад уже нет, и чайник, как назло, раскалывается.

Купив пузырек "Пепси", выпил его залпом и почувствовал, как зашипели в глубине раскаленные трубы: ш-ш-ш-ш - ах-х-хоро-шо! Нектар! Амброзия!

Ладно, где тут у них обмундирование выдают? Мне вдруг стало весело и одновременно жутко - как перед прыжком с парашютом.

Счас мы посмотрим, какая такая свадьба...



Экипировочный пункт по улице Краснодвинской я отыскал сразу. Во времена моей юности здесь был комиссионный магазин, торговавший подержанной мебелью. Все та же тетка. Постарела, конечно. Так ведь и я уже не мальчик. Вот как оно, время-то, - змеей, тихой сапой крадется. Молча протянул ей повестку.

- Поздновато Вы. Так и на свадьбу опоздать можно.

- Только повестку получил, честно...

- Ладно, сейчас подберем. Размер - сорок восьмой?

- Точно. А ноги у меня - сорок третьи. Пока комиссионная Улита рылась в закромах, я осмотрелся и вспомнил, как еще школьниками хаживали мы сюда с моим дружком Мироном. Теперь видимся, конечно, редко.

Каждый раз здесь меня странно волновало кресло-качалка. Я и курить-то начал, представляя себе, как это, должно быть, приятно - сидеть и курить, мерно покачиваясь в вычурной колымаге. Спустя годы, найдя ей более "взрослое" применение, я понял, в чем была ее привлекательность. И, вспомнив об этом, мгновенно возвратился на землю. Надо бы спросить тетку - может, она знает, кто же, все-таки, та ненормальная, которая...

- Вот, - прервала она мои размышления. - Ваш размер, и почти новое. Раздевалка - там. Вещи оставите на вешалке. Приколете бумажку со своей фамилией.

- Стоп, как это - оставите? Какую бумажку? Я же...

- Так, без разговоров. И живей давай, - тетка неожиданно переходит на "ты". - Тебе что здесь - Третьяковская галантерея? Переодевайся. Если штаны длинноваты, булавочками подколем.

Понятно. Значит - не шутят. Свадебка-то, видно, и впрямь намечается военная.

Разворачиваю синий бумажный сверток, предвкушая казенный запах карболки, и вдруг судьба ободряюще подмигивает: мать честная - настоящий фрак! С атласными лацканами. Фалды, обшлаги, надо же!.. И как сидит! А брюки как отглажены! Так может, я красив? Нет, жизнь, ей-богу, налаживается.

- Послушайте, - примирительно кричу тетке из-за грязных бархатных штор, - а как там невесту мою звать, не знаете часом?

- Кто ж знает. Если бы каждый знал, кто б тогда женился?.. Ну что, штаны впору?

- Порядок.

Выхожу из загородки.

- Вот обувка... 43-й, последняя пара, повезло тебе. Примерь...

Челюсть у меня отвисла: на столе, задрав кверху бесформенные носки, топорщились два мрачных урода - тяжеленные кирзовые ботинки, сработанные лагерным сапожником. Такие охранники носят - те, что офисы сторожат. Настроение мое обмякшим кулем шмякнулось на пол.

Во фраке и в носках, стою и вопросительно смотрю на тетку.

- А можно в своей обуви? - спрашиваю, и чувствую неуместность своего вопроса.

- Можно Машку через бумажку! - отвечает она тоном гарнизонной поварихи. - Бумажку, кстати, приколол?.. Ну, что стоишь, обувайся. Ну, ты и медленный!

Чтобы представить себе, что такое фрак с вохровскими говнодавами, попробуйте выйти на пляж в валенках. Я смотрел в зеркало, и чуть не плакал от жалости к себе.

В тетке тоже, видно, что-то шевельнулось.

- Ничего, не расстраивайся. Ну, форма такая. Ты штанишки-то внутрь сапогов заправь, так красивей. Вот так, смотри, - правда же? Да не расстраивайся, сынок, - почти по-матерински успокаивает она, - такой ведь праздник у тебя сегодня.

С корешком повестки побрел в ЗАГС - на процедуру бракосочетания.

"Да уж, праздничек", - думал я, пробираясь по грязным хрущевским дворам. Было ужасно неудобно за свой нелепый вид. Молодые мамаши с колясками, удивленно провожали меня глазами.

Может, лучше разуться?



В ЗАГСе уже полно было брачующегося народу. Невесты нервничали и злобно шипели на родителей. Те тоже нервничали и давали подзатыльники младшим сестрам и племянникам. Последние, считая этот праздник своим, обстоятельно рылись в подарках новобрачных. Было жарко, попахивало потом и разномастной парфюмерией.

Женихи, уже успевшие поддать для храбрости, то и дело выходили в общий холл - посмотреть на чужих избранниц. Осоловелые свидетели в красных мулетах через плечо без разбору поили гостей дармовым шампанским. Жужжали видеокамеры, щелкали затворы, блики фотовспышек фиксировали лица молодоженов, перекошенные напускной серьезностью.

Рядом со мной, косясь на голенища моих кирзовых "протезов", звонит кому-то из автомата неврастеничного вида девица в фате. Она нервно курит, и сигарета лихорадочно пляшет в ее руке. Может, это и есть МОЯ? А что, симпатичная, хоть и нервная. Маленькая такая, но все при ней. Невольно прислушиваюсь:

- Алло! Люда? Алло! Это я. Да, уже из ЗАГСа. Короче - быстро бери мои туфли... ну те, что Боря привез... да, белые. А то тут одна уже есть в таких, как у меня... Да уродина! Алло!.. И возьми трусы... Чьи, чьи - папины! Ты что, дура?! Мои... Да, с бабочкой... Только пулей! Бери такси. Алло! Алло!..

Девушка затоптала окурок и лихо сплюнула.

Нет... не моя.

Стою в нерешительности. Нужно пройти через весь холл к администратору и отдать повестку, но тогда все увидят мои ужасные ботфорты. С другой стороны, любопытно посмотреть - ведь ОНА наверняка где-то здесь.

Преодолевая стыд, иду через холл к двери с надписью "Администратор". Подхожу, протягиваю повестку. Меня сверяют с паспортом и придирчиво оглядывают мой гардероб. Ноги в ненавистных ботинках горят от стыда.

- Так, давайте ваши цветы, и ожидайте невесту на улице. Номер автобуса... - она смотрит в свой талмуд и вдруг, наклонив голову и прищурившись, как следователь, резко вопрошает: - А где ваши цветы?

- Какие цветы? - беспомощно промямлил я, ощущая, как внутри у меня все заныло в предчувствии чего-то нехорошего.

- Нет, вы только посмотрите на этого жениха! Вы в кино пришли или жениться? У Вас два букета должно быть по крайней мере - один распорядителю процедуры, другой - невесте. О чем вы думали, когда сюда шли?

- Ни о чем, - честно и обреченно согласился я. - Я даже домой не успел зайти...

Ну, невесте цветы - это понятно, думаю, а распорядителю-то зачем?

Администратор глубоко вздохнула, презрительно оглядела меня еще раз и покачала головой.

- Я знаю, что выгляжу глупо (Боже мой, ну почему я должен оправдываться?!), я просил оставить мне мои ботинки. А за цветами сейчас схожу.

- Сходит он! Вам невесту через пять минут встречать. Ладно, подождите за дверью, я сейчас.

Через минуту она появляется с отвратным веником сиреневых астр, утративших невинность еще до исторического материализма. С осклизлых черенков капала вонючая жижа.

- Вот, держите, - невесту поздравите... Все! Выходите на улицу. Номер автобуса 18-96 ЧКС. Ожидайте, вас вызовут".

- Как ЧКС, почему?..

- Черкасский автобус.

- Так она даже не киевлянка?

- Киевлянок в марте распределяли, - ехидно осклабилась функционерша и уплыла, балансируя бедрами.

Я готов был зарыдать.

- Постойте, - спохватившись кричу ей вслед, - как хоть зовут ее?

- Кого ее?

- Тут я запутываюсь окончательно, но пока пытаюсь сообразить, тетка испаряется.



С вонючим букетом в руке вышел на площадку перед ЗАГСом. Присев на скамейку, быстро спрятал под нее ноги. Кажется, все смотрят только на меня.

Астры незаметно бросил в траву и закурил. Хорошо, что сигареты догадался из пиджака вынуть. Тревога, между тем, достигала своего апогея.

Зачем я здесь? Что сейчас будет? Так, попытаемся разобраться по-спокойному. Во-первых: я вообще не хочу жениться. Во-вторых: не хочу жениться именно сегодня, с такого бодунища. В-третьих: не хочу по повестке, из-под палки. И в-четвертых: неизвестно вообще на ком. Я не хочу, не готов! Отдайте назад мою одежду! Отдайте мою жизнь, - пусть в чем-то и бестолковую, в чем-то неправильную! Мне захотелось снова стать маленьким.

Но нет - я сидел здесь, далеко не по-детски курил и ждал автобуса с черкасскими номерами.

Из парадных дверей выходила очередная пара отбрачевавшихся. Гости, став по обе стороны парадного крыльца, аплодировали. Тщедушный женишок с набухшей от напряжения веной на лбу выносил на руках толстуху в прыщах. "Бедняга, - думаю. - Сколько ж это в ней веса?"

Тут же ловлю себя на мысли: а мне-то кто посочувствует? Нет у меня ни свидетелей, ни гостей. Куда мне ехать после росписи, на чем?.. И главное - с кем?

На стоянку неуклюжей коровой пытался влезть замызганный ЛАЗ.

Борта его были облеплены сельской грязью. Видно, что приехали из глубинки.

Из глубинки...

Кровь, вдруг, стынет от внезапной ужасной догадки. Мне по-животному страшно поднять глаза и посмотреть на номер. Слухом пытаюсь уловить хоть какие-то признаки того, что это не тот самый "18-96". Этого быть не может! Медленно поднимаю взор, - но борта так щедро залеплены жижей, что номеров просто не видно. Ухарски раскрылись складные двери, из них задом вывалился красномордый блондин, очень похожий на Алексея Стаханова. Галстук его съехал набок, верхняя пуговица на ширинке беззастенчиво расстегнута.

- Приехали! - по-хозяйски констатирует он, - вылазь, народ!

Из двери, разморенные ездой, потягиваясь, выползают люди. Они пьяны и довольны. Последним выходит молодец без пиджака в красной свидетельской перевязи с аршинными буквами "СВИДЕТЕЛЬ". Рыцарским жестом, протянув руку, он помогает невесте сойти с подножки. Взоры присутствующих прикованы к черному провалу двери. Щурясь, пытаюсь разглядеть ее лицо. Она появляется в чьем-то пиджаке, наброшенном на плечи. Всматриваюсь и не верю глазам, осознавая, наконец, свою причастность и к этому унавоженному автобусу, и к этой пестрой толпе, охреневшей от дороги и самогона. О, небо! Святые, заступитесь за меня! В невесте я узнаю... старого школьного друга Мирона. Холодея от ужаса, сижу не в силах оторвать взгляд. Вот как, оказывается, с ума сходят.

Мой старый добрый Мирон, с которым мы вместе разыгрывали тетку в комиссионном, якобы выбирая реквизит для школьного театра. Ты ли это? Впрочем, теперь уже - точно ты. А стало быть, я здесь не напрасно.

Он подал руку свидетелю и, неуклюже спотыкаясь на каблуках, враскоряку соскочил с подножки. Осмотрелся и, кокетливо поведя плечиком, сбросил пиджак, тут же услужливо подхваченный "Стахановым".

Невысокого роста, он выглядел откровенно уродливо в коротеньком свадебном платье, явно взятом напрокат. Оно едва доходило ему до колен, обнажая обильно оволошенные ноги. Он еще в школе, в восьмом классе сплошь был покрыт шерстью.

В квадратном декольте вольготно красовалась грудь, также нещадно заросшая. Кошмар! Подвенечный наряд завершался босоножками, размера на два больше положенного, с перепончатым хлястиком и кружевными подростковыми носками. Поскольку жениха за "невестой" не последовало, я, наконец, нашел в себе силы сознаться - вот она, судьба...

Завидев меня, Мирон что-то шепнул на ухо свидетелю и, смущенно потупив очи, направился ко мне. Молча показав ему корешок повестки, я глазами указал на скамейку рядом с собой.

Минуту мы сидели молча.

- Скверно выглядишь, Мироха.

- На себя посмотри, чучело!

- Твоя правда. Ты тоже по повестке?

- А то. Думаешь мне приятно в этих педерастических одежах дефилировать?

- А что, тебе даже идет.

- Ага. Как тебе твои говнодавы. Я инстинктивно поджал ноги.

- Ну все-таки. У меня хоть фрак...

- Надо же, точно. Как дирижер.

- А ты чего не брит? Тоже мне, невеста. И губы подкрась.

- Некогда было. С работы доставили. Вспомнив про цветы, достаю из-под скамейки припрятанный веник.

- Держи, поздравляю...

Мирон недоверчиво покосился на жухлые стебли, с отвращением понюхал, но букет все же взял.

- Ты что его, на кладбище подобрал?

- Контора выдала. А эти все - кто такие?

- Село Рубановка, Черкасской области. Выбирать не пришлось.

- Колоритная публика, ничего не скажешь. Ну что, как заходить будем - вместе или по одному?

- Давай по одному, а то и так уже все смотрят. Хоть бы темно было...

- Все, я пошел. Жду тебя, дорогая…

- Иди ты...

Но я иду совсем в другом направлении.

В холле ЗАГСа уже суетливо мечется администраторша. Увидев меня, подлетает, делает страшные глаза и шипит на ухо:

- Где невеста?! Вам идти после вон той пары!

- Сейчас явится, в туалет пошла.

- Пошла? А... Ну да... В общем, будьте готовы.

- Всегда готовы.

Мирон, подворачивая на каблуке левую ногу, на полусогнутых поднимался по лестнице и делал мне знаки рукой. Все молодожены побросали своих гостей и столпились в холле поглазеть на необычную пару. Картинка плыла перед моими глазами - вчерашний хмель, кажется, начал второе брожение.

Нас даже фотографировали. Нервная девушка, звонившая по телефону, все пыталась подойти поближе и заглянуть мне прямо в лицо. Мирон, похоже, успокоившись, вовсю паясничал, строил рожи невестам и педрильно улыбался чужим женихам. Родственники плевались, бабушки крестились и отходили в сторону. Только команда, приехавшая на засранном автобусе, была абсолютно невозмутима.

Из боковой двери выскользнула распорядительница церемонии. Типичная загсовская бабища - неистовый бюст грозил разорвать черный бархат ее викторианского платья. Казалось, только тронь чем-нибудь острым - грудями завалит весь холл, и будут человеческие жертвы. Успеваю заметить у нее под брошкой медаль "За безупречную службу".

- Так, хорошо. Подойдите к двери и станьте на рушник. Быстрей...

- Рушник? - я готов был провалиться сквозь землю. Уж рушника-то у меня точно не было. Сейчас она откроет рот, и я опять буду безответственным вертопрахом. Будет скандал!

Ребята, ребята, - слышу за спиной, та самая девушка, что звонила из автомата, шепчет мне в затылок. - Вот. Возьмите наш. Мы после вас идем. Только не испачкайте.

- Спасибо, родная, - благодарно шепчу я ей вполоборота и принимаю из-за спины вышитое чудо.

А она все же ничего, и душевная, к тому же, оказалась. Интересно бы посмотреть на ее...

- Кольца хоть не забыл, болван? - обрывает Мирон мои мысли.

Теперь мне стыдно даже перед Мироном. И кольца, конечно, тоже... Я грустно смотрю ему в глаза и читаю в них усталое и тупое смирение.

- Хреновая мы с тобой пара, Максимушка.

- Хреновая, Мироша.

Он берет меня под руку, и мы долго стоим молча. У последней черты. Все. Я влип окончательно. Это конец...

Уже слышны угрожающие мендельсоновские пассажи из-за главной двери... Мне становится невыносимо страшно, стыдно, обидно, досадно. Как все несправедливо! Сейчас она откроется, эта дверь, и совершится самая бездарная ошибка в моей жизни. Случится не по моей вине, со скандалом и всенародной оглаской. Стыдно, гадко и страшно! Я сползаю по стенке на пол, и перед тем, как оборвать ушные перепонки криком отчаяния, вижу спокойное отстраненное лицо "невесты". И, наконец, тону в собственном крике...



Невыключенный телевизор хрипел и рябил крупным шотландским твидом. Холодный пот липкой испариной застилал глаза.

Лежу и понимаю, что, наконец, проснулся. На полу опрокинутая бутылка "Teacher`s", а за окном - желтый сентябрьский рассвет. Телефонная трубка, лежа рядом с аппаратом, посылает в эфир короткие сигналы "SOS". Медленно поворачиваю голову и облегченно вздыхаю - рядом никого. А кто, собственно, должен быть?

В бутылке еще осталось на пару глотков. Подумав, набираю номер Мирона. Как приятно и убедительно щелкает диск.

- Алло? - слышу на том конце сонный голос его жены.

- Алло, привет, а Мирон... дома?

- Ты с ума сошел, на часы посмотри! Половина шестого! Он в командировке, в Черкассах...

- В Черкассах? А, ну да. А надолго?

- Сегодня должен приехать. У тебя что-то срочное?

- Нет...

- Алло...

- Просто скажи ему, чтобы почту сегодня из ящика не вынимал.

- Почему?

- Да так... Пока! - и кладу трубку...



Максим Лихачев поделиться

15.11.2002