Она

Сначала ее добивался Валежников. Но она ему отказала, так как у Валежникова кривые ноги. Саяпин, имевший в отличие от Валежникова хорошие ноги, думал, что к нему придет успех. Но ничего не получилось и у Саяпина. Уши. Огромные торчащие уши Саяпина сыграли свою неблаговидную роль. И Саяпин отошел ни с чем. Тогда Ракитский, изучив недостатки Саяпина и Валежникова, вдруг появился на горизонте, зачастил к ней и действовал элегантно. Но у Ракитского обнаружилась полоса неудач. То лишай на затылке, который было трудно зачесать, то перегрузки на работе сделали его раздражительным и усталым. И он исчез на время, чтобы успокоиться и набраться сил. Казюлин. Красавец Казюлин чуть было не сделал свое дело, воспользовавшись замешательством Ракитского. Он уже дошел до поцелуев, но в последний момент она подумала вслух: "Я целуюсь с Казюлиным", и ей стало самой же противно от этих слов. И она сказала: "Уходи".

- Почему? Ну, почему? - недоумевал Казюлин.

- Уходи, - сказала она и показала на дверь.

Казюлин заплакал и побежал по подъездной лестнице. Еще и на улице был слышен его плач. Но через несколько минут с той же улицы стал слышен хохот. Это хохотал Валежников. (Вы не забыли?) Да, Валежников, узнав, а вернее, догадавшись, почему плачет Казюлин, бежал по ночному городу, перебирая кривыми ногами по мостовой, и радовался, что ему не выпало такой минуты расстройства. Его хохот разбудил Саяпина, который спал на боку, сминая огромное ухо. Саяпину сначала показалось, что Валежников хохочет от успеха. Но тут он подумал: "Какой же это, к черту, успех, если Валежников смеется на улице?" Он выглянул в окно и увидел Валежникова, а заодно и удаляющегося Казюлина. Он понял, что нельзя медлить, и, натянув чепчик на уши, чтобы не оттопыривались, наскоро одевшись, побежал к ней. Благо ее дом находился рядом. Он ворвался как вихрь в подъезд и позвонил к ней квартиру. Она не открывала.

- В чем же дело? - взволновался Саяпин. - Может быть, у Ракитского исчез лишай, и поправились производственные дела? И он там, у нее? - Он позвонил еще раз.

Она поглядела в глазок, надеясь увидеть... (вы думаете, Ракитского? Нет!)... Валежникова! Да-да, того самого Валежникова, который теперь, как дурак, бежал по ночному городу и смеялся, перебирая кривыми ногами. (Потом он, конечно, узнает, что его ждали. Задним числом. И очень здорово пожалеет. Но это потом. А пока он бежит по булыжной мостовой по ночному городу, хохоча, перебирая кривыми ногами, боясь упустить из виду плачущего Казюлина.) А тем временем она смотрела в глазок двери на Саяпина, натянувшего на свои огромные уши чепчик. "А что, - думала она, - Саяпин в чепчике, в общем-то, неплохо выглядит". И что-то кольнуло в женское сердце.

- Кто там? - спросила она через дверь и так нарочно, будто и не глядит в глазок.

- Ракитский?

- У Ракитского лишай и неприятности на работе! - выпалил Саяпин и тут же пожалел: "Зря я так... Зря я так про лишай... что-то еще будет, когда сам сниму чепчик". И он зашел, разделся и, не снимая чепчика, стал говорить о Ракитском только хорошо. Только о трудностях и перегрузках Ракитского на работе.

Ей удалось снять чепчик с Саяпина только в постели. Она поняла, что сожгла мосты, и только старалась не смотреть на эти огромные уши, которые время от времени шлепали ее по щекам...

Замуж она вышла за Казюлина. У них появился ребенок, на которого она постоянно натягивала по самые уши чепчик. Если при этом присутствовал Казюлин, то тут же начинал ворчать. И она плакала.

Саяпин иногда из-за дерева наблюдал, как они семьей выходят на прогулку: она, Казюлин и мальчик в чепчике, натянутом по самые уши. Ракитский скончался от перегрузок. А Валежников ушел и занялся альпинизмом. После чего ей часто снилось, как они вместе с Валежниковым взбираются на Монблан и смеются среди безмолвного снега.



Александр Селин поделиться

10.01.2003