Встречи на служебной лестнице
Встречаться со старыми друзьями – все равно, что смотреть увлекательную пьесу длиной в целую жизнь. Скупая информация о семейных и карьерных переменах в их жизни складывается в причудливую мозаику. Сейчас у меня такой возраст, что пенсионеры уже не просят меня уступить им место в общественном транспорте, но я еще стыдливо опускаю глаза, когда они шарят глазами по сидящей публике.
Но что там говорить о возрасте. Гораздо интереснее перемены, которые с нами происходят с годами. Мы их не замечаем, те, кто живет с нами рядом, как правило, тоже. Все именно течет, а потом уже изменяется. То, во что мы превращаемся, видно на расстоянии, как и все большое. И наши недруги, с которыми мы, естественно, встречаемся крайне редко, да и наши други, которые появляются на горизонте пару-тройку раз в году, смакуют эти превращения, как и мы смакуем их.
Конечно, перемены касаются нашей внешности, но не в ней суть. Характер. Привычки. Цели и устремления. Масса удовольствия наблюдать за какой-нибудь личностью, возвращаясь к ней лишь изредка и отмечая перемены.
Мои школьные подружки. Прекрасные объекты для наблюдений! Каждая встреча с ними – случайность, каждый взгляд на них (экспрессом через годы) - откровение. У каждой были свои планы и свои взгляды на жизнь. Многие жаждали славы и признания масс. Боже, сколько среди моих знакомых несостоявшихся актрис, дизайнеров одежды... А сколько бывших поэтесс и певиц!
Холодные ступени служебной лестницы. Как блестит эта лестница, если стоять внизу, если тебе двадцать лет и если... Впрочем, и так все ясно.
Моя подруга Вика. В двадцать – дочка дипломата и студентка МГИМО. В тридцать - служащая крупнейшего столичного банка и страшная карьеристка. Сторонница мимолетных любовных связей, потому что серьезные мешают карьере. И, наконец, в тридцать пять - заместитель директора этого самого банка. Это был ее взлет. Она стояла на самом верху вожделенной лесенки. Кстати, наверху тоже неплохо. Блеск ступеней уже не слепит глаза, а отражает действительность. И ее, Вику, тоже отражает. Потому что она сама и есть действительность. К Вике на прием записываются знаменитости и те, чьи имена произнести-то страшно. Она - Виктория Альбертовна, шикарная женщина в облаке своей девичьей мечты. Мужчин по-прежнему меняет, как перчатки, и морщится от звуков детских голосов.
Потом - августовский кризис, и моя очередная встреча с Викой. Она даже не скатилась с этой лестницы, а вроде как спустилась по ней с черного хода, тихо-тихо. И оказалась опять внизу. Но ей уже не двадцать, а почти в два раза больше. И никаких блестящих ступеней, которые ждут прикосновения ее легких ног. И никаких мужчин, и детские голоса не раздражают, а рвут сердце: И огромный долг за купленную ею квартиру на Ленинском, кредит на которую дал ей родной банк, когда она была еще Викторией Альбертовной.
Я умираю от любопытства, так хочется поглядеть на нее еще годков через десяток. Я даже готова заключить с кем-нибудь пари на разумную сумму. Кажется мне, что моя несостоявшаяся банкирша забудет на время о карьере и также неистово начнет сейчас строить семью и попытается родить хотя бы одного отвратительно орущего младенца. Дело в том, что в мою последнюю встречу с ней как-то подозрительно блестели ее глаза. Я могу поклясться, что разглядела в них очередную лесенку. Уютную, деревянную, обитую ковром, с разбросанными по ступенькам игрушками и с измазанными манной кашей перилами.
Моя другая подружка – Маша – начала свою взрослую жизнь с именно такой деревянной лесенки. Она быстренько выбыла из нашей компании, вышла замуж за начинающего бизнесмена (тогда он назывался спекулянтом) и родила первенца в то неспокойное время, когда мы, притихнув на время, ждали вступительных экзаменов во всякие разные вузы.
Потом я встретилась с ней (случайно, потому что она не была мне интересна!) в наши тридцать. Вот у нее-то, как мне подумалось, ничего не текло и не менялось. Кроме фигуры, обретшей заячьи очертания. Ее трое детей рвали ее на части, и особенно старался младенец, орущий из недр коляски, без единой слезинки на бордовом лице.
Наша последняя встреча (в наши тридцать пять) была куда интересней. Похудевшая и похорошевшая Маша встретила меня в фитнес-клубе, где она, как выяснилось, работала инструктором. Это было тем более фантастично, что Маша никогда не то, что за собой не следила, но и вроде как даже гордилась своими округлыми очертаниями и горделивой посадкой головы. Мать - героиня!
Что же произошло за эти пять лет, что мы не виделись? Муж ее не бросил, ни слова ей не сказал по поводу ее ста двадцати килограммов (ему это очень как раз нравилось), даже собственных денег ей не захотелось. Ей захотелось работы. Работы! Хоть какого-то, но внимания и признания людей посторонних. И их же восхищенных взглядов. Маша спала и видела, как она выходит из дома не в магазин и не в школу. И надета на ней не старенькая курточка, а модное дорогое пальто. Маша начала краситься и купила себе духи. Потом она твердо решила худеть и приобрела несколько видеокассет по фитнесу. Когда она привела себя в полнейший физический порядок, перепуганный муж сам пристроил ее инструктором в достаточно престижный (но не очень крупный) спортклуб. И вот я вижу Машу. Ее движения повторяют десятки женщин, они смотрят ей в рот и стараются копировать ее вплоть до мелочей. Звучит музыка, Маша царит в этом бабьем царстве и ей хорошо. Жизнь удалась! Эти слова можно увековечить татуировкой у нее на лбу, но и без этого все ясно. Жизнь удалась.
Счастливы те женщины, которым удается успешно делить свою жизнь на дом и работу (руководящую!). И чтоб и то и другое было не в тягость, а в радость. Но почему-то почти всегда эти весы ломаются и перевешивает что-то одно. Или же и того и другого становится так много, что кончаются силы и душа взывает о помощи. Женщина и карьера – лед и пламень. Гораздо привычнее – женщина и просто работа. Необходимый для семьи заработок и подчиненное положение в коллективе. И так до вожделенной пенсии. Кстати, так живут остальные мои одноклассницы и нисколечко на жизнь не обижены.
Тем не менее, я убеждена, что честолюбие свойственно женщинам ни в коем случае не меньше, чем мужчинам. Просто встречи на служебной лестнице другие. С представителями сильного пола, которые иногда испытывают муки ревности к начальственному креслу, занимаемому женщиной. С собственным мужем, бледным от унижения, - жена зарабатывает больше и сидит выше. Даже с собственными детьми, воспитывать которых исторически надлежит матери, а не отцу. Как справиться со всем этим, ничего не ломая? Как выдержать удары судьбы, предназначенные сильным духом? Наверное, у каждой бизнес-леди свой ответ и свой рецепт. А впрочем, это уже совсем другая история.
Оставьте свой отзыв
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу privet@cofe.ru
Тема встряхивает и задевает за живое. Мне 26, почти 27 и я работаю, но то, что я делаю кажется мне пустым. И глядя на себя в зеркало понимаю, что хотела другого. Эх. Надеюсь, что смогу перебороть свои страхи и сделать шаг вперед. Как говорит один мой знакомый- level up 🙂