Друзей моих стремительный уход…

Сегодня мне сообщили о его смерти. Ему было 27 лет. Он просто не проснулся однажды утром, потому что остановилось сердце. Он даже ничего не почувствовал. Говорят, со своей девушкой они вернулись из гостей домой после майских праздников и легли спать.
А утром он не проснулся.
Губы произносят какие-то банальные слова утешения, мозг старательно отгораживается от произошедшего: "Это не со мной", "Это меня не касается".
Случился такой разговор:
- У меня плохие новости.
Я с замиранием в горле, как от валидола:
- Что такое?
- Умер N.
- Как это случилось? - будничным голосом, чтобы люди вокруг не подумали даже, что случилась катастрофа.
- У него во сне остановилось сердце.
Сразу пронзительная мысль, что у меня тоже болит сердце. И черной волной накрывает страх, что в следующий миг я тоже могу больше не дышать, что смерть слепа и по ошибке может сорвать не ту голову. Перед глазами вертится цирковой шатер, мир превращается в мутное яркое бесформенное пятно, и робко выходят поворот его крепко посаженной головы, усмешка, совсем еще мальчишеская, какие-то ночные разговоры на лету. Губы продолжают выговаривать бессмыслицу, а в голове уже прочно осели подробности тягучих июльских вечеров в Хамовниках, встреча у Храма Христа Спасителя. Он ураганом прилетал в диких машинах, и сейчас кажется, что каждый раз в разных. Отчетливо помню какой-то ноябрь, пронзительную изморозь и 5 бесконечных минут одиночества в сумерках тротуаров. А потом взрыв смеха, тепла и обаяния. Какие-то голубые Жигули с черными стеклами, облако пара, ступеньки, серверы, круглая комната с огромным плазменным телевизором, миг - и его уже нет.
Он просто не проснулся однажды утром.
Жадно выпытываю подробности:
- И ничего не смогли сделать? Как же так? - я растеряна. Хрупко. Я дышу - и уже не дышу. - Как узнали?
Меня все еще не оставляет надежда, что это чей-то дурной розыгрыш.
- Да, я помню, что у него какие-то проблемы со здоровьем были. (Смутно, еле уловимо на дальней полке памяти затерянный невнятный разговор о сердце, о воле к жизни).
- Ты что-то путаешь, даже его близкие знакомые не знали.
А я знаю, потому что однажды ночью - порыв откровений, что страшно умирать, что надо жить, не смотря ни на что, тогда этим "Что" были врачи, боль, разрыв с любимым человеком.
- Может, проблемы с наркотиками? - мой жестокий вопрос, жестокий и логичный, расчетливый что ли... В голове все еще не укладывается, что его больше нет, что однажды утром он не проснулся.
- Нет, что ты, он не употреблял, хотя... вроде травку курил...
И я вспоминаю наш спор о травке. Как я до обиды стучала по клавиатуре, доказывала, мол, не надо, ни тебе, ни другим, подумай, что будет дальше. Дрянь не для хороших людей...
- В тот день бы было вроде лунное затмение, даже животные вели себя странно. Думаешь, это могло сыграть свою роль? Конечно, могло...
Как он мог не проснуться тем утром?
Я задаю самый главный, самый страшный вопрос:
- Когда похороны?
- Сегодня.
- Где?
- Не знаю, я тебе перезвоню, а ты пойдешь?
- Нет.
Я не пойду на его похороны, потому что не хочу, чтобы он умирал. Это мой протест. Я не хочу с ним прощаться. Не хочу. Тут уже подступают слезы. Наконец-то! Если я могу плакать, значит, смерть не будет разъедать меня изнутри, значит, не будет так сильно жечь в районе сердца. поделиться

Анна

28.05.2004