90–60–90

Николай Купцов надумал жениться. Хотя подобное желание к нему наведывалось и прежде, но только все было недосуг: то покос, то посевная, то загул, то похмелье. Короче, на этот раз его подперло серьезно! Да что толку, ведь в деревне, где он жил, невест не было... Вернее, для него не было: не нравился ему женский пол, оказавшийся в остатке или в отставке, а надеяться на новое подрастающее поколение девочек было как-то рискованно... И тут случай выдался: выделили на колхоз путевку в санаторий, в которой прописывалось что-то вроде следующего: "Лечение рекомендовано: а) лицам, страдающим различными формами сахарного диабета; б) больным с нарушениями опорно-двигательного аппарата".
«Черт его знает, что это такое – сахарный диабет, – думал председатель колхоза, в десятый раз перечитывая отпечатанные на путевке надписи. – С сахаром у нас в деревне туго, а потому, заболевания такого в наших краях водиться не должно. С "опорно-двигательным" все ясно, но ведь не пошлю я хромоногого Кондрата в этакое путешествие на старости лет?!» И тут председатель, светлая голова, вспоминает о страданиях Купцова. Во кого надо туда запулить! И нервишки подлечит, и нужду, так сказать, справит...
С таким предложением Николай не просто согласился, он ему даже обрадовался! Вместе с ним искренне радовались и односельчане, рассаживая свои тела за длинные дощатые столы, заставленные бутылями и закуской: веселые проводы, давшие старт Колиному отпуску, загудели, а их участники начали выпускать пар... Умные напутствия и добрые пожелания сыпались на Николая Купцова в таких неимоверных количествах, что тот выглядел несколько сконфузившимся и каким-то грустным.
– Колюшка! – перекрикивала всех остальных тетя Нина по прозвищу "Солома". – Таблеточки если там тебе будут давать, то сделай милость, все их не ешь! В коробочку, милок, хоть немного откладывай, для меня. А то я засыпаю последнее время тяжко. Таблеточки, ох как пригодились бы!
– Какие таблетки, дура! – нервничал ее зять Юра. – Грязью его там будут лечить, я в газете читал...
– Грязи и у нас здесь полно, – верещала тетя Поля, злыми языками нареченная "Козой". – Шо ж, значит, если не умываться, то пользительней для здоровья будет?! Надо попробовать... – добавляла она, укладывая в свой беззубый рот среднего размера помидоринку.
– Ша! – прогорланил Виталик Чернов, поднимаясь из-за стола (он буквально недели две назад нагрянул в село после прохождения срочной службы в армии, и все это время очень даже радовал односельчан новыми словами и свежими мыслями). – Глупые вы все! Вот что я скажу: не лечиться мы провожаем сейчас Коляна, а жениться! И потому расскажу я тебе, Коляша, как надо выбирать женщину...
– Как кобылу, что ли, по зубам?! – съехидничал с противоположной стороны стола хромой Кондрат.
– Помолчи, хрен старый! – беззлобно замахнулся на него пустым стаканом Виталик. – Я-то служил почти у самой столицы и понятия потому имею точные на такие дела... В наше время от женщины требуется одно – фигура! Спросите меня, какая-такая фигура считается хорошей? Скажу: 90–60–90!
– Это по весу, что ль? – дергали Чернова за рукава любопытствующие.
– Глухомань вы! Это по сантиметрам... Заготовь, Коля, две веревочки: одна, значит, будет на 90 сантиметров, а вторая ровно 60. В карман свой положи эти мерочки и без них там ни шагу! И всех девок, какие только попадутся в тамошней богадельне, ты должен будешь замерить. Ненавязчиво только это делай. Вроде бы ты, к примеру, врач, и что-то там такое как будто изучаешь. Первую веревочку, ту что длинней, петлей кинь на то место, где у нее груди растут и еще вот на это место... – Виталик так мощно хлопнул ладонью по заду выбирающуюся из-за стола тетю Полю, что та плюхнулась обратно на лавку.
– Антихрист! – только и проговорила Полина, и как ни в чем не бывало потянулась рукой к миске с квашеной капустой.
– А ту веревочку, что покороче, к талиям барышень прикладывай, – продолжил Виталий, хотя его уже почти никто и не слушал.
– Охальник ты! Чему брата моего поучаешь! – раскудахталась Валентина, Николаева сестра. – Лучше бы научил, куда этому тетереву деньги прятать, чтоб в поезде не обворовали! А то заладил: талия, груди... тьфу!
– Я естественные и самые жизненные тайны ему ведаю, – обиделся Виталик. – Ведь это сейчас самые модные параметры женского тела! Без обмеров боязно нынче жену подбирать...
Вернулся Купцов через месяц. Его до неузнаваемости истощенное тело говорило о бурности проведенного отдыха. Поизношенность Колькиного организма дополняли неожиданный блеск в глазах и новая форма улыбки. Все это свидетельствовало и подтверждало односельчанам наивернейшую примету: "Покуролесил!"
– Ты, Николай, там поди режим нарушал? Выглядишь-то, как мерин, под списание определенный! – заметил ему западающий на ногу Кондрат.
– Ты на взгляд его лучше посмотри, – веселой скороговоркой осекла старика Валентина. – О, какой: загадочней загадочного! А значит, и польза имеется от санаторного лечения...
Пришел Виталик, приобнял курортника и отвел чуть в сторону: – Ну что, модель-то себе подцепил?
– Ох, подцепил! Спасибо тебе, Виталяныч. Уважил ты советом своим. По мерке той сошлось полностью: 90–60–90! И без обмеривания, конечно, она, Людмила то есть, мне сразу приглянулась. А уж когда я ее тело ночью раз веревочкой поприкинул, и тютелька тютельку сошлись наказанные тобой габариты, тут уж я ее вообще – полюбил! «Вот она, судьба моя, – думаю, – лежит!» К лицу ее во мне сомнения поначалу таились: конопатенькое у нее чуть рыльце, да и усики под носом, маленькие конечно, но топорщатся. А вот замер-то произвел и сразу как прояснение в моей голове: главное-то – фигура! Правильно я, Витальк, говорю?! А лицо, что оно? Тьфу! Усы сбрею ей, а конопушки закрашу чем-нибудь... В общем, скоро приедет она. Жить мы порешили совместно. Семья стало быть у меня теперь, и любовь огромная... О, как в жизни бывает – как в кино! Спасибо тебе, Виталий Владимирович, уважил!

Наконец Николай получил долгожданную телеграмму, в которой сообщалась дата приезда невесты. На станцию вызвались ехать аж человек двадцать! Ясное дело: всем не терпелось побыстрее увидеть Николашкину зазнобу – "фотомодель", как за глаза звали-величали ее все от мала до велика. Но Коля взял с собой лишь одного Виталия. «На хрена, – думал он, – брать с собой лишних зрителей. Засмущают еще, чего доброго, женщину... А для обзора будет им времени, чуть позже, предостаточно!» Они запрягли в подводу гнедую кобылу и заблаговременно двинули в путь...
– Эх, наконец и в нашей глухомани появится кусочек цивилизации! – вздыхал Виталий, распластавшись по дну телеги. – И ты, Колька – первооткрыватель! Конечно, с моей подачи, но все равно молодец! Как мужик – ты, если честно, ведь неказист. А успех полный получился! А почему успех, спроси меня? Отвечу: потому что мы в тебя всем селом верили! А внесенная мной лично формулировочка – 90–60–90 – сыграла свою замечательную роль в деле формирования твоего счастья. Эх, тоже соберусь в санаторию! Познакомлюсь с барышней-супер! Клянусь, не хуже будет, чем твоя! Всю ее измерю вдоль и поперек. Сначала взглядом своим, потом линейкой иль метром, а в завершение такой будет ОТК: каждый пальчик на ручках и на ножках штангенциркулем для пущей верности стандартом охарактеризую. Ха, конкурс красоты можно будет у нас проводить! Как в Москве...
Не доезжая метров двести до полустанка, Николай попридержал лошадь:
– Тпру-у, Звездочка! Здесь будем ждать. Сойдет Людка с поезда, а нас и не видно! О, испугается... Подумает: "Обманул Колька!" А я и не обманул – я здеся дожидаюсь, дурочку мою!
Длинный гудок предвозвестил появление притормаживающего состава. Присвистывая и потряхивая вереницей останавливаемых вагонов, поезд наконец замер.
– Ну где же она, где?! – принялся тормошить Виталик рукав Николаевой телогрейки. – Баба только какая-то слезла с поезда на полустанок. Может, это мать ее или еще какая-нибудь родственница?
– Это вот и есть она самая – Людмила! – трепетным голосом произнес Николай и, сорвав с головы кепку, стал махать переминающейся с ноги на ногу бабе. Та заметила предназначенную для нее отмашку и, радостно улыбнувшись во всю ширину своего лица, развалистой походочкой, не спеша, поплелась к телеге...
– Ешь твою, двадцать! – мягко выругался и затем присвистнул Виталик. – Ты что, сантиметры с дециметрами спутал? В ней же пудов десять!
– Не надо! Я мерку снимал, как ты учил: от плеча до плеча веревку приставил – 90, ну, может, чуть больше – 95. По талии точно так же – 60... Талия-то, она здесь у человека? – в утвердительно-вопросительной форме произнес Коля, задумчиво всматриваясь в свою медленно приближающуюся избранницу. – И вообще, темно в комнате, говорю, было...
– А какая теперь разница?!
– Может, надо было не веревкой, а линейкой ее ширину мерить?
– Линейкой ты себе, Коля, что-нибудь, по мужской части, измеряй! А у девушек надо окружностью стандарты прикидывать. В обхват же надо было, дурень, веревки крутить!
– Спала же она! Не буду ведь я тормошить ее лишь для замера?
– Растормошить бабу можно и для чего другого! А потом – раз, так незаметно, когда уже удовлетворение нагрянет, взять да и полюбопытствовать качеством фигуры. И вот приплыли: и морда – ты говорил – страшная, и объемы, так сказать, "модные"!
– Ты это мне брось! – насупился Николай.
– Ладно, Коль, извини! Забыл я, что у вас любовь. Нравятся тебе пухленькие – и хорошо, и на здоровье... А 60 или 160 – какая разница! И чего ты вообще сидишь? Иди, встречай... Чемоданчики ее перехвати, а то надорвется еще фотомоделька. А я пойду, пожалуй, до деревни пешком: кобыла – факт – троих не вывезет!

поделиться

Вячеслав Воробьев

01.09.2006