Два чемодана

Скандал разгорелся на пустом месте. Формальным поводом было позднее возвращение Савелия домой. Следом потянулось, как обычно все на свете. Супруга вспомнила, что он постоянно забывает о дне свадьбы, не занимается ребенком, ремонтом и улучшением жилищных условий. И вообще, он, мерзавец, загубил ее жизнь. А она отдала ему молодость, да и пожалуй, зрелость тоже. Особенная подлость в том, что Савелий загулял накануне международного женского дня, будь он неладен. Возражать и спорить у Савелия не было сил, кроме того, он искренне считал это занятие абсолютно бессмысленным. Хотелось спать. Супруга тем временем распалялась и входила в раж. Временами срывалась на визг. Безучастность Савелия только подливала масла в огонь. Ее злость и раздражение, натолкнувшись на спокойствие оппонента, утраиваясь, возвращались обратно. Извергались с новой силой. Савелию казалось, что воздуха нет, только темная негативная энергия. И он этим дышит.
– Убирайся! – крикнула супруга, сжав кулаки. – Пошел вон!
В коридоре промелькнула заинтригованная дочь.
– Куда? – поинтересовался Савелий. Хотелось спать.
– К чертовой матери! – прогрохотала жена. – Забирай манатки и катись!!!
Это было что-то новенькое.
Особенно задевало то, что на этот раз совесть Савелия была абсолютно чиста. Они действительно устроили на работе небольшую вечеринку для дам, но Савелий ничего лишнего себе не позволил, выпил совсем пустяк, да и домой пришел не слишком поздно. Кроме того, заранее подготовился к завтрашнему празднику, и подарок ждал своего часа в стопке постельного белья.
«А может правда, уйти? – промелькнула мысль. – Сколько можно терпеть в свой адрес такую вопиющую несправедливость?! Пошлю все подальше и начну новую жизнь».
Жена, между тем, вытащила из шкафа чемодан.
– Вот, – швырнула она чемодан Савелию, – собирайся.
И ушла на кухню, хлопнув дверью. С кухни послышались рыдания.
Савелий всегда был уверен, что это его дом. И казалось диким, что его вдруг выгоняют. Он любил свой диван, любил сидеть с газетой у окна на кухне, курить на своем собственном балконе он тоже любил. И вот, пожалуйста: «Убирайся». «Да убирайся сама!» – хотел ответить Савелий. Но все-таки в голове крутилась мысль: «Уходи, уходи».
Савелий присел. Взглянул на чемодан. На кухне подвывала супруга. С этой женщиной он прожил двадцать лет, ровно половину жизни. Когда-то он зашел в гости к старосте группы, за лекциями. У старосты болела сестра. Она сидела в шерстяных носках и глухом свитере и беспрестанно хлюпала носом. А за окном май. Савелию стало ее пронзительно жалко. В то время он придерживался теории, что все болезни от безделья и слабости духа. Человек болеет тогда, когда сам себе разрешает болеть.
– Хочешь, я тебя вылечу? – спросил Савелий.
– Хочу, – ответила сестра без надежды.
– Собирайся, в кино пойдем, – скомандовал Савелий.
Сестра (звали ее, как выяснилось позже, Лена), не сказав ни слова, отправилась одеваться. Савелия этот факт очень тронул. Получается, она ему верит. Доверяет свое здоровье. Купив бутылку легкого вина, Савелий с Леной пошли в кино, а потом долго гуляли по близлежащим паркам и скверам. Проснувшись следующим утром, Савелий понял, что влюблен. Лена, как ни странно, выздоровела.

Жена всегда была очень хороша собой. Она и сейчас почти не изменилась. Время пока что идет ей на пользу, добавляет выразительности. Но Ленина прелесть почему-то перестала производить на Савелия впечатление. Перестала волновать. Будто бы снаружи Лена, а внутри – совершенно чужой человек. Как в сказке «Гуси-лебеди». Когда Баба Яга превратилась в Аленушку. Так и здесь, снаружи Лена, а внутри Баба Яга. Эх! Савелий расстегнул чемодан. Открыл шкаф и начал складывать рубашки.
– Ты правда уходишь? – заглянула в комнату дочь. – Правда?
– Правда, – ответил Савелий.
– Где будешь жить? – поинтересовалась дочь.
– Поживу пока у бабушки.
– Ладно, – согласилась дочь, – поживи. Все лучше, чем так.
«Вот и ребенок страдает, – размышлял Савелий, – несмотря на то, что выросла. Давно надо было уйти».
Савелий закончил с рубашками и принялся за белье. Давно, давно надо было уйти. Почему-то такая мысль не приходила прежде в голову. Была одна жизнь – семья и дом, дочь, и другая – работа, друзья и еще много всего другого. В другой жизни у Савелия случались романы, он встречался, расставался, отчаянно страдал. Приходил домой, пересекал границу миров, ужинал, ложился спать. Но о том, чтобы оставить семью, никогда не думал. Рос ребенок. Строился и обустраивался дом. Благосостояние крепло. Все было как у людей, нормально. Любовь, конечно, потихонечку угасла. Погорела, погорела и затихла. Будто кончился фитилек. Ну и что, у всех так. Спокойно и даже временами радостно жили рядом. Растили дочь, праздновали праздники. Но однажды началось.
Наверное, каждый человек думает о себе, как о самом лучшем, самом интересном, значительном, особенном и достойном. Пусть даже весь остальной мир имеет другое мнение. Это нормально. Так и должно быть. Но больнее всего, когда в этом сомневаются близкие. Люди, от которых ждешь поддержки и любви. Когда ты еще маленький, это мама и папа. Потом твой подросший ребенок начинает смотреть на тебя с усталым снисхождением. А женщина, с которой делишь свою жизнь, дом и постель, перестает тебе улыбаться. Вот, наверное, где начало. Когда люди перестают улыбаться друг другу.
Теперь уже не вспомнить первый скандал. Он затерялся среди многих, что были после. Для Лены, похоже, это был единственный способ выпустить пар, снять напряжение. Ее развлечение, а, возможно, и тайная страсть.
Одна душевная женщина из «другой жизни», которой Савелий постоянно жаловался на проблемы в семье, однажды сказала жалостливо:
– А что ты хочешь? Терпи. Ты же перед ней виноват.
– Как это виноват? – вскинулся Савелий. – Интересно, в чем?
– Но ты же ей изменяешь. Встречаешься с другими.
– Она не знает, – убежденно заявил Савелий, – не подозревает даже.
– Она чувствует, – ответила женщина. – Такие вещи всегда чувствуют.
«Может, и правда – раздумывал Савелий, – может, и так». Нужно было давно ее от себя избавить. Ведь ясно, что ничего не получается. И ей плохо, ему плохо, но все равно терпим, сохраняем семью. А так у человека будет шанс. Молодая женщина, красивая. Найдет еще свое счастье. А Савелий найдет свое.
Домой идти порой не хотелось. Но человек ко всему привыкает. Со временем Савелий, общаясь с женой, научился полностью абстрагироваться от действительности. Выключал сознание, как свет. Очень, к слову сказать, полезный навык, спасибо супруге. Пусть себе орет. Ничего нового. Весь смысл сообщения сводится к тому, что Савелий редкостная скотина.
Что делает такая красивая и умная женщина рядом с отвратительным Савелием, оставалось загадкой.
Надо было уйти давно, лет десять назад. Сейчас была бы у Савелия новая семья, дом, возможно даже дети. Жена выбегала бы ему навстречу, как только слышала ключ в замке, а на кухне исходил бы ароматами аппетитный ужин. И Савелию было бы ясно – его ждали, его любят, он лучше всех.
Когда-то одна умная женщина из «другой жизни», которой Савелий беспрестанно талдычил про свою невозможную к ней любовь, объяснила Савелию, что слова ничего не значат. Просто звуки, и все. Важны поступки. То, что человек делает не потому, что надо, а потому, что ему этого хочется. Поэтому всегда ясно, где любовь, а где ее нет. Тогда Савелий обиделся, ведь всем известно, что женщина любит ушами, и Савелий по этому поводу заливался соловьем. Как оказалось, напрасно.
Савелий закончил с одеждой и бросил сверху любимые книги и диски. Собрал сувениры, которые привозила ему из поездок дочь. Получилось два чемодана. Два чемодана вещей, которых Савелий мог и хотел забрать с собой. Он прожил в этом доме двадцать лет. Когда-то они с женой, молодая семья, въехали в абсолютно пустые стены. И вот все, что Савелий нажил, уместилось в два чемодана. По чемодану на десять лет. Как будто он здесь не жил, а так, зашел перекантоваться. Транзитный такой пассажир. Кошмар.
Как ни странно, с каждой минутой уйти хотелось все сильнее. Срабатывал, видимо, давно уснувший инстинкт самосохранения. Так жить нельзя. Так относиться друг к другу нельзя.
Савелий поцеловал дочь, пообещал звонить и взял чемоданы. И тут жена, выглянув из кухни, в секунду оценила обстановку и пулей кинулась к двери. Встала, скрестив руки на груди и загородив собой выход.
– Ты никуда не пойдешь! – твердо заявила она.
«Фу, какая некрасивая сцена! – поморщился Савелий. – Как в кино!»
– Лена, – проникновенно сказал Савелий, – не будь смешной. Пусти, пожалуйста. И осторожно отодвинув жену, вышел на лестничную площадку. Быстро спустился на два этажа, чтобы избежать погони и продолжения. Закурил. Итак, что мы имеем? Два чемодана, сорок лет, и впереди неизвестная новая жизнь. Не так уж много, с одной стороны. Между тем, на душе у Савелия разливалась удивительная легкость. Хотелось, как в детстве, высоко подпрыгнуть, и крикнуть пронзительное «Йохо!» Два чемодана. Сорок лет. И будущее. «Не так уж и мало, на самом то деле, – улыбнулся Савелий, – не так уж и мало».

поделиться

Оксана Онисимова

23.09.2005