Мимоза во спасение

В гороскопе Риты, очевидно, свыше имелась такая данность: если обычно жизнь ее текла ровно, то на праздники неизменно приключалась какая-то гадость. В этот раз таковой явился грипп. Собственно, может, она и не заболела, если бы не отправилась за подарком для сослуживицы. В магазине – столпотворение. Еле удалось продраться сквозь толпу, протянуть руку с деньгами и совсем уже акробатическим трюком выползти обратно, прижимая к груди сдачу, сумочку и коробку с хрустальным письменным прибором.
"Тройки", наверное, не было уже час. Когда автобус наконец подошел, и собравшиеся дружно кинулись брать его штурмом, Рита поняла: надо идти пешком. И она пошла – прямо вдоль дороги.
Ей хотелось шипеть, как кошке, которую разозлят.
Черт бы побрал это Восьмое марта. Оно как лакмусовая бумажка. Если в этот день женщина сама покупает цветы, на нее хоть табличку вешай: "одинокая", что в нашей стране, в отличие от просвещенного Запада, эквивалентно "несчастная". Поэтому все женские романы в красочных обложках – о том, как вот такой никому не нужной "серой мышке" вдруг прямо на голову сваливается прекрасный принц. Каковые в реальной жизни не водятся. В жизни на одного холостяка сорока лет приходятся четыре незамужние дамы.
...Совсем под ухом визгнули тормоза, и Рита, метнувшись вправо, по колени провалилась в мокрый снег. Как выбиралась на место посуше, снимала и вытряхивала снежную кашу из сапог, а после плелась домой – это поэма.
На другой день она проснулась и сразу поняла – температура высокая. Под одеялом холодно. Горло горит, как будто по нему водили наждаком, нос распух вдвое. Самый что ни на есть восьмимартовский вид. Надо ползти в аптеку. Ближе всех к ее дому размещалась новая. Обычно Рита ее любила: белизна евроотделки и выбор – как нигде больше. Но сейчас белый цвет резал глаза и не давал сосредоточиться. Погрузившись в свои размышления, она чихнула на всю аптеку.
Впередистоящий мужчина обернулся, и Рита не сомневалась, что сейчас услышит грозный монолог на тему, что нечего в таком состоянии шляться по городу и заражать людей. Вместо этого он сказал:
– Да не берите всю эту импортную фигню. Не поможет.
– А что поможет? – Рита подняла на него слезящиеся глаза, она едва держалась на ногах.
Мужчина взял ее под локоть и вывел на улицу.
– Водка дома есть? – спросил он. Она тут же представила себе алкоголика, решившего поживиться за ее счет. Правда, он не был похож на алкаша, но кто его знает...
– А может, у меня дома муж есть?
Он хмыкнул.
– При наличии мужа в таком состоянии по аптекам не таскаются.
Обстоятельства прояснились только, когда поднялись к ней, и он первым делом стал набирать в ванну – практически кипяток. А затем высыпал туда пачку соли.
– Я летаю на Север. Морозы под минус пятьдесят там норма. И если кто-то свалится, мы его лечим таким образом. Ставьте сюда ноги. И скажите мне, где спиртное. И малина.
От такого снадобья Рита сразу стала мокрой, как мышь. Она лежала в постели, закутавшись в одеяло, и чувствовала, как отступает болезнь. Страшно хотелось спать.
...Она проснулась, когда уже темнело. За окном шел снег, и Рита не понимала – утро сейчас или вечер, и какое время года. Ей казалось – зима: крупные белые хлопья мелькали в просвете между шторами. Потом она ощутила горьковатый запах. Он был связан с одним: когда-то в школе мальчишки сбрасывались и покупали на Восьмое марта всем девчонкам класса по веточке мимозы.
Она приподнялась. Рядом с ее рукой, по-прежнему сжимающей носовой платок, лежала мимоза.
А из кухни пахло свежесваренным кофе. поделиться

Татьяна Свичкарь

03.03.2006