Смятение чувств

Что я знаю о любви? Конечно же, что и все: что это – чувство, чувство особенное, не похожее на какое-либо другое.
А вот какое? Щемящее? Радостное? Ликующее? Тоскливо-мучительное? Не знаю. Наверное, и такое, и такое, и такое.
Что это, любовь? Победа? Желание служить? Власть? Страх? Не знаю. Почему мы вообще думаем об этом, почему ждем этого?
Каждому хочется идеальной любви. Но что это – идеальная любовь? Когда на сердце покой или когда ни минуты покоя? Не знаю.
Я столько раз в жизни влюблялась, что могу смело заявить о том, что ничего не знаю о любви.
Мальчик и девочка. Он – решителен, умен. Она – хрупкая, улыбчивая, доверяющая. По-моему, все нормально. Они – за руки, по городу, глаза в глаза, мечтают о будущем, строят планы. По-моему, прекрасно.
А при чем тут любовь?
А вот если эти мальчик и девочка не могут думать о будущем, если каждую свободную минуту хватают друг друга за свободные от одежды места, если мешает город, если неинтересны люди, а вся вселенная – это дырочка на чулочке и кеды 42-го размера, сброшенные в песок. Если от запаха шарфа хочется плакать, а пуговицу хранишь как самый что ни на есть талисман и рука не устает писать имя на всем чем попало.
"Да, – говорим мы, – это любовь!" А может, страсть? Но ведь они еще так молоды, какая страсть?! Любовь.
А долго ли ей жить? В таком отчаянии, с такой самоотдачей? Скорее всего нет. Значит, все-таки страсть? Не знаю. Думаю, любовь. И вот эта девочка уже прекрасна своим возрастом. Так умна и талантлива, что почти свободна. И мальчик уже молодой мужчина – и дело, и деньги, и положение. И никто никогда не будет любить его так, как она, и она для него как высшая награда судьбы. Но почему-то разъедает душу сомнение, но ослепляет ревность, и прошлое уже еле различимо, и лукавый в четыре уха шепчет: "Не унижайся, не откровенничай – не тот возраст, не то положение, подмечай, что в минусе, насладись этим".
И вот снова и снова они кидаются друг к другу, сердцем, что называется, чувствуя, и снова и снова разумом убивают друг друга, молча крича при этом о своей любви. Ну, а это что? Любовь? Если именно эти уста говорили самые лучшие, самые глупые, самые родные слова и с той же страстью, с тем же тембром бьют наотмашь? Да, кричу я, это любовь! Помните: "Любовь стараясь удержать, как саблю тянем мы ее. Один к себе за рукоять, Другой к себе за острие".
А если случай сводит вас как старых знакомых в другом городе, и вы видите друг друга как в первый раз, и нет смущения, стыда, а одна только жажда, и утолить ее невозможно. Если одна только мысль бьется в жилах: еще хоть раз, еще хоть миг.
"Слава Богу, я знаю теперь, каков он, мой мужчина!"
"Да, это моя женщина, я уверен! Это ее я искал!"
Но... Есть прошлое, долг, работа, семья. И нет у этой любви будущего.
Но, может быть, этим она и прекрасна?
А может быть, это вовсе и не любовь? Скорее страсть.
Но почему же тогда не хватает глаз насмотреться друг на друга? Почему нет усталости от разговоров и объятий? Почему страшно отойти друг от друга хоть на шаг? Почему так больно думать о будущем? Почему его сводит с ума мысль, что у нее дети от другого мужчины? Почему она жалеет только о том, что родила не его ребенка?
Трудно, почти невозможно понять. Легко осудить.
Но это – любовь.
Когда-то брат рассказал мне сказку. Его звали Валентином, и, может быть, еще и поэтому он все знал о любви. Вот она.
Двое сидели на берегу моря. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и она, положив голову ему на колени, смотрела, как волны длинными мокрыми языками лизали жадно впитывающий влагу песок у самых их ног.
"Посмотри, волны, – сказала она. – Они как будто хотят выкарабкаться и не могут".
"Люблю", – тихо сказал он.
Она улыбнулась, запрокинула голову. Солнце стояло в зените, и небо было такое голубое, что было больно на него смотреть. Она зажмурилась и там, где голубое небо сливалось с темно-зеленым морем, увидела крохотный, словно игрушечный, кораблик.
"Смотри, кораблик. Интересно, куда это он плывет?"
"Люблю", – тихо сказал он.
Она засмеялась и увидела, как высоко над ними кружили чайки. Они то высоко-высоко поднимались вверх и становились похожими на маленькие точки, то камнем падали вниз и срывали пену с волн своими белоснежными крыльями.
"Чайки, – воскликнула она. – Счастливые, они могу полететь, куда угодно, где только небо, и море, и этот маленький, словно игрушечный, белый кораблик!"
"Люблю", – опять очень тихо сказал он.
Он встал, улыбнулся, и вдруг у него за плечами забились два гигантских белых крыла, как два огромных паруса. Он радостно обнял ее, а она... Она вдруг испугалась, что он сейчас улетит с этого берега, а она останется здесь одна, может быть, навсегда. И пока он нежно обнимал ее, она, стараясь не причинить ему боли, обломала крылья и швырнула в море.
Двое сидели на берегу моря. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и она, положив голову ему на колени, смотрела, как волны длинными мокрыми языками лизали жадно впитывающий влагу песок у самых их ног.
И солнце стояло в зените, и небо было такое голубое, что было больно на него смотреть, и чайки летали над ними, и она, счастливая и беззаботная, щебетала что-то, но не было только его тихого "люблю". И не было крыльев.
Что это? Тоже любовь?! Или страх, эгоизм?
Любовь.
Ну а когда вдруг без видимых на то причин где-то во второй половине жизни ты встречаешь человека и начинаешь понимать, что не надо жалеть ни об одном прожитом дне – ни о печальном, ни о радостном, потому что все они были дорогой к нему, – то как это? Если стоишь перед ним вся – со всеми пороками, со всеми достоинствами, стоишь перед ним и думаешь: ну неужели этот комок болезней, нервов, морщин, дурного прошлого еще кому-нибудь нужен?
Сколько любви может родить подобная мысль! Сколько нежности тогда ты можешь вложить в обыкновенную чашку чая!
И не хочется уже страстей. А хочется как в сказке: огладить дыханием усталые плечи, вечерней росой омыть его колени. Хочется, чтобы сидел он спиной к окну, а я смотрела бы на него, и у всех было бы все хорошо.
Это-то что? Победа? Желание служить? Желание покоя?
Нет, это любовь.
Ну хоть кто-нибудь понимает что-нибудь в этом?!
Я – нет. Но хочу этого всего очень. поделиться

Светлана Иванникова

15.02.2008