Звонок

Она знала. Чувствовала. Она чувствовала приближение этих моментов всегда, и всегда знала, чем это все закончится. Уже несколько дней в теле нарастала томительная сладость. Сначала маленьким, теплым комочком возникла где-то под сердцем – и оно сладко замирало от этого нежного тепла... Потом клубочек стал прорастать тонкими ниточками, опутывающими все тело, тянущимися все ниже и ниже, заставляющими в момент особенно бурного роста замирать дыхание и трепетать сердце в сладостной истоме. Теплые жгутики опутали бедра, захлестнули их сладкими кольцами, соединяющимися где-то там, внизу живота…
Росточки проникли в бутончик, спутались в тугой, пульсирующий клубочек – и выпустили тонкие, пронзительно-острые иголочки. Они нежно впились в стенки лона и выпустили на свободу яд – смесь томления, предвкушения наслаждения, желания, страсти, нежности, затаенного восторга, острой чувствительности, расслабляющей неги, дрожащего нетерпения – тысяч составляющих невыразимой, только предчувствуемой, но уже неотвратимо приближающейся сладости…
Яд проник в кровь – и миллионами лапок тысяч паучков забегал по жилам… В мозг – и ощущения обострились, каждое движение вызывало колебание упругих ниточек, одни натягивались, другие – расслаблялись. И это становилось все более невыносимой, пронзительно-сладкой пыткой... Густой, приторно-жгучий сироп желания переливался в теле мягкими волнами, и каждый прилив заставлял колени судорожно сжиматься. Он искал выхода – обтекал бедра, нежно стискивал промежность, спазмами отзывался в лоне – и тогда тонкие иголочки оживали и жалили остро, быстро, невыносимо сладостно…
Красный, мгновенный туман заволакивал сознание, сжимал горло, перекрывал доступ воздуха – и вся эта дребедень на экране дисплея – договора, счета-фактуры, деловые письма – переставала существовать... Она закрывала глаза и замирала, пережидая момент… И когда сопротивляться уже не было ни сил, ни желания – она звонила Ему. И знала, знала, что не получит того, что так жаждет тело… Нежности, долгих ласк, теплого дыхания и сумасшедших слов… Когда тело становится мягкой, послушной шелковой ленточкой, растворяясь в океане наслаждения…

Но хоть что-то… Хоть немного… Хоть чуть-чуть… И пусть это только возбуждает, а потом желание становится острее… Но на полчаса можно забыться, отдаться во власть этим ниточкам, току крови, своему бурному дыханию – она так устала бороться… Да, ей это нравится – чувствовать его запах, дразнить его возбуждение… Постепенное превращение мягкого и податливого – в пружинистое и твердое, пульсирующее в кольце ее пальчиков, становящееся горячим, идущее на встречу ее движениям – губам, язычку, небу, ладони… Его хриплые стоны, последние, самые сладкие сокращения, горячий оргазм его терпкого семени и последний, благодарный поцелуй… И даже если иногда… ах, это унизительное "иногда" – она может почувствовать его в себе, ласкать его нарастающими сокращениями своего лона, во все убыстряющемся ритме сладких спазмов оргазма.…
Все равно – это для него… Маленькое, рассчитанное сумасшествие, холодно втиснутое в отведенные полчаса… А хочется медленной нежности, сводящих с ума ласк, предназначенных только ей, ей одной, доверчивых объятий, общей усталости от пережитого наслаждения, чутких рук, тихо гладящих ее грудь и без слов говорящих – «Ты самая красивая… Никто в мире не может сравниться с тобой… Ты ослепительно, невозможно прекрасна… Я так люблю тебя…. Я не могу без тебя… И всегда, слышишь – всегда хочу быть с тобой… Моей Любимой, Желанной и Единственной…»
Эти слова мужчины говорили тысячи лет миллионам женщин миллиарды раз… Но так хочется в них верить… И вот этого, чего она так хочет и ждет – нет… Есть только торопливое, быстрое, наспех удовлетворение – мелкое и унижающее ее…

Она сняла халат и бросила его на зеркально-черный кафель пола. Включила душ, и, вдохнув, шагнула в водопад серебряных капель. Теплые струи приятно скользят по телу… мягкая губка и ароматный розово-перламутровый гель, дающий почему-то белоснежную пену. Она мягкими потоками растекается по телу, пытаясь спрятать в своей перламутровой глубине золотисто-загорелые островки ее тела – чуть заметную выпуклость животика с жемчужиной пупочка, небольшие, как половинки лимончика, упругие груди, коричневые изюмины сосков с чуть более светлыми альвеолами, тонкие плечики с ямочками ключиц, ослепительно-незагорелый треугольничек бикини…
Губка медленно и нежно скользит по гладко выбритому лобку – теплая, мягкая, доверчивая зверушка с белым пушистым мехом, в котором утонули тонкие пальчики с острыми ноготками. Ее шерстка так приятно ласкает нежную кожу – мягкими круговыми движениями. Возбуждает ее тонкостью и остротой прикосновений, заставляет вздрагивать мышцы животика… Белоснежно-розовый, горячий комочек губки опускается ниже, ведет за собой вздрагивающие пальчики – и ножки чуть раздвигаются, разрешая их нетерпеливости прикоснуться к ее розовым, тонким, жадным лепесткам, по которым стекают струйки воды, сплетаясь в жемчужные косички, жгутики, нити...
Она закинула голову, прислонясь к черному мрамору плитки. Тугие прутики воды приятно массируют грудь сотнями прозрачных, горячих пальчиков… Гибкая, упругая струйка упирается в сосок, дробится на нем фонтаном капель, заставляя вибрировать – его изюмина твердеет, становится остро-чувствительной – и она сжимает грудь свободной рукой и в такт с пронзающими тело пока еще легкими спазмами наслаждения ласкает пальчиками, испачканными белой пеной, свой бутончик… Нежно, легко, едва уловимо… Потому что это – прелюдия…
Где ее настигнет то, что мучило и томило все эти дни, никогда не планируется заранее… Как захочет тело, где пожелает душа – а они совершенно непредсказуемы, связанные в единый узел… Тело. Душа. Желание.
Ее глаза закрыты. Все чувства сосредоточены там, где рождаются ощущения. И образы. Не понятно, какое из них порождает другое.
То ли сладкое прикосновение вспыхивает в сознании яркими, отрывочными картинами… Упругое тело… Его плечи… Кольцо рук… Настойчивая грубость в сочетании с нерешительной нежностью… Дрожь и пульсация члена, прижавшемуся к ее бедру… Властные тиски его губ… Танец ласкающих друг друга язычков…
Или эти наплывающие, заслоняющие друг друга слайды реальных, испытанных когда-то и с кем-то или придуманных ей самою ласк заставляют руки порхать по телу в поисках самых сладких источников пронзительного наслаждения и вызвать их к жизни знакомыми движениями…
Водовороты воды исчезли в сливном отверстии ванны, она отдернула шторку, ступила на мягкий коврик и протянула руку к синему махровому полотенцу… Теплый пар замутил черную поверхность кафеля, каплями осел на большом зеркале. И в этом тумане мягко отразилось ее красивое, молочно-розовое тело. Капельки воды сверкали маленькими алмазами…
Она знала, что красива, очень красива… и как жаль, что эта красота…
Махровое полотенце быстро втянуло алмазики, и она, не надевая халатик, прошла на кухню. Открыла холодильник. Холодные волны спавшего в нем воздуха приятно холодили разгоряченное тело. Достала бутылку вина, фрукты, шоколад… Привычка устраивать себе праздник уже не обдавала душу тоской, не замыкала чувства в стальное кольцо сожаления. Просто иногда хотелось вытеснить из души равнодушную, липкую, хроническую пустоту одиночества, заменив ее хотя бы суррогатом радости и подобием восторга, неловким обманом самолюбования – что это нисколько ее не трогает, что она – сильная женщина… И вообще – все это такие мелочи…
Она поводила пальцем по темному стеклу бутылки. Нет… лучше коньяк… Хочется, чтобы в крови бушевал алкоголь. Не обычным легким танцем будоражил сознание, а тяжелой, плотной волной сумасбродства, замешанного на жалости к себе, утраченных иллюзиях и несбыточных надеждах.
Она налила в бокал коньяк и подошла к окну. Свет предзакатного солнца вспыхнул живым янтарем, забегал диким зверьком в хрустальной клетке, прыгая на скользкие, в острых гранях стены в безнадежной попытке побега…

Сегодня она будет с ним, позвонившим… Случайный звонок случайного человека… Необязательные фразы, выяснения причин ошибки, взаимные извинения… И его голос. Мягкий, обволакивающий мужской нежностью, неповторимо обаятельный, вежливый, теплый, сексуальный… Может, так показалось, потому что… Но что-то же внутри дрогнуло, непонятное ей самой… И сегодня ей захотелось представить… ну пусть… да… его руки, ласкающие ее и губы, произносящие эти слова, которые она сама для себя придумала. Его ласки, которых… Пока только это… И не здесь…

Сегодня она будет с НИМ…

поделиться

Сергей Куликов

20.11.2011

Звонок

Радостной веселой трелью заливался мобильный телефон. Определитель показывал милый сердцу номер. Наконец-то!!! Предыдущие двадцать четыре часа я сочиняла и репетировала речь под названием «Между нами все кончено». В своей голове я произнесла ее тысячу раз. С разными интонациями и ударением.
«Не буду подходить! – забоялась я.
– Трусишь? – усмехнулась злодейка-Судьба. – Ты же так хотела сказать ему все, что думаешь. Восстановить свою разрушенную гордость. Вот он, твой реванш. Давай, милая, действуй!
Я вздохнула. Нажала на клавишу «ответить» и сказала: «Алле!»
– Привет! Как твои дела, дорогая? – любимый голос заливался соловьем. – Я так по тебе соскучился!
Какой же он гадкий, циничный врун!
– Я вчера так плохо себя чувствовал, – продолжал он. – Я что-то съел, отравился. У меня болел живот, было очень-очень плохо.
(Мы должны были встретиться вчера, и я весь вечер прождала его звонка напрасно. Самое интересное, что я была бы готова поверить во что угодно, если бы он так отчаянно не оправдывался. Даже противно.)
– Я пришел домой, выпил таблеточку и уснул. Потом проснулся и выпил еще таблеточку. Но сейчас мне лучше.
– Слава Богу, – сказала я.
- Да, я тоже очень рад, – откликнулся он.
– А уж я-то как рада, – заверила я
Он помолчал. Почувствовал неладное. Но решил не заострять внимание. На пустяках.
– А ты что делаешь? – спросил он. – Отдыхаешь, телевизор смотришь?
У него такая манера разговаривать: спрашивает, и тут же сам себе отвечает. Или предлагает варианты ответа. Выбирай, дескать, отдыхаешь ты или телевизор смотришь. Лишнего не предлагать. Интересно с ним, не передать. Собеседник ему не нужен. Он такой, занимает собой все пространство. Звезда!
– Плету гобелен, – ответила я.
– Что это? – подивился он.
Я и сама не знаю, что это.
«Хватит тянуть, – вмешалась Судьба, – говори что хотела, и прощайся!»
– Послушай, – сказала я решительно, и Сердце мое сделало стремительный кульбит.
– Стой! – закричало Сердце. – Ничего не говори! Пусть остается, как есть! Может, все еще устроится как-нибудь. Лучше так, чем никак, чем опять одной!
– Ты же знаешь, что это конец, – зашептала Судьба, – есть шанс хоть напоследок выглядеть красиво. Кроме того, пора бы научится уже громко и четко заявлять о том, что хочется тебе. А то ты все время подстраиваешься, подлаживаешься. Безобразие!
– Ну да, – согласилось Сердце, – все не слишком хорошо, и совсем не так, как ты хотела. Он тебя обманывает, наверняка у него кто-то есть, но вдруг все еще волшебным образом наладится. Раз! И станет хорошо. Как в кино. Как в сказке.
– Он не приносит тебе радости больше, – грустно улыбнулась Судьба, – и уже довольно давно. Только разочарование, слезы, страдание и боль. Милая, ты разрушаешь себя.
Я набрала побольше воздуха и, зажмурившись, начала сначала:
– Послушай! Ты хороший, очень милый, и ты мне нравишься, конечно, но тенденция, которую я наблюдаю последние две недели, меня не устраивает. И, поэтому…
Наверное, он обалдел. Не ожидал. Не был готов совершенно.
– Постой, постой, – перебил он меня, – я что, плохо себя веду?
«Хуже не бывает, – подумала я, – пропадаешь, обманываешь, забываешь обо мне. Хуже не бывает!»
– Ты же понимаешь, о чем я говорю, – сказала я снисходительно. Спокойно так. С достоинством сказала.
– Но, возможно есть причины, – растерялся он.
– Конечно, есть, – ответила я. – И ты их знаешь, и я их знаю. Мне не двадцать лет, и я не играю в такие игры. У меня на это времени нет. Прости, я больше не буду общаться с тобой. Мне не интересно.
Если бы он попробовал меня уговорить, или переубедить, у него бы получилось. Если бы он сказал, что я что-то не так поняла, ошиблась, мне померещилось, я бы поверила.
Но он сказал, что ему на самом деле нравится все, что я говорю, ему очень приятно (вроде бы как я его ревную), и что зачем же, мол, так жестко. Я ответила, что я вообще жесткая, и то, что я все время смотрела ему в рот, его, видимо немного дезориентировало на мой счет. («Молодец – захлопала в ладоши Судьба – пять баллов!»)
Я пообещала вспоминать его холодными зимними вечерами. (Сердце всхлипнуло.) Он сказал: «Ну что же, жаль, конечно». Я сказала: «Да, мне тоже жаль, пока». И положила трубку. Я уже не могла больше.
«Вот все и кончилось, – вздохнула я, – вот и все».
На душе было грустно и тоскливо. Десять минут назад моя жизнь была наполненной, а теперь казалась пустой. Сердце плакало. Судьба молчала.
Расставаться всегда больно. Особенно если человек уже стал кусочком сердца. Завтра мне будет плохо. Послезавтра еще хуже. Но однажды все забудется, и в один из понедельников начнется моя новая жизнь. поделиться

Оксана Онисимова

20.01.2006