Осенний каннибализм

Она шла по улице и улыбалась солнцу. Потом, поймав чей-то взгляд, спохватилась и снова придала своему лицу приличествующее деловой жизни города хмурое выражение. Золушка промышленных окраин, уличенная в запретной радости.

Ей было весело, несмотря на то, что ни одна живая душа не вспомнила о дне ее рождения. Не поздравили даже родители.

Отца она видела редко. Особенно трезвым. Он был занят в каких-то загадочных коммунальных службах. Пропил все, включая паспорт. Уволился с работы. А когда жить стало не на что, сходил на прием к психотерапевту, бросил пить и постелил в квартире линолеум. Восстановился на прежнем месте работы. Вернулся к своей профессии (злые языки утверждали, что он занимается транспортировкой жидких нечистот). Маленькая победа маленького человека над самим собой...

Мать работала продавцом, ежегодно прибавляя в весе.

В общем, родители как родители: жили тихо-мирно, не дрались, хотя и часто ссорились. О дочери вспоминали лишь тогда, когда она заслоняла собой телевизор и демонстрировала дырки на колготках.

О чем мечтает шестнадцатилетняя девушка в свой день рождения? Конечно же, о подарках. А еще она мечтала, конечно, втайне от мамы, полюбить большого сильного мужчину, с которым можно будет поделиться своими детскими страхами. Об этом, наверное, мечтает каждая женщина. Независимо от возраста.

Она ждала и верила, что чудо произойдет. Именно сегодня. Быть может, даже сейчас.



Что было потом?

Потом она повстречала доброго волшебника. С горбинкой на носу.

Он остановился на роскошном белом "Мерседесе" у обочины и, галантно приоткрыв дверцу, предложил Золушке прокатиться. Сердце ее взволнованно забилось: "Добрый фей!.."

Лицо его выглядело утомленным. Вероятно, от добрых дел устают не меньше, чем от злых.

Они понеслись навстречу проспектам и площадям, как на крыльях, плавно описывая повороты и бешено разгоняясь на прямых участках дороги. В салоне автомобиля, будто в невесомости, плескалась чарующая музыка, вызывающая блаженную истому. Ей никогда еще не было так хорошо - в одно мгновение, быстрее, чем в сказке, она из Золушки превратилась в прекрасную принцессу. Удивленные взгляды прохожих, подслеповато всматривавшихся в лобовое стекло "Мерседеса", свидетельствовали о том, что она сама является частью волшебного спектакля, устроенного в ее честь добрым феем.

До сегодняшнего дня она была просто пешеходом, жалким и пугливым, в твердых, как ходули, вечно забрызганных грязью сапогах. Но теперь, теперь!.. Она приобщилась к гордому племени сверкающих "мокрым асфальтом", "сафари" и "форелью" полубогов, чьи несущиеся по автомагистрали колесницы ей так часто приходилось видеть из окна троллейбуса.

Он пригласил ее к себе в гости и, помогая выйти из машины, подал руку.

В его квартире было все, чего не было и не могло быть в доме ее родителей. Добрый волшебник показал бюро, которое, по его словам, вырезали монахи раскаленной иглой, хрустальную люстру, как в театре, и древний китайский будильник.

- Ничего не понимаю, - честно призналась Золушка. - А где то, чем он звенит?

- Секрет простой, - сказал он. - Поджигается кусочек дерева редкой породы, который тлеет до тех пор, пока не перегорит веревка с подвешенным на нее металлическим шаром. Шар падает на большое блюдо и будит прислугу. Звучит гонг: дом мандарина просыпается.

- Мандарина?

- Да. Крупного китайского феодала.

Она никак не могла себе представить, что мандарин - это китаец, а не экзотический фрукт с зеленовато-желтой кожурой. Вроде тех цитрусовых, которые гонялись за Чипполино в сказке Джанни Родари.

- А ты пробовала когда-нибудь помпельмус? - неожиданно поинтересовался он. - Попробуй, это очень вкусно.

Пока она трогала языком дольки помпельмуса, добрый фей сварил кофе и открыл бутылку шампанского. Затем наполнил дымчатые бокалы и долго говорил.

Она завороженно слушала. Он принимал ее за взрослую, делился с ней самым сокровенным. Золушка почти ничего не поняла из сказанного. Но запомнилась фраза: "Современный человек настолько искушен, что не верит ни в правду, ни в полуправду. Он верит только в миф. Это в лучшем случае. В худшем - в заведомую ложь..."

Он разлил шампанское и сказал:

- Выпьем за любовь. Все иллюзии, Майя. Все, кроме любви.

После второго бокала у нее слегка закружилась голова. Ей стало жутко интересно, о чем он будет говорить дальше. С повзрослевшей девочкой, которая вошла в его жизнь, как в маленькое приключение, длящееся всего одну секунду.

Вблизи лицо доброго фея казалось постаревшим. Губы его шевелились самопроизвольно, не в такт словам, отчего Золушке казалось, будто она смотрит дублированный фильм.

- Я не люблю внушать к себе сильные чувства, - сказал он и сделал глоток.

- А что такое сильные чувства? - спросила она и сделала два глотка.

- Я не люблю внушать к себе любовь. Страх. Я настолько эгоистичен, что ревную самого себя. К самому себе.

- А что ты любишь? Без чего ты не можешь жить?

- Без уважения. Симпатии. Это все, что мне нужно от людей. А ты?

Золушка задумалась, глядя на серебристое горлышко бутылки сквозь золотую прядь волос.

- А я не могу жить без шоколада, - убежденно проговорила она. - Все бы отдала за коробку шоколадных конфет.

- Это нетрудно устроить. Хитрый глаз доброго волшебника скользнул по ее острым коленкам.

Она почувствовала себя неуютно и поправила платьице. Затем недоверчиво покосилась на свою неоформившуюся грудь и скромно потупилась.

- Не надо стесняться своих желаний, - сказал он. - Лучше высказывать их вслух. Не забывай, что перед тобой добрый волшебник. И все, чего бы ты ни захотела, в его власти.

- Серьезно? А куклу "Барби" ты мне можешь подарить?

- Я все могу. Побудь немного одна. Мне надо отлучиться.

Вальсируя, он выпорхнул из комнаты. Звякнула цепочка входной двери, щелкнул замок. Золушка прислушалась: шаги стихли.

Чтобы скрасить свое ожидание, взяла с журнального столика большой иллюстрированный альбом. "Это, наверное, его колдовская книга", - подумала она. Но, прочитав надпись на шмуцтитуле, решила, что ошиблась.

Это были репродукции Сальвадора Дали. Имя великого художника ей ни о чем не говорило. Но картины понравились. Особенно та, которая называлась "Осенний каннибализм". Золушка где-то слышала, что каннибализм - это плохо. Но почему осенний? Непонятно. Хотя и красиво.

Он вернулся. И посмотрел на нее особенно. Добрый волшебник с горбинкой на носу.



Что было потом?

Потом они занялись любовью. Тут бы и сказке конец, но добрый волшебник не был бы добрым, если бы не отвез Золушку домой.

Она проснулась на своей скрипучей кровати и бросила счастливый взгляд на трюмо, где лежала большая коробка шоколадных конфет и кукла "Барби" в прозрачной целлулоидной упаковке.

Она верила: добрый фей не забудет ее. Даже если исчезнет навсегда. И с печалью взирая на волшебную палочку, потерявшую свою волшебную силу, будет вспоминать о ней. И жалеть себя.

Золушка знала это, знала с самого начала. Потому что не он сделал ей подарок, а она ему. Она подарила ему себя. И целый букет. Отнюдь не ландышей.

Добро наказуемо. поделиться

Юрий Сысков

15.12.2000