Поближе к звездам

Когда вечером Катя решилась объявить родителям, что выходит замуж, мама не сдержалась и заплакала:
– Катюшенька, тебе только в июне будет девятнадцать… Что за детский сад, я просто не понимаю…
– Мам, я могу ходить на выборы, у меня уже есть паспорт…
– И что, надо сразу портить его штампом?
– Почему портить, Ленусь? – вступился за дочь отец. – Украсить ксиву татуировкой о любви.
– А ты, Васенька, помолчал бы! Это итог твоих потаканий. Сними завтра же ей квартиру, пусть гуляет с парнями, сколько влезет. Надеюсь, от глупостей быстро затошнит.
– Тошнит обычно от другого, – заметил отец и продолжил: – Ухаживали однажды за герлой три танкиста. Она никому не отказала.
– Вася! Твои байкерские шуточки неуместны!
– Мам…
– Что «мам», что?! Через полгода ты запоешь о том, что не сошлись характерами, а свадебные наряды будешь кошке в корзину подстилать? Мы с отцом столько сил потратили, чтобы эта пигалица училась в университете, теперь же, понимаешь, ей спать одной холодно.
– Ленусь, что ты кипятишься? Купи девчонке резинового мужика с грелкой и назначь испытательный срок…
– Замолчи, Вася! Маньяк! Я лучше тебе дюжину резиновых баб с охладителем подарю! Вот принесет она двойню, как у Перовых, сам будешь подгузники нюхать и на молочную кухню таскаться. В общем, ты для нее и папочка, и лучшая подруга, сами и расхлебывайте, а у меня тушь потекла…
Мама скрылась в ванной, якобы для поправки макияжа, и оттуда через пару минут раздалось пение под аккомпанемент шуршащего душа.
– Мой однокашник женился по залету, – улыбнулся отец, раскуривая трубку с вересковым чубуком. – Серебряная свадьба была четыре года назад, – ему сорок четыре, ей сорок два, внучке полтора. Я еще так надрался, что разговаривал с манекеном, помнишь?
– Папочка, какое ты у меня золотце! – Катя, все еще дрожа от волнения, обняла отца, притерлась щекой к его плечу с побледневшей от времени кривоватой наколкой «Led Zeppelin» и нежно провела ладонью по коротко постриженной и немного колючей бороде.
– Значит, будущая Кэтти Солнцева, меня можно поздравить, я превращаюсь в деда?
– Нет, пап, мы даже не жили. У нас с Павликом кроме поцелуев, ничего не было.
– А с кем же было?
– Да ни с кем!
– А у Павлика чего, кран прохудился? – отец был явно озадачен.
– Пап! – сердито воскликнула девушка, но при этом заметно покраснела. – Все у него в порядке, не волнуйся. Однажды он признался, что тоже еще ни с кем, понимаешь?..
– И чтобы стало «с кем», предложил тебе хомут на палец? Весьма благородно.
– Если на то пошло, пожениться – моя идея. Павлик обрадовался и сразу согласился. Романтика, папуль! Для нас обоих будет настоящая первая ночь, а не занятие с инструктором.
– Видимо, идеалы свободной любви становятся достоянием сластолюбивых мастодонтов навроде мужа твоей матери, – папа выпустил несколько колец ароматного дыма. – Однако, «лучшая подруга, лучшая подруга», а ни о чем таком даже не заикалась.
– А ты и не спрашивала, папочка-подружка.
– Его шнуркам навязали узелков?
– Что?
– Родителям жениха уже сообщили?
– Сегодня днем.
– А почему такой кипеш со свадьбой?
– В начале июня Дмитрий Сергеевич хочет взять Павлика с собой в командировку в Америку, это будет заодно началом свадебного путешествия. Потом мы вдвоем поедем в Канаду, Англию, а дальше – по Европе. Вернемся в двадцатых числах августа.
– А сессия в сад, да? Только матери не проколись.
– Сессия в ажуре. Паша стал любимчиком, ведь когда созданный им контроллер был отправлен на орбитальную станцию, проректор смог выбить несколько грантов. Как только этот профессор вернется с какого-то симпозиума, наши зачетки оформят как надо…
Спустя три часа Катя в ночной рубашке сидела под дверью родительской спальни и с замиранием сердца слушала очередной спор отца и матери.
– Что мы будем делать, Василий?
– Как что? Я – выбирать водку покрепче, а ты – шить фату подлиньше.
– Дожила: муж свихнулся. Пойми, Катюша совсем еще ребенок.
– Последний раз Кэт описалась двенадцать лет назад. Кстати, ты родила ее в двадцать один.
– И загубила карьеру, а ведь была мастером спорта.
– Зато стала любимой школьной физручкой. Я сегодня слышал, как старшеклассники восхищались твоими буферами.
– Вась!
– А твое спортивное будущее испарилось в тот день, когда ты плюнула в судей.
– Они были сами виноваты. Вась, я не пойму, почему именно Солнцев. Почему не Сева Бодалочников, ни Слава Ноздрячкин, ни Гоша Поддубасов? Крепкие веселые ребята.
– Может, фамилия понравилась?
– Перестань. Я помню Пашу в школе. Высокий, жилистый очкарик, больше десяти раз никогда подтянуться не мог. Не говоря уж про подъем переворотом.
– Но десять-то раз могёт?! Зато чувак свободно шпарит на инглише, и что-то спаял для космонавтов.
– Это все благодаря папаше. Такой же повернутый на технике, как и Павел. Вот и устроил сынку подарочек.
– Сейчас рынок, Ленок! Даже гигантская ай-ти контора, в которой Димыч строит технарей, не предлагает топовым манагерам такие ставки, чтобы для прикола бэбиков пулять финтифлюшки в космос.
– Неважно. Яблоко от яблони, сам знаешь. Вообще, в семье пять мужиков, а командует над ними Ирочка.
– Все пиплы достойны друг друга.
– Она женила этого Димыча на себе, будучи на шесть лет старше, и еще с двумя детьми. Представляешь!
– All you need is love! Love! Lo-ve!!
– Ее первый муж был альпинистом, чья первая жена сбежала, оставив ребенка с отцом, а потом она родила, и через год он разбился на Памире, и она осталась одна с двумя. А еще через пять лет Ира встретила Диму, родила Павлика со Стасом и второй раз вышла замуж…
– Ладно, Ленусь, все очень интересно, но совсем не понятно, – перебил маму нетерпеливый папин голос. – Первая жена сбежала, родила, потом разбилась, оставила ребенка отцу, сразу за двух он второй раз вышел замуж, а потом встретил Иру, родил Стаса и постарел на шесть лет? Ерунда все это, лишь бы ребята любили друг друга. Может, нам тоже пора еще кого-нибудь забацать… Дружка для внучка, а?
– Вася, ты что…
– Или вспомнить, что такое первая брачная ночь…
– Вас-с-ссс… Вас-си-лий…
Голоса сменились страстным шепотом, а Катя, стукнувшись лбом об дверь, в панике уползла, спряталась под одеяло и зажмурилась. Погони не было…

– Катюшка, я не виноват, что Ватеич остался в Германии еще на пару недель, – оправдывался Павел в ответ на надутое молчание барышни, попутно заправляя в петли ее расстегнутого синего жакета три желтых розочки. – И не стоит так переживать.
– Может тебе показать список дел, которые невеста должна успеть накануне ЗАГСа?
– Через двадцать минут над нашими дорогами засверкают звезды американского флага. Только подумай, кому еще сразу всё проставят автоматом, – сказал молодой человек и взял мобильник. – Алё, Николай Савватеевич, это Солнцев Павел. Я могу к Вам подняться?.. Давай свою зачетку, Катюха, и возьми мою трубу, на ней батарейка села.
Катерина осталась ждать. От нечего делать она полистала книги с лотков, стоявших неподалеку, походила туда-сюда, стараясь не отдаляться от прохода, чтобы не разминуться с Павликом. Время понемногу превращалось в вечность.
– Солнцева! – рядом оказалась лучшая подруга, Надя Воропаева. – Слушай анекдот. В первую брачную ночь молодожены разговаривают: «Скажи дорогая, я у тебя первый?» «Конечно, милый! И почему все мужчины об этом спрашивают?»
Откуда ни возьмись, появились девчонки, окружили невесту и защебетали. Мало-помалу она расслабилась и увлеклась болтовней, не забывая, правда, изредка поглядывать вокруг.
Наконец большая перемена закончилась. Катя еще какое-то время задумчиво улыбалась вслед ушедшей группе, а потом, спохватившись, посмотрела на часы. Павлик отсутствовал уже больше пятидесяти минут. Не выдержав, она взяла его трубку и набрала последний исходящий номер:
– Николай Сергеевич?.. Ой, простите, Николай Савватеевич, это не Павел, а его невеста, Екатерина, Паша еще у вас? …Ушел полчаса назад? А куда он мог пойти?.. Не знаете, вы с ним все вопросы решили… Извините за беспокойство… Спасибо, за поздравления… Не стоит… то, что вы для нас сделали – отличный подарок. До свидания, Николай Савватеевич…
«Наверное, забылся и прошел к машине», – думала Катерина, выходя из университета. – «Или встретил кого-то из своих заумных однокурсников и теперь обсуждает релевантность численного моделирования в прогнозах погоды. Погоди ж, милый, я тебе устрою прогноз».
На улице накрапывал дождик. У «восьмерки» никого не было. В салоне все лежало так, как было оставлено час назад – ее шарф, его перчатки, пакеты и журналы на заднем сиденье. Постояв так минут пять, девушка растерянно позвонила суженому домой. Трубку взяла будущая свекровь.
– Алло, Ирина Андреевна!
– Привет, Катюш, я тебя узнала. Как дела, милая? Матушка-природа хуже мачехи?
– Да уж…
– Не боишься, что фата намокнет?
– Что вы, я не меняю планов из-за каких-то тучек. Паша случайно не объявлялся?..

К девяти часам вечера Катя, Надя и Макс – лучший друг Павла, обошли и обзвонили всех, кто значился в записных книжках и в памяти мобильного телефона жениха. Безрезультатно. Молодые люди сидели дома одни, – родители участвовали в экскурсиях по городским больницам, моргам, вытрезвителям и отделениям милиции, от которых поступил хоть какой-то намек на появление молодого человека неустановленной личности. Младший брат Кати рылся в телефонном справочнике, пытаясь выяснить, можно ли узнать фамилии пассажиров, улетевших самолетами или уехавших поездами из Москвы за последние сутки.
– Знаешь, Катюха, есть еще один адресок, по которому мы не обратились, – задумчиво сказал Макс. – Это Светка Федосова. У нее недавно поменялся телефон, но она живет через дом, и, если хочешь, я загляну к ней прямо сейчас.
– Я сама. Проводи меня туда, – Катя знала, что эксцентричная красавица Светлана некогда считалась подругой Павла, но почти год назад их роман закончился, толком не начавшись.

Дверь открыли не сразу. В проеме показалось обворожительное создание в белоснежном кружевном белье и незастегнутом полупрозрачном халатике. Ноги в белых сетчатых чулках обуты в серебристые босоножки на огромной платформе с высоченным каблуком. Большие миндалевидные глаза цвета морской волны, пышные ресницы, золотистые кудри ниже плеч. На руке серебряный браслет, изящные пальчики с французским маникюром сжимают бокал розового шампанского. Сама девушка измазана взбитыми сливками. Пахнуло табаком вперемежку с дорогим парфюмом. У Кати захватило дух, подумалось, что на месте Макса этот «адресок» она-то помнила бы всю оставшуюся жизнь.
– Ничем не могу помочь, милашка, – несколько жеманно отвечала хозяйка высоким мелодичным голоском. – Последний раз кибернетический мальчик оказался на линии моей жизни три недели назад. Я опустилась перед ним на колени, а он сказал, что предпочитает любовь поближе к звездам, а «сатисфакция в условиях клаустрофобии ему противопоказана»; просто фи какое-то! Поздравляю с победой, милашка, ибо мой меркантильный интерес к этому субъекту улетучился. Конечно, нельзя гарантировать полное отсутствие домогательств, но…
Иногда «Федоса» предпринимала попытки обратить чувства Павла в свою сторону. Девятая случилась как раз три недели назад. Солнцев был пойман в лифте, а на Светке оказались только чулки, шпильки и плащ.
– Девочка моя, твой кролик заждался, – поблизости раздался бархатистый слащавый басок, и на бюсте хозяйки появились две изнеженные мужские длани. Секунда, и из-за двери показался полураздетый загорелый седовласый джентльмен, чье лицо украсило бы любой учебник по эстетической медицине. Он смерил Катю оценивающим взглядом гурмана, и губы в сливках, сжимающие полсигары, изобразили подобие улыбки. – Это и есть твой сюрприз? Мило, очень…
– Мой пушистик поторопился, пусть он подождет в теплой норке, чтобы не простудиться на сквознячке, – Федосова ловко освободилась из объятий, развернула кавалера и шлепнула пониже волосатой спины. Тот, глупо хихикнув, отправился восвояси. – Извини, милашка, я занята. Боюсь, что тебе придется искать этого наукообразного гуманоида поближе к звездам. Не уверена, что любовь и всякие такие бабские радости возможны в союзе с ботаниками. Пока.
Дверь бесцеремонно захлопнулась.

Когда Катерина в сопровождении Макса вернулась домой, там уже были ее мама и родители жениха. Папа задерживался, и в ожидании вся компания пила бесконечный чай, изредка обмениваясь ничего не значащими репликами. Наконец хлопнула дверь, и запыхавшийся отец прошел в комнату:
– Почему лифту наступает кирдык, если в него заходишь? Тащись, пехота!
На вопросительные взгляды присутствующих он отрицательно покачал головой. Когда папина косуха нашла место на вешалке, а в его руках оказалась горячая кружка, слово взяла Ирина Андреевна.
– Итак, мои дорогие, мы должны признать, что все возможные нити, оказавшиеся у нас в руках, оборваны. И черные. И белые. – Солнцева вздохнула – Итак, милая невеста, решай: будем отменять свадьбу?
Несмотря на очевидность, вопрос застал Катерину врасплох. В томительном молчании прошло около пяти минут, прежде чем девушка собралась с духом:
– Я, понимаю, что это… некоторым покажется странным, – она многозначительно взглянула на маму. – Павлик, конечно, во многом… непохож на других… Но, знаете, он никогда не опаздывал на свидания, ни разочка. И я надеюсь, что на это свидание он тоже придет вовремя.
– Катю… – начала было мама, но осеклась, встретившись глазами с папой.
– Что ж, Екатерина, – свекровь поднялась из кресла, подошла к мужу и положила ему руки на плечи. – Я теперь вижу, что мой сын унаследовал от своего отца способность искать руки и сердца у лучшей девушки города. Мы все придем свадьбу, если не получим другого известия. Уверена, что Павел был бы доволен этим решением.
– Раз так, то невесте нужно покемарить, – сказал папа. – Ленусь, притаранишь дочери пару колес для крепкого сна?
– А нам, Дима, пора домой, – слегка улыбнулась мадам Солнцева – Не стоит путать терпение милых хозяев с их гостеприимством.

Катя никогда не думала, что облачение в свадебное платье может вызвать такие противоречивые эмоции. Ей то представлялось, что Павлик прилетит в ЗАГС на вертолете, то вспоминалась японская традиция считать белый цвет цветом траура.
В комнату зашел отец, держа в руке рюмку с прозрачной красно-коричневой жидкостью – своей фирменной настойкой лимонника.
– Опрокинь. Взбодрит не хуже «экстази». Впереди напряжный денек.
Катя выпила, горло загорелось, и через пару минут сердце застучало быстрее. Отец сидел в кресле, крутил в руках пустую трубку и смотрел в окно. Вопреки прогнозам синоптиков наступил жаркий солнечный день.
В дверь позвонили, и девушка замерла в оцепенении. Через пару минут на пороге комнаты появилась мама в сопровождении какого-то пижона среднего возраста. На пижоне был стильный светло-серый костюм в тонкую серебристо-голубую полоску и невозможной красоты галстук авторской работы. Контрастом к одежде было обветренное загорелое небритое недели две лицо и кое-как расчесанные непослушные густые темные волосы с проседью, давно нуждающиеся в хорошей стрижке.
– Скажите, Катерина, – вдруг спросил он безо всякого «здрасьте». – Какой резон вашему суженому испаряться накануне марьяжа?
«Еще один помощник выискался», – мрачно отметила про себя невеста. Впрочем, она была готова сейчас разговаривать с кем угодно, лишь бы вышел хоть малейший толк от этих бесед. Барышня перевела взгляд на отца, и тот кивнул, давая понять, что стоит отвечать на вопросы.
– А вдруг что-то случилось? – вопросом на вопрос возразила Катя.
Пижон посмотрел на ее родителей, как бы уточняя информацию.
– За последние сутки особь мужского пола, хотя бы отдаленно смахивающая на Пола Солнцева двадцати одного года, ни в каких ЧП не оформлена, – убедительно произнес папа и обратился к дочери. – Кэтти, этого серьезного пипла зовут Богдан, он занимается всякими такими фишками, когда обычный человек домозговаться не в состоянии. У Богдана свое агентство, он только что из Чили, где нашел аэроплан, пропавший тридцать лет назад, нашел всего за три дня. Так что постарайся сама себе помочь.
Катя молча кивнула.
– Рискну предположить, уважаемая красавица, – слегка усмехнувшись на тираду отца, обратился к ней гость, – что сейчас ваше супружеское счастье зависит от того, насколько вы хорошо ориентируетесь в мозговых извилинах своего бойфренда.
– Вы уверены?
– Милая барышня, я никогда ни в чем не уверен, особенно когда дело касается внезапных исчезновений перед свадьбой. Но сейчас наш разговор – это первый шаг, без которого нельзя сделать остальные. Попробуем?
– Попробуем…
– Денежных долгов не имел?
– Что вы!
– Ну там карты, игральные автоматы, казино?
– Ни разу не слышала, чтоб ходил. Ему карты неинтересны, он шахматы любит, и еще этот, как его, картинг.
– Наркотики?
– Исключено.
– Уверены?
– Он не то, что иглы или таблеток, траву никогда не пробовал, и вообще не курит.
– Ссор не было?
– Только спор перед исчезновением, но это мелочь, насчет зачетов, я просто волновалась, что мы не успеем, а он меня успокаивал.
– Больше ничего?
– Абсолютно.
– Тогда, тогда… – эксперт достал сигару и поднес ее к носу, наслаждаясь ароматом. – Может, внезапная любовь?
– Вряд ли… – растерянно ответила Катя, вспомнив Федосову.
– Случай насколько загадочный, настолько и несложный. У меня только одна версия, – пижон чуть приподнял незажженную сигару, как бы акцентируя всеобщее внимание на своих словах. И с авторитетным видом продолжил, – Ваш ненаглядный жених, Екатерина, скорее всего с того самого момента не покидал пределы здания. Здания, в котором вы его потеряли. Что с ним произошло, из имеющихся данных, я, разумеется предположить не могу. Но будем надеяться, что не случилось ничего трагического.
Мама испуганно прикрыла рот рукой и бесшумно опустилась в кресло.
– А он мог заблудиться в универе? – спросила Катя.
– Вы меня спрашиваете? – удивился эксперт.
– Я свой диплом оттарабанил в МИСИ. После четырех лет учебы у нас заблудиться сложно, – вставил отец.
– Ты прав, папочка, но тогда что же?
– Что-нибудь из его слов или событий в последнее время не наталкивает вас на размышления? – поинтересовался пижон.
– Покумекай, дочь, – добавил отец и достал трубочное зелье.
Катя задумалась.
– Поближе к звездам… – неожиданно для себя произнесла она. – Или поближе к звезде?.. Спасибо, Федоса!
– Что?! – вскрикнула мама. – Какая Федоса?
– Слушайте! Кажется, у меня есть идея, – затараторила невеста. – Месяц назад Павлик говорил мне, что хочет показать Москву с обзорной площадки МГУ, но пока не знает как. Он был под самым шпилем на первом курсе, а сейчас добраться туда можно, вроде бы, только на одном лифте, который ходит исключительно на верхних этажах и куда доступ ограничен. Может, он пробрался в этот лифт и застрял в нем? Тогда все объясняется: и то, что его «восьмерка» до сих пор там, и то, что мы с ним не встретились, и то, что в МГУ никто ничего не знает. Как я раньше об этом не подумала?!
– Феноменально, Кэт. До ЗАГСа два часа, лететь придется самим.
– Только не на «Харлее», пап!
– Только без пробок, Кэтти!
Уходя, девушка успела заметить, как мама наливала в гостиной пижону чайку, а тот, прикуривая сигару от огромной спички, говорил на прощанье:
– Василий, звякнешь, когда что-нибудь выяснится…
– Однозначно!

Отца в университет не пустили за отсутствием надлежащих документов и совсем ненаучный внешний вид.
– Увидишь табличку «лифт вниз не поднимает», сразу раскурочивай двери, – напутствовал он дочь, раскуривая трубку у самой проходной.
На первом этаже раскрасневшуюся от спринта Катерину, свадебный наряд, кроссовки и растрепанные ветром волосы которой привлекали удивленные взгляды, ждал Николай Савватеевич:
– Недостоин носить погоны генерал, который не печется о своих лучших бойцах. Наши пукающие светила прогресса прекрасно проведут ученый совет без проректора, а свадьба без жениха – все равно, что беременность без младенца.
Пресловутый лифт, на дверях которого красовалась табличка «только для тех. персонала», оказался в рабочем состоянии, только внутри почему-то не зажигался свет. У Катерины упало сердце.
– Спокойствие, только спокойствие, прекрасная мадмуазель! Ничто не бывает таким простым, каким кажется вначале, – и ученый втянул растерянную девушку в темную вонючую кабину.
От сильного запаха ацетона во рту быстро появился неприятный привкус и закружилась голова. Загудев, лифт остановился, после нескольких секунд мелкой дрожи послышался шум открывающихся дверей, и Катерину вернул к реальности охнувший Ватеич, который, пятясь, едва не прижал ее к задней стенке. В его брюшко упирались тяжелые ботинки с высоким протектором. В ботинках были длинные ноги, принадлежавшие студенту четвертого курса Павлу Солнцеву.
– Павлик! Павлик! Что с тобой?! – испуганно запричитала Катя, довольно грубо оттолкнув профессора и выбравшись наружу.
– Катюха, ты?.. – молодой человек открыл глаза и удивленно посмотрел вокруг. – Николай Савватеевич?.. Нет, нет! Не выходите ни в коем случае!
Павел вскочил и встал в распор в дверях лифта, словно панически боялся увидеть их закрытыми. Катя, до которой дошло понимание, что с ее суженым ничего страшного не случилось, заворожено смотрела через пыльные стекла на открывшуюся панораму Москвы. После ацетоновой кабины застоявшийся воздух пустующей смотровой площадки показался желанней дыхания моря.
– Я давно хотел показать тебе, Катюха, какой тут пейзаж, – сказал жених, поменявшись в лифте местами с проректором, и не снимая пальца с кнопки «стоп». – А вчера, наконец, смог все выяснить, уж не взыщите, Николай Савватеевич.
– Нет, Павел, это я вас поздравляю, – невпопад ответил стоявший у окна профессор. Он глубоко задумался о чем-то своем.
– Но, выйдя на площадку, я сдуру отпустил лифт, а когда нагляделся на город, то обнаружил вот эти сюрпризы, – железная дверь, ведущая на лестницу, была заперта огромным ржавым висячим замком, а кнопка вызова сожжена чьей-то доброй рукой до черноты. И замок, и панель кнопки имели на себе изрядное количество свежих царапин – немых свидетельств безуспешных попыток пленника обрести свободу. Счастливый жених добавил: – В конце концов, захотелось поспать, и я положил ноги на дверь лифта, чтобы, если кто-то появится, меня заметил.
– А я здесь встретил свою первую жену, – задумчиво произнес профессор и повернулся к молодым. – Ладно, влюбленные, говорят, браки заключаются на небесах. Одобряю и благословляю ваш союз своей проректорской властью, – с этими словами Николай Савватеевич зашел в темную кабину. – Пора оформить все земные формальности.

Несмотря на то, что тесть периодически подливал некоторым особо сонным участникам банкета красно-коричневую жидкость из фляги, их взгляды ближе к ночи все равно остекленели, а речь давалась с трудом.
Посреди веселья ненадолго появился Богдан, уже в белом костюме, в сопровождении громадного мордоворота и необычайно строгой девушки в очках. Эксперт подарил букет ромашек, среди которых были три багряных розы, и колоссальных размеров альбом с красочными фотографиями Южной Америки. Вполуха выслушал тысячу благодарностей от мамаш, а когда это ему надоело, бесцеремонно прошел к жениху, чтобы из первых уст выяснить подробности случившегося. После разговора во главе стола вся компания также стремительно исчезла.
Света Федосова все медленные танцы подарила растаявшему от счастья «Николашеньке», как она ласково называла проректора МГУ, профессора Николая Савватеевича. Они оба признали, что новоиспеченная мадам Солнцева умеет быть благодарной.
Катин муж, Павлик, сидел рядом и почти не выпускал ее руки, на которой красовалось изящное золотое колечко шестнадцатого размера. Через четыре с половиной часа самолет унесет их во Флориду. Юная жена еще не знала, что на верхнем этаже отеля молодых ждет номер с крышей из стекла. Поближе к звездам.

поделиться

Максим Бессмертный

13.01.2006