Подарок Казановы

Юлия сразу выделила этого мужчину из шумной туристической компании, томившейся в «отстойнике» в ожидании приглашения в самолет. В основе своей это были люди одного круга, уже не единожды встречавшиеся в подобных поездках. Знакомство было хотя и шапочным, но приятным. А новенький был здесь явно белой вороной - в пиджаке от «Большевички», туфлях от «Скорохода» и при часах «Победа». Он с любопытством рассматривал попутчиков, но держался от них на расстоянии, явно из желания не попасть в неловкое положение.

Их кресла оказались рядом, и четыре часа до Римини они мило болтали. Юлия, хотя очень много летала, в каждом полете тряслась, как осиновый лист, и спасение находила только в беседах с попутчиками. Даниил же оказался великолепным собеседником, немало знающим и хорошим рассказчиком. Он одинаково интересно мог объяснить природу северного сияния, «механику» извержения вулкана, рассказать «в кон» забавный и без «бороды» анекдот или привести какие-то удивительные факты из Книги рекордов Гиннесса. О своей работе он сказал лишь, что она не очень скучная, но и не очень денежная, а путевку в Италию он выиграл, участвуя в каком-то конкурсе эрудитов. Это была его первая поездка за рубеж, и он напланировал увидеть итальянских красот по максимуму. Юлия же призналась, что для нее это будет неделя полнейшего ничегонеделания: в Римини она уже в четвертый раз, ей просто нравится этот тихий и уютный курортный городок. Путевку ей навязал шеф, в пожарном порядке по какой-то причине отказавшись от поездки.

Из аэропорта по отелям их развозил огромный серебристый автобус с висящим под потолком «видиком» и мини-баром в центре салона. Юлия вышла у ворот своего пятизвездочного отеля и помахала на прощанье Даниилу, который отправился дальше, в весьма скромную даже по российским меркам «Европу».

Пять дней Юлия умирала со скуки. Адриатика штормила: с погодой явно не повезло. На море она выбиралась, лишь чтобы подышать йодом и пройтись вдоль длинного ряда африканцев, разложивших свои товары на песке, усыпанном «домиками» из крабов и ракушками прямоугольной формы, длинными и узкими, как небольшие пенальчики.

Она вертела в руках ожерелья из перламутровых ракушек, обточенных в виде рыбьей чешуи, примеряла браслеты из кораллов, приценивалась к маскам и деревянным истуканам с потрясающе тупым выражением лица. Она коротала дни, до изнеможения плавая в бассейне, сходила в дельфинарий, обошла все местные бутики, пару раз заглянула на художественные аукционы, где за довольно приемлемые суммы купила несколько акварелей и хорошеньких безделушек. Несколько ночей с поклонником, холеным немцем с идеально ухоженными ногтями, она провела в ночном кабаре со стриптизом. Он ухаживал за Юлией потрясающе, правда, в постели не перерабатывал, и расставалась с ним Юлия без тоски в сердце.

Когда в аэропорту Юлия увидела Даниила, она бросилась к нему как к родному. Он тоже был рад ей.

Вылет задерживался: где-то на пути бушевал грозовой фронт.

Они выбрали местечко у огромного, почти во всю стену, окна, выходившего на летное поле, и Юлия, которая слушать любила больше, чем говорить, «забросила удочку» - спросила Даниила, как ему понравилась поездка. Даниил «клюнул». Юлии было очень интересно его слушать, тем более что его восприятие совпадало с ее собственным. А он с веселой иронией вспоминал, как в Риме туристы с удовольствием фотографировались на фоне развалин Колизея в обнимку с молодыми итальянцами, облаченными в доспехи древнеримских легионеров. Как во Флоренции, едва группа успела выйти из автобуса, один из туристов был околпачен местными цыганками, столь же бойкими и горластыми, как и в России. Как тронули его венецианские улочки, такие узкие, что стоит развести руки - и коснешься домов по обеим их сторонам.

- Кстати, знаешь, чего ты наверняка не видела в Венеции? - спросил Даниил. - Памятника Казанове - он ведь родился в этом городе. Его поставили в феврале. Работа нашего Михаила Шемякина.

- Ну какой он наш, - возразила Юлия. - Столько лет живет по заграницам.

- Это мелочи. Творчество не должно быть привязано к одному месту, оно должно менять города и страны - это дает новые темы, новые образы.

- И как же выглядит этот любовник «всех времен и народов»?

- Горбонос, печален, романтичен и, похоже, в очередной раз влюблен. Держит за руку механическую куклу - это его несбывшиеся любовные мечтания. Вокруг - амуры и сфинксы, символ неразгаданной тайны.

- И эта тайна - женщина.

- Естественно. А в пьедестале - девять театральных масок и магическая плита.

- А кто к ней прикоснется...

- Тому явится чудо. Обманутые мужья избавятся от рогов, у ослабевших мужчин повысится способность любить, а любящие сердца воссоединятся. Кстати, венецианцы уже вовсю торгуют воттакими сувенирными копиями памятника. А чтобы расходились побыстрее, торговец, который их продает, рассказывает, что они заговорены. Подержавший их в руках получит в дар от судьбы большую любовь.

Юлия слушала Даниила и рассеянно вертела в руках изящную статуэтку.

За окном начинались сумерки, стало немного зябко. Они спустились в маленький магазинчик, выбрали бутылку с красивой наклейкой, купили фруктов и шоколада, одноразовые стаканчики и, вернувшись на свои места, неспешно и с удовольствием продегустировали красное итальянское вино.

В самолет они входили последними и места выбрали в самом хвосте, за какими-то тюками явно с барахлом (курортный сезон еще не начался, оттого самолет был полупустым). За иллюминатором стояла глухая ночь. Утомленная публика, подкрепившись ужином, который стюардессы разнесли вскоре после взлета, задремали, а Юлия все слушала Даниила, поражаясь широте его интересов, умению увидеть необычное в обычном и все больше поддавалась магии его голоса. Ей было тихо и покойно, как не было уже давно. Она задремала - и очнулась лишь, когда Даниил бережно и осторожно разбудил ее:

- Посмотри в иллюминатор.

Она послушно посмотрела - и не увидела ничего, кроме абсолютной черноты.

- А теперь - в иллюминатор на другой стороне.

Юлия ахнула: небо там было наполовину синее - наполовину золотое. Там вставало солнце. И ликовал новый день, в который они вот-вот должны были ворваться. Они летели меж двух стихий - дня и ночи, меж двух времен - вчера и сегодня, словно между добром и злом, оставляя за спиной безверие - навстречу надежде и чему-то, чего еще никогда с ними не было.

В порыве чувств она схватила Даниила за руку - и вдруг почувствовала, что ее обволакивает нежность к сидящему с ней рядом мужчине. Он легко коснулся ее волос рукой, поправил растрепавшиеся пряди - и она, неожиданно для себя, прижалась к этой руке щекой.

В салоне было темно, сквозь гул моторов нет-нет да пробивались всхрапы спящих пассажиров.

Даниил медленно приблизил к ней лицо - и его губы обожгли ее. Он покрывал поцелуями каждый сантиметр ее кожи - лоб, глаза, губы, шею, плечи, каждый пальчик. Ее то обволакивала жаркая, обжигающая волна - то бросало в озноб. А Даниил целовал ее колени, и гладкие колготки усиливали даже самое легкое его прикосновение. Она отдалась этим ощущениям и, закусив губу, едва сдерживала крик желания. Даниил повернул ее к себе спиной и через несколько секунд Юлия почувствовала, как ей яростно и неистово напоминают, что она женщина. Она стонала от каждого проникновения в нее, которое становилось все глубже и жестче...

Когда она пришла в себя, салон был залит солнцем. Она повернула голову - и встретила взгляд, исполненный такой нежности и тепла, каких она никогда еще не видела у своих мужчин. Даниил взял ее руки и, не отводя взгляда от ее глаз, поочередно несколько раз поцеловал их.

Очередь к столу таможенников продвигалась черепашьим шагом, а в дверях пропускного пункта уже томился Константин, с букетом из неизменно семи неизменно чайных роз.

- Юлечка! - нервно закричал он, увидев Юлию.

- Муж? - тихо спросил Даниил.

- Ни в коем случае! - почти выкрикнула она. И устыдившись собственной несдержанности, уже спокойно добавила: - Нет. И никогда не будет. Но...

- Понимаю, - перебил он ее.

Таможенник оказался знакомым, пропустил Юлию без лишних расспросов, и она волей-неволей попала в объятия Константина. Он шумно и показушно бросился к ней, смачно расцеловал и увлек к своей иномарке, бог знает какой по счету.

Юлия беспомощно оглянулась. Даниил что-то говорил таможеннику, и она не смогла попрощаться с ним даже взглядом. Она была в отчаянии: столько часов были вместе - и не удосужились не только обменяться телефонами или адресами, но даже не узнали фамилий друг друга! Любовь, которая так неожиданно вторглась в ее сердце, рвалась и плакала...

Константин о чем-то спрашивал, но она молчала, понимая: стоит ей заговорить - и она разревется. До истерики. До исступления.

- У тебя нет под рукой зажигалки? - Константин достал из «бардачка» сигарету.

Юлия автоматически, как механическая кукла, сунула одеревеневшую руку в карман плаща - и неожиданно для себя вытащила... бронзовую статуэтку Казановы.

- Мило. Мило придумано. И как же она работает?

Юлия быстро убрала Казанову. Она еще не видела, что на "донышке" статуэтки на липкой ленточке поверх цены были шариковой ручкой наскоро написаны шесть цифр телефонного номера. поделиться

Татьяна Харитонова

04.08.1998