Семейные игры

Егор Артюхов не спешил с браком, но, когда стукнуло под сорок, серьезно задумался о создании семьи.
Товарищи предлагали ему найти невесту, прошедшую огонь и воду, нагулявшуюся и мечтающую, как и он, о тихом семейном счастье.
– Не надо мне такую, – пренебрежительно говорил Артюхов, – то, что осталось после других мужчин.
– Глупый ты, – смеялись товарищи, – она другим подходила – подойдет и тебе. И изменять не будет. Ей это дело самой опротивело!
– А мне не опротивело, – защищался Артюхов, – мне приличная жена нужна, скромная, чтобы была моя, и только моя. Хотя бы душой.
– Тогда ищи невесту в школах, – иронически советовали товарищи, – но не учительницу, а школьницу шестых-седьмых классов!
– Несовершеннолетнюю?! – таращил глаза Артюхов.
– Разумеется, – спокойно соглашались товарищи, – зато будет твоя, хотя бы душою. Хотя бы год-два!
– А потом что будет? – спрашивал Егор Артюхов.
– Потом сбежит к молодому! – ржали товарищи. – Ведь тебе вот-вот стукнет сорок, Артюхов. Ты будешь годиться ей в отцы! В лучшем случае – в дяди!
Егор Артюхов махнул на них рукой и решил сам искать невесту, которая ему подойдет и по возрасту, и по характеру.
И еще он скрыл от товарищей, что нужна ему невеста неглупая, но ни в коем случае не умнее его. Чтобы вечно не казаться перед ней дураком. Чтобы не слушать от нее постоянно критические замечания, упреки и недовольство. Хотелось самому быть главою семьи, которого жена уважает и ценит за мужество, другие достоинства и главное – за ум.

Ольга Брянцева была моложе Артюхова на шесть лет. Но считала, что молодость ее прошла. Она мало ходила по компаниям, дискотекам, чересчур много занималась наукой и, добившись там успеха, вдруг ощутила одиночество. Захотелось иметь с собою рядом надежного мужчину, помощника и заступника, и вместе с тем ласкового и доброго человека, пусть даже не семи пядей во лбу.
– В твоем возрасте такого не найдешь! – говорили ей подруги. – Вымерли настоящие мужики, как мамонты. Как динозавры. Последний приличный мужчина исчез в начале века, одновременно с коровой Стеллера, что паслась у побережья острова Беринга! – хохотали подружки. – В твоем возрасте надо рассчитывать или на пьяницу, брошенного женой, или на гуляку, надоевшего супруге постоянными изменами, или на больного идиотика!
– Не надо мне такого! Ни за какие коврижки! – обижалась Ольга Брянцева. – Может, корова Стеллера еще существует? Может, ее перестали искать? А я найду себе приличного мужа! Постараюсь найти! – плаксиво отбивалась Ольга Брянцева, и слезы навертывались на ресницы.
– Конечно, приличного мужика еще можно найти! – вдруг серьезнели подруги. – Но в школах. В восьмых-десятых классах! – убрав серьезность, смеялись они до упаду. – Ты что, с луны свалилась? Или из девятнадцатого века к нам пришлепала! Учи учебники по сексу. Даже если найдется какой-нибудь свободный приличный вдовец, то он к своим сорока годам прошел огонь и воду. И если ты его в кровати не удовлетворишь, то наплевать ему на твой кандидатский стаж, тем более на твою приличность.
Ольга Брянцева от стыда заливалась румянцем и махали на подружек пухлой ручкой. Она сама решила найти достойного себя и приличного мужа. Хотя понимала, что отыскать такого сейчас не легче, чем корову Стеллера в Беринговом проливе, но в душе все же надеялась на удачу, считая, что надежда умирает последней, а в тридцать четыре года и выглядела она неплохо, и одевалась в спортивную одежду, джинсовые костюмы, и сердце подсказывало ей, что до последней надежды еще слишком далеко, тем более до ее гибели.

Ольга увидела Егора в метро. В вагоне он стоял напротив и разглядывал ее. Но не нахально, и даже с жалость видя в ее руках полные сумки. Поэтому она не отвернулась от его взгляда, успев рассмотреть, что на рукаве его пальто не хватает пуговицы.
"Видимо, холостой мужчина, – подумала она и, растерявшись от нахлынувших на нее мыслей, обронила перчатку шагнула за ней, но он опередил Ольгу:
– Пожалуйста.
– Спасибо, – сказала она, – я такая растеряха.
– Что вы, – улыбнулся он, – едете после работы да еще обошли магазины, устали.
– А вы откуда знаете? – расширила она глаза.
– Догадался, – загадочно улыбнулся он, отметив про себя, что перед ним женщина простая, но интеллигентная, судя по ее лицу, аккуратной одежде. – Я вас встречаю уже не первый раз!
– Где? – серьезно поверила она ему.
– В метро, – соврал он, поскольку видел ее первый раз. Но получилось правдоподобно. Они вышли на одной станции, так как жили в двух кварталах друг от друга.
– Разрешите вас проводить, – галантно предложил он взял из ее рук сумки.
"Доверчивая, – решил он про себя, – это хорошо. Будет верить всему, что скажу".
– А вам не тяжело? – спросила она, когда они прошли десяток метров.
"Заботливая. Не будет перекладывать свою работу на мои плечи!" – подумал он.
– А вы замужем? – затаив дыхание, произнес он.
Она задумалась, испугавшись, что он ищет легкого знакомства и сейчас увяжется за ней.
– Как вам сказать... – протянула она.
– Скажите, как есть.
– Допустим, замужем.
– Допустим или точно? – тихо вымолвил он. – За замужними женщинами я не ухаживаю. Таков мой принцип.
– Хороший принцип! – похвалила она его. – Я не замужем. Но мне уже тридцать четыре года!
– Не может быть! – запротестовал он. – Больше тридцати вам не дашь!
– Вы не шутите? – испуганно произнесла она.
– Я люблю шутки, даже анекдоты, – признался он, – но когда встречаю приличную интересную женщину, то не шучу. Жизнь на самом деле серьезнее, чем кажется.
– А вы – философ! – зарделась она. – Вы редкий человек!
– Ну какой я редкий, – улыбнулся он. – Просто люблю думать о смысле жизни, о ее перипетиях, – спокойно вымолвил он.
– Ну и в чем, по-вашему, смысл жизни? – поинтересовалась она.
– В деньгах? Ни в коем случае! – определил он. – Я зарабатываю достаточно, ну, достаточно, чтобы иметь семью, обеспечить ее. Ведь муж – охотник, должен приносить в дом добычу, – улыбнулся он. – Или вы не согласны?
– Не должен, а желательно, если бы это было так, – поправила она его. – Так в чем же смысл жизни?
– В хорошей и дружной семье! – уверенно заключил он.
– Вы точно так думаете? – снова растерялась она.
– Не сомневаюсь! – еще более твердо произнес он.
– Жаль, что мы не договорили. Тем более о смысле жизни, – искренне призналась она и протянула руки за сумками.
– А кто мешает нам встретиться и поговорить еще? – резонно предложил он.
– Никто, – засмущалась она, – но мы... мы познакомились на улице.
– Нет, смотрите глубже, – улыбнулся он, – мы познакомились в метро!
– Действительно, намного глубже, чем я сказала, – улыбнулась она, и они обменялись домашними телефонами.

Первым позвонил Артюхов. Оля узнала его голос, но сознательно, чтобы он не подумал, что она ждет его, спросила:
– Кто говорит? Простите, я не знаю ваш голос.
– Артюхов! – воскликнул Артюхов. – Мы недавно познакомились с вами.
– Где? – поинтересовалась она и почувствовала, что переборщила. С одной стороны, хорошо, что она нравится мужчинам, с другой стороны, плохо, что много знакомится и даже не помнит, где и с кем, поэтому она быстро исправилась.
– Вы Егор Артюхов?
– Да.
– Конечно, помню. Вы помогли мне донести тяжелые сумки. Ни с того ни с сего.
– Но почему? – обиделся Артюхов.– Почему не помочь симпатичной женщине?
– Вы всем симпатичным помогаете? – тянуло Олю на озорство и даже противоречило желанию говорить с этим человеком мило.
– Я первый раз решился, – буркнул обиженный Егор. – Вы мне просто очень понравились. К тому же вижу, что вы устали.
– Тогда – другое дело, – переломила свой настрой Оля, – вы мне тоже понравились. Сейчас трудно встретить доброго, благородного человека.
– Очень трудно, – согласился Артюхов и замялся. – Вы обещали еще встретиться со мной, поговорить...
– Я не бросаю слова на ветер! – гордо произнесла Брянцева.
– Тогда, тогда... – обрадовался Артюхов. – Может, вы свободны сегодня?
– Сегодня? – задумалась Ольга, хотя была абсолютно свободна. Обед был приготовлен на два дня. Должна была зайти в гости подруга, но у нее заболел ребенок
– Давайте сегодня сходим куда-нибудь. Я знаю очень уютное кафе, – предложил Егор.
– Небось со стриптизом? С громкой музыкой? – недовольно заметила Брянцева.
– Нет, там один рояль. Пианистка играет блюзы. В основном.
– А вы любите театр? – повысила уровень разговора Ольга.
– Очень! – трепетно вымолвил Артюхов, хотя не был в театре несколько лет.
– Я хочу посмотреть "Бедную Лизу" Карамзина, – сказала Ольга. – В театре "У Никитских ворот". В постановке Марка Розовского.
– Нет проблем! – вымолвил Артюхов.
– Я хочу – именно там, – сказала Брянцева, вторично не называя фамилию режиссера и тем самым намекая на весьма близкое знакомство с театральным миром.
– Если хотите, то пойдем в "Ленком"! – решил проявить свою щедрость Артюхов.
– Но там очень дорогие билеты, – вздохнула Ольга.
– Нет проблем! – стоял на своем Егор.
Она отметила его щедрость, готовность услужить, ей жутко хотелось пойти в "Ленком", но она решила проявить скромность и постоянство в своих решениях.
– Извините, Егор, – сказала она, – но я наметила посмотреть "Бедную Лизу". Если вы не против?
"Нет проблем!" – хотел выпалить Егор, но, чтобы не показаться трафаретным даже в выражениях, нежно произнес:
– Буду рад. В половине шестого буду ждать вас у метро. Не рано, как вы считаете?
– Нормально, – вдруг снова перешла на равнодушный тон разговора Брянцева, но уже не особенно жалела об этом, будучи уверена, что встреча состоится и Артюхов придет вовремя.

Она опоздала на семь минут. На самое приличное время. А в том, что Артюхов с первой встречи и после обстоятельного остросюжетного телефонного разговора увлечен ею, она не сомневалась. Первые пять минут ее ожидания он будет мало волноваться, на шестую минуту забеспокоится, а на седьмую явится она. Так и произошло.
– Извините, я опоздала, – искренне произнесла она и заглянула в его глаза, увидев там ожидаемое волнение.
Теперь, не сомневаясь в его чувствах, она вела себя более приветливо. Лишь по дороге, очутившись в переполненном вагоне метро, прижавшись к Артюхову шепотом заметила:
– Сейчас всякие люди попадаются. Мне не нравятся ребята в кожаных куртках. И вертлявая девица с ними. Похожи на солнцевских бандюг. Я отдыхала в Переделкино. В санатории. Неподалеку от Дома творчества писателей. И когда ехала туда на электричке, то встречала подобных.
– Не бойтесь, – уверенно произнес Егор и обнял правой рукой Брянцеву, – я не хотел в театр брать с собой телохранителя, тем более у него сегодня выходной. Не бойтесь. Рядом со мной никого и ничего не бойтесь!
Она еще плотнее прижалась к Артюхову, но не от страха, а от уважения, понимая, что раз уж у него существует телохранитель, то есть кого и что защищать.

В театре они уселись на первый ряд. Кассирша сказала Артюхову, что есть только приставные, дешевые места, но он сунул ей внушительную купюру, попросил не давать сдачи и тем самым удовлетворил желание Брянцевой.
Она редко сидела так близко от сцены, тем не менее самоуверенно поведала Артюхову, что ходит в театр не дальше пятого ряда, мол, она тоже не лыком шита, хотя и не имеет телохранителя.
Начался спектакль, и Артюхов стал с интересом рассматривать артистов, оценивая не столько их мастерство, сколько социальное положение, и пришел к неутешительному выводу, даже пожалел героев, по его мнению, в жизни еле сводящих концы с концами, и скорчил печальную гримасу.
– Вам Лизу жалко? – тихо спросила у него Брянцева. – Богатые мужчины всегда обманывали бедных девушек. Слушайте, как он заливает ей о любви, а потом откажется, негодяй!
– Я за всех мужчин не отвечаю! – гордо вымолвил Артюхов. – Свое слово – держу. А вы, оказывается, даже знаете сюжет! – восхищенно произнес он.
Оля хотела рассказать, что проходила Карамзина в школе, но умолчала об этом.
– Классика! – сказала она. – Я еще очень люблю Тургенева! А вы как к нему относитесь?
– Я тоже... с уважением отношусь, – шепнул ей на ухо Егор, не решаясь произнести слово "люблю" по отношению к человеку, о котором только слышал, что он писатель из давно ушедшего времени.
– В институте меня считали тургеневской девушкой, – доверительно сказала Егору Оля.
Артюхов вздрогнул, не зная, как отнестись к слову "тургеневская". "Встречалась с писателем, что ли? Не могла. Они по времени жизни не могли сойтись. Наверное, слыла его поклонницей, – подумал он и успокоился. – Есть даже метро "Тургеневская"!
– А "пушкинской" не считали? Было бы не хуже! – заметил Егор.
– Возможно, – вздохнула Брянцева, – но меня называли именно тургеневской девушкой, я презирала случайные знакомства и вообще мечтала лишь об идеале, об идеальном молодом человеке – умном, с благородными манерами, добром и тактичном.
– И встретили такого? – вдруг заревновал к ее прошлому Артюхов.
– Откуда? – вздохнула она. – В наши-то времена!
– Времена временами, а приличные люди еще есть! – возразил ей Артюхов.
– Надеюсь! – громко вздохнула она, вызвав неодобрение сидящих рядом зрителей: "Весь спектакль шепчетесь, словно влюбленные на первой встрече. Не мешайте слушать артистов!"
– Извините! – взял на себя вину Артюхов, через силу вперив взгляд на сцену, хотя ему хотелось говорить с Олей.
Приближалась кульминация спектакля. Оля схватила ладонь Егора и крепко сжала ее.
– Не бойтесь, – тихо-тихо пролепетал он и накрыл руку Брянцевой своей. Одновременно с тем, как обманутая Эрастом Лиза бросилась в воду, Брянцева охнула, откинулась на спинку кресла и побледнела.
– Вам плохо?! – не обращая внимания на зрителей, склонился над Брянцевой Артюхов.
– Сердце забилось, но сейчас стало легче, – ответила Оля. – Это же безобразие – обмануть девушку. Наивную. Любящую. Верь после этого мужчинам!
– Когда это было? – пытался успокоить Артюхов Олю.
– Времена меняются, но нравы, бесчеловечные нравы остаются! – бросила Артюхову Брянцева. – Ненавижу лживых мужчин!
– А я здесь при чем? – недоуменно вымолвил Егор.
– О присутствующих не говорят! – сурово произнесла Брянцева, чувствуя, что снова перегибает палку, но потом подумала, что сделала это не зря, на всякий случай.

Напуганный Артюхов надел на нее шубку и шел к метро молча, боясь неловким словом нарушить хрупкое равновесие, которое, по его мнению, еще существовало между ними.
– А когда пойдем в "Ленком"? – вдруг нежно проворковала Оля, обескуражив переменой настроения Артюхова.
– Когда пожелаете! – с радостью отозвался он, и они разговорились. Брянцева сказала, что работает в институте, она – кандидат наук.
– Какая вы молодчина! – внешне изумился Артюхов, отметив, что она бюджетница, получает копейки и не будет задаваться.
– А я... А я... Извините, пошел по финансовой линии. Тружусь в совместном австрийско-русском предприятии. Работать приходится много. Австрияки вкалывают, и нам приходится. Зато результатец получается неплохой. Я доволен. И Вася тоже.
– Какой Вася? – удивилась Брянцева.
– Мой телохранитель. Не давайте ему выпить больше двух-трех рюмок. Начинает изливаться в любви ко мне, говорит, что лучше меня хозяина не встречал, такого доброго и щедрого.
– А вы действительно очень хороший человек, – робко взяла Егора под руку Оля, – и вам можно доверять. Я это чувствую интуитивно.
– И вы прекрасная женщина, – покраснел Артюхов, – я это еще в метро понял. Кстати, я был в музее, где висит картина именно с изображением пруда, где утонула бедная Лиза.
– Ой, какой вы эрудированный мужчина! – воскликнула Брянцева. – Ходите по музеям! Вы – чудо!
– Обыкновенный человек, – скромно выразился Артюхов.
– Обыкновенные люди сидят у телеков и смотрят футбол, а не ходят в театры и музеи. И не спорьте со мной. Вы – тот идеал, который я искала еще в юности!
– Правда?! – обалдел от счастья Артюхов, повернулся к Оле, и их уста потянулись друг к другу.
Они целовались долго и страстно, прямо на улице, не обращая внимания на редких прохожих.
– Пойдем ко мне? – ласково, но с опаской предложил Артюхов, еще сомневаясь в намерениях Брянцевой. Но она помнила его слова о том, чтобы не давать лишнего выпить телохранителю Васе, значит, Егор уже мысленно представлял ее хозяйкой дома.
– А что? Пойдем! – решительно произнесла Брянцева.

Через месяц они сыграли свадьбу. В семейном кругу. Брянцева не пригласила своих завистливых подруг, Артюхов – насмешливых друзей. И свадьба прошла отлично.
Артюхов и Брянцева считали, что подходят друг другу идеально. Он встретил покладистую, трудолюбивую и верную женщину, о которой мечтал, она нашла защитника – в физическом и даже материальном значении этого слова, навсегда покончив с терзавшим ее одиночеством и вызывая зависть у подруг, видящих ее на подъезжающей к институту иномарке.
– Лапулечка, пришел, моя рыбочка! – разлохматив прическу, встречала с работы мужа Оля.
– Да, я твоя осетриночка! – чмокал ее в губы Артюхов. – Васе много не наливай!
– Хорошо, милый, умница ты моя! – ворковала Оля, протягивая телохранителю Васе стограммовую рюмку и бутерброды с ветчиной.
– Благодарствую, – Вася опорожнял рюмку, сначала закусывая водку рукавом, потом бутербродами и, безнадежно глядя на почти что непочатую литровую бутылку, вздыхал: – Спасибо, хозяюшка, и на этом. Пойду вниз, в машину, наган почистю.
– Иди, иди, милый! – прощалась с ним Оля.
– Ну и добрая ты у меня! – восхищенно говорил Артюхов. – И надежная. Никогда не подведешь. Как в первый раз договорились, так и поступаешь. Ни одной рюмки свыше нормы Васе не выдала!
– Как же можно? – выпучивала глаза Оля. – Ведь ты приказывал!
– Не приказывал я тебе ничего, – смягчался Артюхов, – а просто объяснял – что к чему. Ты сразу поняла. С полуслова. В этом тоже наше счастье. В понимании друг друга.
– Конечно, лапулечка, у тебя золотая головушка, – пела Оля, – обо всем она думает, обо всем заботится! Садись за стол, родимый! Я тебе блиночки испекла. Со сметанкой. Твои любимые!
– Спасибо, деточка, – торжественно садился за стол Артюхов, – ломать головушку приходится, с австрияками надо держать ухо востро. Австрияки, конечно, не надуют. Деньги считать умеют, свои не отдадут, но и наши не возьмут. Но проверять приходится. Для порядка. Устаешь до чертиков в глазах – Вчера с Ильиным ездили на подледный лов рыбы.
– В понедельник? – ужасалась Оля. – Тяжелый день. Да еще при магнитной буре! Не думаешь ты о своем здоровье, лапулечка!
– А я и не знал ничего об этой буре. Подъезжаем к озеру. У лунок сидят рыбаки. А один из них сидит спиной к лунке, перекинул удочки через плечо и ловит. Мы с Ильиным к нему подходим и спрашиваем: "Ну как, ловится?" А рыбак даже не посмотрел в нашу сторону. Ильин – человек опытный. Достал спиртное, закуску. Угостили мы рыбака. Он хорошо выпил, закусил. Ильин нашел момент и опять спрашивает: "Ну как, ловится?" – "Ловится, – отвечает рыбак. – Вы сегодня уже седьмые!"
Артюхов захохотал, да так, что чуть не подавился блином, протолкнул его в желудок и странно посмотрел на жену:
– Почему не смеешься? Ведь я тебе рассказал анекдот! Очень смешной!
– Не знаю, – поднесла Оля платок к покрасневшим векам, – жалко вас, ведь обманули, жалко до слез!
"Ну и дуреха у меня жена. Зато какая верная и преданна, – подумал Артюхов, – сегодня утром рассказал анекдот жене Куркина, так она пять минут смеялась. А моя... даже не поинтересовалась, где я был утром. Ведь поехал в обратную от предприятия сторону. Она у окна стояла, рукой мне махала, а на то, что я не туда поехал, даже не посмотрела. Любит она меня без памяти. Не то что жена Куркина. При первой возможности наставляет ему рога. Все-таки моя Олюшечка лучше всех!"
Артюхов покончил с тарелкой блинов и ласково посмотрел на жену.
– После твоих блинов, после сытного обеда самое время пойти в ванную. Отмокнуть.
– Иди, лапуля, отмокни, отдохни, – напутствовала его Оля.
Когда за мужем захлопнулась дверь ванной, Оля подошла к телефону, набрала номер.
– Верочка! Это Ольга Венедиктовна, запишите мой тезис для выступления на международной конференции. Готовы? Тогда записывайте: "Изменение микрокосмоса по всем параметрам и структурам изучаемых объектов в системе Интернета и в зависимости от возможных отклонений социума"... Что? Я не спешу. Мой дурачок моется.

поделиться

Варлен Стронгин

16.02.2007