Тебе не идет

Первую фразу, которую я сознательно сама спрятала в свой «сейф» сказал мальчик, в которого я влюбилась почему-то сразу и бесповоротно.
Он мне сказал...
Нет, подожди, ты думаешь, он сказал мне какие-то особенные волшебные слова? Такие, которые никто никому не говорил? Или может быть он сказал мне что-то новое для меня?
Я не хочу тебя разочаровывать. Но... Это удивительно – каждый день мы слышим тысячи фраз, но чаще всего все они проходят мимо. Пролетают мимо... и тают в воздухе, ничего в нем, кроме легкого сотрясения, не оставляя. И все же, почему-то некоторые слова мы помним всегда. Почему?
Ведь в тот момент, когда мы произносим что-то, мы не претендуем на то, чтобы эти слова помнили вечно. Просто говорим... Например, я однажды сказала человеку, в которого влюбилась, но понимала, что еще денек, и мы будем вынуждены расстаться:
– Интересно, как бы ты выглядел с бородой?
Прошло два года, и мы встретились снова. Он был без бороды. Но оказывается, он отращивал бороду несколько раз. И всякий раз потом сбривал. Отращивал и сбривал. Эта фраза про бороду застряла у него в мозгу как напоминание обо мне. И он ничего не мог с собой поделать. Мы жили в разных городах. Говорили большей частью на разных языках. И вот из русского он помнил только эту глупую фразу про бороду. Почему?
Тот первый мой мальчик, моя первая любовь, тоже не сказал ничего особенного. Самые простые слова. Почему я до сих пор слышу их? Почему я слушаюсь их?
Ему было четырнадцать. Мне – почти четырнадцать. Ромео и Джульетта. Самые «зеленые» отношения. Самые чистые и незабываемые переживания. Нам обоим хотелось выглядеть взрослее и мудрее.
Ты думаешь, мы говорили о любви? Никогда!
Мы говорили о наших общих знакомых, о тупых училках и новых фильмах... Мы даже никогда не прогуливались вместе. Потому что у меня была близкая подруга, у него – близкий друг. Мы всегда были все вместе. Разумеется, у Ленки и Олега были взаимные симпатии, у нас с Мишкой, предположительно, тоже. Но никто, и Ленка в том числе, не догадывался о моем внутреннем конфликте. Меня распирало от любви. Я хотела остановить мгновение или, наоборот, запустить время на полную катушку, чтобы за одну ночь прошло лет хотя бы пять, ну, хоть четыре бы года. И тогда мы смогли бы жить как взрослые. Мне, впрочем, было еще далеко до взрослости. Единственное, чего мне хотелось из всей этой взрослой жизни – иметь возможность быть с ним как можно дольше. Как можно больше времени проводить вместе. Ведь взрослые – могут! Они могут себе такое позволить! Они могут жить с человеком, которого любят. И им не надо мучить себя расставаниями после 9 вечера.
Думала ли я о взрослой жизни что-то еще?
Если серьезно – нет.
Я помню, что просто хотела быть вместе как можно дольше рядом с ним. Просто болтать. Смеяться над анекдотами. Смотреть на его лицо. Слушать его голос. Просто чувствовать, что в этот момент нет никого другого, мешающего нам проводить время вместе... Вот, собственно, и все. Ничего крамольного.
Хотя, если бы он попросил чего-то еще... Я не знаю. Да, я просто не знаю.
Как говорить о том, чего не было? Он ничего такого никогда не просил. Мы были друзьями. Мы были большими детьми. Веселыми и дружными. Я любила его за все. За его тонкий, неокрепший еще, юношеский голос. За песни. За смешные анекдоты. За то, что он был всегда в центре любой компании. За то, что все наши встречи были интересны и разнообразны. Мы много дурачились. Мы хохотали до слез. Нам было невероятно приятно просто быть вместе. Я любила его за то, что с ним вместе я всегда была в центре внимания любой компании. За его заботливое ухаживание, игрушки и цветы. За то, что он не вынуждал меня делать какие-то необдуманные поступки. За то, что он просто сидел рядом и старался казаться взрослым и мудрым.
Конечно, взросление уже ломало наши детские привычки. Наши разговоры все больше и больше напоминали разговоры взрослых. Мы начинали задумываться о завтрашнем дне. Строили планы. Ломали стереотипы и мечтали не повторять ошибок родителей.
Единственное, чего мы не знали – как нам справиться с неизбежными переменами в нас. Что-то уже начинало мешать нам просто смеяться. Просто смотреть в глаза и держаться за руки. Руки тряслись от волнения. Глаза убегали в сторону от случайного взгляда и вспыхивали огнем на щеках. Этот огонь нужно было срочно убрать. Только бы никто ничего не заметил. Только бы никто....
Хорошо сидеть в полутьме. В тускло освещенной комнате не видно разгоряченных красных лиц, блеск в глазах не выдает твои сухие слезы невозможности остановить этот миг.
Зачем кто-то там включил этот противный свет? Куда мне спрятаться? Куда спрятать мои слезы в глазах и трясущиеся пальцы?
Взросление, как опьянение, входило в нашу жизнь вонюче-удушливым сигаретным дымом, вкусом запретного терпко-сладкого вина и кисло-горького пива, чтением неприличной, но такой волнующе-горячей где-то внутри живота литературы.
Как странно. Когда выпиваешь первую рюмку сладкого и оттого неожиданно вдруг кружащего мысли вина, недоумеваешь – почему? Ведь оно не такое противное, как та же непременная таблетка от простуды. Таблетка – плоская и неудобная для глотания. Ею давишься, и она шершаво застревает в бедном слабом больном горле. Разжевав ее – тьфу... Горькая гадость заполняет пространство коренных зубов, и только обильные дозы жидкости и усердно выковыривающий всю эту белую раскрошившуюся массу язык медленно, но верно помогают освободиться от омерзительного привкуса во рту.
А тут... Сладко-терпкое. Холодное. Красиво играющее в мамином любимом хрустальном фужере. Мама смахивает с фужеров пыль, а во время генеральной уборки дает мне задание – еще раз вымыть и протереть насухо.
Вино мягко вливается в горло, теплом проносится до желудка и греет там, внутри. Греет и растворяет. Растворяет заботы и ненужные мысли о завтрашней контрольной. Сегодняшний громкий скандал с физичкой за то, что забыла тетрадь и учебник дома. Я уплываю горячей волной от стола к потолку, поддерживаемая густым плотным сигаретным дымом.
Теперь у всех – разгоряченно-красные лица. И непослушные пальцы, и неловкие движения уже без колючей иронии осмеиваются сидящими рядом. Они сами такие же. Им тоже нравится прятать свои чувства.
Мы – дети. Мы играем в прятки.
Мы – взрослые. Мы играем в детские прятки по новым, взрослым правилам.
...Я иду искать. Кто не спрятался – я не виноват.
Спрятались все.
Все спрятали свои непонятные пока инстинкты, мучающие своей неизученностью. Надо бы про это почитать. Почему мне никто не говорил, что от прикосновения к нему у меня могут дергаться колени? Почему колени меня не слушаются? Я не предполагала, что мое тренированное в хореографической студии тело вдруг взбунтуется и откажется подчиняться. Куда мне спрятать пылающие от смущения щеки? А язык? Слова, которые я говорю звучат глупо. Где мои выдающиеся способности? Где моя оригинальность? Почему у меня горят уши и почему у меня такие ледяные пальцы?
Мне зябко в душной комнате. Я прячусь в плотном облаке сигаретного дыма. Я прячу, выдающие меня со всеми потрохами, глаза.
Мама! Ну почему ты никогда не говорила, что такое может быть?
Я знаю, что алкоголь вреден для моего неокрепшего организма. Да и для окрепшего тоже. Я понимаю, что курить – вредно. Я не хочу курить. Я не испытываю от этого никакого наслаждения. Я не собиралась выпивать. Эта рюмка – мама, я просто не знаю, куда мне спрятаться.
Я сижу в компании интересных мне людей. Мне нравится слушать их, смеяться шуткам, рассказывать свое... Мне нравится сидеть рядом с ним. Мама, он – необыкновенный. Мама! Ты просто не представляешь!
Мама, я не могу показать ему, что он мне больше чем просто нравится. Я люблю его!
Почему ты говоришь, что этого не может быть?
Я – маленькая?
Да какая я маленькая? Мне уже почти четырнадцать!
Я не собираюсь вырастать бичихой – слоняться по автобусным остановкам, согнувшись и выискивая недокуренные бычки. Я не собираюсь вырасти алкоголичкой с синяками на теле и мешками под глазами. Я не хочу ни курить, ни пить, ни наркотики пробовать.
Мамочка!
Ну скажи, ну что я могу с собой поделать? Это больше меня. Я сама себя не слушаюсь. Я говорю одно. Думаю другое.
Знаешь, что я думаю? Я думаю твоими словами. Я осуждаю себя. Я говорю, что я мерзкая глупая девка. Мой язык не слушается меня. Я говорю чушь. Я говорю только глупости. Я хочу, чтобы он любил меня. Только меня. Я хочу избавиться от этого омерзительного жара. Мои уши. Мое лицо. Мне жарко везде. У меня ледяные пальцы и непослушные ноги. У меня тяжелая голова. Мне плохо. Меня тошнит. У меня внутри –  помойка. Мне плохо и кружится голова. Они все смешно танцуют где-то на потолке.
Мама!!! Спрячь меня. Защити.
– Тебе не идет курить.
– Что, – не понимая поворачиваю я голову в его сторону?
– Тебе не идет курить. Совсем не идет. Пойдем на улицу, подышим.