Вальс для Жизели

Эстрогены выпирали из Валерии уже в 13 лет - так уж распорядилась природа. Стоило ли винить ее в том, что она без сожаления рассталась с девственностью? Тем более, что вплоть до самого замужества она знала лишь единственного мужчину. Это был Стас, с которым они и рванули в загс, едва ей исполнилось восемнадцать. И Лера об этом ни секунды не жалела. Потому что, хотя и "висели" именно на ней и сыновья-погодки, и их бесконечные простуды и прививки, и беготня за детским питанием, и постирушки-готовки, их перечеркивали по-прежнему бешеные и страстные ночи, которых она ждала с нетерпением. И все было нормально, пока Стас не стал компаньоном в частной фирме. Деньги потекли рекой, потом собственное дело открыла и Валерия, но вот для страсти ночей почти не осталось. И все чаще, кусая губы от обиды, она вынимала из-под стопок кружевного белья коробочку с вибратором, который однажды отважилась купить в изящно и тактично оформленном амстердамском секс-шопе.

Стас позвонил ей внезапно:

- В твоем распоряжении четыре часа: мы приглашены на презентацию суперного ночного клуба. Надеюсь, ты не против?

Она против? Да разве можно быть против?

При достаточной жесткости и властности характера, мужской хваткости и удачливости в собственном бизнесе, которые принесли ей и деловой авторитет в городе, и неплохие доходы, она безумно любила развлечения. Но Стас и сам до минимума свел "выходы в свет", и ее никуда не пускал. "Ты и без того слишком мало времени проводишь с детьми. Я уважаю твои деловые качества, твой бизнес и никогда не заставлю, как многие мои партнеры, бросить их и заниматься только домом и семьей. Хотя твои доходы, как ты знаешь сама, в несколько раз ниже моих и не делают в доме погоды. Но основное предназначение женщины - материнство. Я бы даже хотел иметь еще одного ребенка, может быть, на этот раз была бы дочка.

В чем-то она была согласна с мужем, но чувствовала, что в ней зреет "революционная ситуация". И Стас понимал, что следовало бы давать жене "спускать пары", иначе однажды произойдет взрыв, последствия которого могут быть катастрофическими.

Предчувствие праздника охватило Валерию. Она срочно вызвала няню для детей, а для себя парикмахершу, которая накладывала макияж, делала маникюр и укладывала волосы с одинаковым профессионализмом. Платье же давно висело за зеркальными дверцамиQ необъятного, во всю стену ее дамской комнаты, гардероба. Это был небесно-голубой наряд с длинной, до полу, пышной многослойной юбкой и смелым декольте, открывавшим ее великолепные, словно выточенные из слоновьей кости, плечи. Жесткий корсет из узорного шелка, плотно охватывающий гибкую талию, приподнимал грудь, и она соблазнительными полушариями выглядывала из глубокого выреза.

Она уже представляла, как наконец-то от души "оторвется", натанцуется до боли в лодыжках - так, что упадет в кровать, даже не сбросив туфелек, - и как Стас будет целовать ее, все глубже зарываясь в ее декольте. И все жарче будут его прикосновения...

Вышколенный официант с лицом Алена Делона и фигурой Сталлоне сопроводил их к овальному столику на четверых, за которым уже сидели за распечатанной бутылкой джина двое мужчин. Примерно одного - чуть за сорок - возраста, с одинаково умными глазами, одинаково безукоризненно одетых. Они вежливо привстали со своих мест, приветствуя Валерию.

Это были партнеры фирмы Стаса, с которыми он планировал укрепить деловые отношения. Поэтому уже первый тост был за успешное сотрудничество. Вскоре Валерия поняла, что муж напрочь забыл о ней, с головой погрузившись на пару со своим соседом в какие-то расчеты. Его коллега, представившийся Леонидом, оценив ситуацию, улыбнулся Валерии: "Позвольте быть мне в этот вечер вашим пажем!"

"Живая" музыка завораживала, репертуар был подобран со вкусом, но что подкупило Валерию - так это включенные в программу романсы. И когда солистка чисто и трогательно запела ее любимое: "Ночь напролет соловей нам насвистывал. Город молчал и молчали дома", Валерия едва сдержала слезы. Леонид пригласил ее на медленный вальс, она королевой вышла на середину зала. Никто не отважился сломать рисунок их танца. Они были безукоризненны. Но Валерия танцевала машинально, доверившись Леониду. В памяти всплыли события десятилетней давности. Стояла такая же весна, и они со Стасом, который только что вернулся из армии, пошли в центральный парк на танцы. Кипение эстрогенов Валерии вошло в фазу со всплеском тестостеронов Стаса, они ушли с танцплощадки, и в маленькой беседке под цветущей акацией, которая дурманила и забрасывала их белыми лепестками, она впервые почувствовала, как горячи и бесстыдны мужские руки, ненасытны губы. Она впервые познала мужчину.

Танец закончился. В зале было душно и жарко, и они с Леонидом вышли из зала во внутренний, "римский" дворик клуба. Здесь было довольно мило: чуть слышно журчал маленький фонтан, матовой белизной светились пластиковые диванчики, по аккуратно подстриженным кустам пробегали световые пятна, разноцветной радугой пробивающиеся сквозь мозаичные окна. И... пахло белой акацией. Валерия подняла голову и увидела прямо над собой тяжелые цветущие гроздья. Леонид сорвал одну из них и осторожно воткнул в прическу Валерии.

- Волшебно. В этом платье, с этими цветами вы похожи на Жизель. Такая же невесомая, грациозная, не от мира сего. Я давно не встречал таких женщин.

Она почувствовала, что пьянеет. От запаха цветов, от дурманящих слов, от мужской нежности, которой не ощущала столько времени, и от мужской властной силы, исходившей от Леонида.

- Кто вас такую придумал? Счастье мое...

Она обвила его шею, прижалась к нему и потянула к диванчику. С удивлением ощутила, что чувствует биение его сердца даже сквозь одежду, - и это было последнее, что она еще могла как-то осознать. Ибо то, что произошло следом, не имело начала - оно было где-то за гранью разума и реальности. Загляни кто сейчас в "римский дворик", он увидел бы, как в кипении кружев переплелись в объятиях два полуобнаженных тела. Темные волосы мужчины закрывали лицо женщины, а своим телом он, казалось, пытался вдавить ее в диван. Он двигался размеренно и ритмично, со сладострастным упорством, и время от времени из ее груди вырывался глубокий и жаркий стон. Ее согнутые стройные ноги были прижаты к бедрам мужчины, а руки почти бессмысленно и безвольно ласкали то его плечи, то обнаженные бедра, а временами вдруг, ослабев, падали в изнеможении. Женщина что-то бессвязно зашептала - и негу теплой ночи вдруг пронзил их общий стон...

Когда они молча вернулись в зал, мужчины по-прежнему вели свой разговор...

Валерия взглянула на мужа - и чувство вины, которое вдруг начало ее одолевать, мгновенно стихло. Он, первым разбудивший в ней женщину, первым и забыл об этом. И ее ли вина, что она-то этого забыть не может? Что ей всего 28 лет и ей хочется любить и быть любимой. Желать и быть желанной...

Последний танец вновь был медленным вальсом. Но, танцуя его, Валерия почувствовала напряженность в пальцах партнера.

- Ты что-то хочешь мне сказать? - она решила помочь Леониду начать разговор.

- Да. Мне трудно об этом говорить, но... Наши отношения не могут продолжаться, хотя ты - само упоение. О такой женщине я даже мечтать не смел. Но я слишком уважаю твоего мужа, он постоянно будет стоять между нами. Я буду чувствовать свою вину перед ним и не смогу отстаивать интересы фирмы. И наши отношения... наша близость... они должны сегодня же и закончиться.

Она была согласна с Леонидом, это была ее первая измена, причем, как ей показалось, скорее по зову плоти, чем сердца, и Валерия даже обрадовалась такому повороту.

Она пыталась забыть о Леониде, и ей временами казалось, что это удалось. Но память, как излишне услужливый слуга, возвращала ее в тот вечер, и Валерия совершенно явственно ощущала на своей коже властные и горячие мужские пальцы. В эти минуты она понимала, что лжет себе, что к близости ее толкнул не только зов плоти, и позови ее Леонид - она вновь бросится к нему. Только будет ли ей от этого лучше? Ведь он тогда так жестоко подчеркнул, что бизнес для него - все. А она, Лера, ничто. Сможет ли она забыть и простить это? Нет, понимала она. Ни за что! Ей, молодой, красивой, гордой, самодостаточной женщине - как посмел он сказать такое? Все! Довольно! Адюльтеры не для нее, это был первый и единственный. У нее есть ее дело, есть семья. И они слишком дороги ей, чтобы рисковать всем этим ради какого-то мужика. Довольно. Это было наваждение. Надо взять себя в руки и делать дело.

Солнце било в окно, и она поднялась, чтобы задвинуть жалюзи. Машинально взглянув через стекло, она увидела остановившуюся у двери их офиса незнакомую добротную иномарку. "Водительская" дверца отворилась и из нее вышел элегантно одетый мужчина. В его руках был букет белой акации. Валерия медленно отошла от окна. И почувствовала, как заметались в ней эти предательские эстрогены. поделиться

Татьяна Харитонова

28.04.2000