Боль в груди и боль в сердце

Любовь + стресс...

Здравствуйте. Меня зовут Рита. Женщина средних лет, незамужем, достаточно привлекательная, да и вообще, считаю, неплохая. Долгое время работала бухгалтером. А когда в стране нашей начались катаклизмы, работу потеряла. Сложное было время. Устраивалась временно, но надолго нигде не задерживалась – то зарплату задерживали, то вовсе не давали. А я рассчитывать могла только на себя. Нервничала, конечно, переживала. И страшно обрадовалась, когда устроилась на хорошо оплачиваемую работу. Правда, она была связана с постоянными командировками и разъездами.
Вначале жутко тяжело было физически. Но втянулась. Стала жизнь у меня налаживаться...
Беда пришла с другой стороны. Я влюбилась. С первого взгляда, совершенно безрассудно. Уезжала из Ленинграда и у вагона увидела мужчину. Я на него только глянула – и словно током всю пронзило. Что-то невероятное, со мной никогда такого не было.
Он оказался ленинградцем и, наоборот, ехал в Самару, в командировку.
Опущу подробности – мы стали встречаться. Я бывала в Ленинграде (Санкт-Петербург у меня не ложится на язык) два раза в месяц и влюблялась в него все сильнее и сильнее. Ничего от него не требовала, мне просто хотелось сделать его счастливым. Он не был пылким и вообще казался каким-то напряженным. Но я думала, что моей огромной любви хватит на двоих, я его отогрею.
Может быть, мне надо было задуматься над его холодностью. Он был очень хороший, но какой-то отстраненный. А я у него просила девочку, мне так хотелось родить от него ребенка. Но к моей последней поездке уже подспудно чувствовала: я его теряю. Больше полугода длилось мое счастье. Но вот надо расставаться, а он молчит. Стоим на перроне, у меня слезы катятся. Он провел рукой по щеке и говорит: "Да, ты точно беременна, у тебя кожа сухая". И все. А я гордая: адрес знает, захочет – приедет, не оставит же меня.
Я с ума сходила, мучалась и ждала, ждала и мучалась. Слишком сильно впустила я его в свое сердце. Больше всего угнетало, что он ничего не захотел узнать о возможном ребенке. Бессонные ночи, полгода слез в подушку – наверное, тут и началась моя болезнь.
В командировки я ездила теперь на Север, что тоже, скорее всего, сказалось на здоровье. Климат там не мой. Морозы, давление, луна огромная, звезды, ночь в два часа дня, питалась кое-как, да в основном всухомятку. Жесточайшая депрессия.

"А нам все равно"

И вдруг в апреле, ни с того ни с сего, резко заболел левый сосок. Начала ощупывать грудь и неожиданно обнаружила уплотнение, даже не с горошинку – с чечевицу. Удивилась, помазала зеленкой. И все.
Как же: надо мчаться в очередную командировку, деньги заколачивать. Да любовь тут еще гнетет, по всем гадалкам города бегаю: приедет милый – не приедет. Потому как совсем тоска замучила. Так и жила, как та стрекоза из басни. И только в декабре стала задумываться, что это я так устаю? Села, положила руки на грудь и... чуть не упала. Там уже не горошина, грецкий орех.
Чтобы поставить диагноз, врачу было достаточно осмотреть меня. Ну, а мое состояние понятно. Полнейшая паника, застывший ужас в глазах. Словами не передать. На операцию я согласилась сразу, не раздумывая, потому что жизнь дороже.
А после операции до меня не сразу дошло, что у меня за видок-то теперь. Главное – буду жить. Но так я думала недолго...

Кому я  нужна...

С людьми так часто случается. Самое страшное позади, и задумываешься над тем, что раньше казалось совсем мелким... До меня дошло: боже, на кого я похожа! Я как товар, бывший в употреблении. Кому теперь я нужна, если мне самой на себя смотреть страшно? У меня начались самые настоящие истерики.
А тут еще мощное лечение, "химия". Жуткая штука, жить после сеансов не хотелось, справиться с болью не могла. И новое потрясение, когда через месяца три взглянула в зеркало: ну что же это со мной? Волосы, слава Богу, не выпали, но поправилась, постарела резко. Что это передо мной, чье это оплывшее тело без груди? Я больше не ощущала себя женщиной. Я знала, что такая никому не нужна. Я уродина, я никто.
Депрессия была страшная, она меня просто замучила. Я не понимала подруг. Вот они ни с того ни с сего смеются, заливаются. Разве кто-то что-то сказал смешное? Меня раздражало каждое слово сочувствия. Я одной ногой там, другой - здесь. Что они в этом понимают? Как они живут! Суетливы, мелочны, обидчивы, зачем кричат, злятся, вместо того чтобы просто радоваться жизни. Глупцы, глупцы, глупцы!
В голову полезли совсем уже плохие мысли. Жизнь, за которую я недавно так цеплялась, стала казаться слишком жестокой...
В это время мне очень помогла тетя, которая специально приехала из Москвы. Она рассказала о своей подруге, оказавшейся в такой же ситуации. Ее, правда, поддерживал муж, но она считала, что это только ее битва, и ничья больше.
Она решила не только выжить, но и вернуться к нормальной полнокровной жизни. У нее это получилось.
Тетка повезла меня в Загорск, в Черниговский скит, где я прошла соборование. Этот обряд совершается над больными для исцеления от немощей душевных и телесных. Когда батюшка ко мне обратился, я призналась ему: "Не хочу жить!" А он мне в ответ: "Ты не должна так говорить. Ты сама должна набраться мужества, терпения, силы и все преодолеть, выжить".
Честное слово, мне стало легче. Произошел какой-то перелом в моем настроении. Я заставила себя думать о себе по-другому. Я должна бороться ради себя самой.
Пусть мне не нравится в зеркале то, что я вижу. Но эта женщина – я. Все внешние изменения не имеют никакого значения. Я осталась такой же, как была. А в чем-то, может, стала и лучше!
Такая вот психотерапия. И она помогла. Я пришла в себя. А к лету вот что задумала. Отправлюсь в круиз на теплоходе... и заведу там себе любовника. Я докажу себе, что осталась Женщиной!

Странные эти мужчины

Сказано – сделано. Достала все свои сбережения, накупила нарядов и путевку на Валаам. Каюта досталась прекрасная, одноместная. И – о счастье! – уже когда открывала ее, у соседней появился мужчина. Один. Он ассоциировался у меня с барьером, который я обязательно должна была преодолеть.
В общем, "жертву" я себе выбрала сразу. Но он так окинул меня взглядом, что было непонятно, кто на тот момент был жертвой. Владимир Петрович оказался мужчиной привлекательным и кавалером галантным.
Ужин, дискотека, легкий флирт на палубе, приглашение в каюту... Ну что особенного, обычный сценарий. А со мной – проблемы. Просто оцепенела, руки-ноги отнялись, а в голове стучит: увидит меня и упадет в обморок. Или, что еще хуже, скривится от отвращения, я тогда себе этого никогда не прощу.
А он обнял меня за плечи и говорит: "Мы взрослые люди, знаем, зачем сюда пришли. Чего ты боишься?". Тут я и выпалила: "Меня выше пояса нельзя раздевать!" Он участливо: "Что, ожог?" – "Хуже". А сама думаю, ну давай посмотрим, какая у тебя нервная система!
Он осторожно кофточку расстегнул и так спокойно мне: "Грудь? Ты из-за этого переживаешь? Глупая..." И дальше в том же духе. Повезло мне, конечно, с ним. Я забылась и была совершенно счастлива. Мало того, после этой ночи позволяла себе капризничать: "Хочу то, хочу это". Благодарна я очень Владимиру Петровичу, хотя он остался для меня загадкой: мог найти себе в круизе любую даму, желающих было хоть отбавляй – ан нет, все время провел со мной, поддержал, как мог.
В общем, после отдыха стала я потихоньку оттаивать. Чаще стали приходить в голову мысли: а почему, собственно, я одна? Инвалид? Так найду другого инвалида. И нашла. Правда, здоровый он был, но такой маленький, пузатенький, мужичок с ноготок. Под пятьдесят, детей нет, женат не был, сам из деревни. Бедный, но добрый. И самое главное, принял меня такую, какая я есть. Стали мы с ним встречаться, два одиночества. У него ничего не было, смена белья, двухметровый пустой холодильник и кастрюля супа из тушенки. У меня, наверное, – жалость и забота. Но и этого хватало.
А весной прочитала в газете статью. О том, что появился у нас в городе доктор, который восстанавливает грудь. И решила: а сделаю-ка я своему мужичонке-лягушонку сюрприз. Коле ничего не говорила, думала, вот будет подарок...
Встретилась с доктором, договорилась об операции.
Написала Коле записку из больницы. А он... не пришел. То ли денег на сок не хватило, то ли увидел название отделения и струсил, то ли еще что... Но результат такой. С одной грудью жили не тужили, а стало их у меня две – случился конфуз.

Верю в жизнь

Но я ни о чем не жалею. После восстановительной операции я возродилась к жизни. Доктор меня полностью изменил. Мое мироощущение сейчас совершенно не ущербное. Я стала радоваться жизни, понимать близких, я хочу жить, любить и быть любимой.
А согласилась я на этот разговор-исповедь только потому, чтобы меньше женщин прошло через этот ад, в который я угодила.