Фатализм или безумие?

Фатализм в истории неизбежен. Так считал Лев Толстой. А в человеческой жизни? Кто виноват, что людские отношения складываются порой так, что заставляют ужасаться самых искушенных? Кто дергает за невидимые нити событий, кто сплетает их в сложный клубок противоречий, из которого выпутаться гораздо сложнее, чем запутаться? Перед вами - реальная история человеческой жизни, исковерканной женской судьбы. А уж кто ее коверкал - человек или фортуна - судите сами.

Женщина 1949 года рождения смотрит на меня прозрачно-ледяными глазами. Холодно. Зябко. Не думаю, что уютнее ей. За плечами Галины - сложная жизнь. Половина из нее проведена в местах лишения свободы. Она - убийца. И сейчас, глядя мне в глаза, она пытается объяснить, кто дал ей право распоряжаться чужой жизнью, кто позволил переступить тонкую грань жизни и смерти. Ведь мы, обычные люди, можем лишь заглянуть в ту бездну, которой не знаем, и в страхе отступить назад...
Когда-то она тоже была такой. Родители - фронтовики, ожесточенные войной, не слишком баловали свою старшую - Галю. Больная младшая сестра, брат, домашнее хозяйство - всё было на её плечах, Молча сносила придирки матери, грубость отца. Молча работала. До седьмого пота.

Первая вспышка злобы раздвоила сердце, когда не удалось поступить в педагогический институт на литературное отделение. Не прошла по конкурсу. А так хотелось быть учителем... Что ж, не вышло - так не вышло. Закончила педучилище в Подбельском. Встретила свою первую и последнюю любовь...
Тут-то всё и началось. Как объяснить сейчас, почему мать встала в позу и, угрожая розгами, заявила: "Или я, или он". Рубцы от ударов остались и сегодня на теле стареющей женщины воспоминаниями о том, как мать, истово крича, брызгая слюной, всё била и била свою непутёвую, как она считала, дочь.
Возлюбленный писал нежные письма. Тоска одолевала такая, что хоть в петлю. Как она любила его... Душу бы вынула и отдала. Да нельзя было. Мать неотступно следила за каждым шагом. А Галя чувствовала первые приступы неуправляемой злобы, которая потом, позже, привела её к преступлениям.

Ей вообще удивительно не везло. Едва отпустила та, давняя боль, - встретился человек, которого наверняка полюбила бы. Да не успела: в пьяной драке его ударили топором по голове. Лезвие мягко вошло в курчавые волосы. Он даже не успел закричать - только охнул.
Что пережила тогда двадцатилетняя девушка, остаётся лишь догадываться. Последней каплей стала яркая телеграмма с двумя голубками в уголке: тот, первый, всё ещё любимый, приглашал на свою свадьбу...
Галя уехала на Север. Бежала от всех, прежде всего - от себя.
...Была вечеринка в местном клубе. Один из парней, забывший даже представиться, откровенно приставал. Слюнявый рот, жуткий запах трёхдневного перегара преследовали её. Он что-то шептал, что-то обещал. Грязное. Пошлое. Недостойное. Она отказалась. Почувствовала опасность лишь тогда, когда ощутила солоноватый вкус крови во рту и оказалась лежавшей ничком на полу. А вокруг - толпа. И все - пальцами на неё.
Трудно сказать, зачем Галя носила с собой нож. В этот раз "лисичка" сработала безупречно: лезвие прошло в нескольких миллиметрах от сердца того, кто унизил её прилюдно.

Ей дали десять лет. О зоне Галина вспоминает спокойно, без излишней нервозности:
- Нормально было. Работала библиотекарем. Книги я любила. Запоем читала. Может, потому и адаптировалась сразу. А обижать - не обижали. Попробовали бы... Сама - кого хочешь...
Видимо, исходящую от неё угрозу, которая порой мелькала в ледяных глазах, в хищном распахе ноздрей, чувствовали даже там. Потому и не трогали.
Тогда она попала под амнистию. Вместо десяти отсидела пять лет. Говорит, домой вся зона провожала. Некоторые плакали.
После тюрьмы вернулась на родину, в село Тимашево. Родителей уже не было в живых. Остался лишь брат, которому Галя помогла, чем смогла, а потом уехала в Казахстан. Что-то беспокоило её, не давало сидеть на месте, заставляло бежать - куда, от кого - и сама не знала.

Только оказалось, что бежала она по замкнутому кругу. Потому, наверное, дорога снова привела ее в Тимашево. Привела, чтобы опять отправить по этапу.
Поначалу события не предвещали ничего дурного. Галю полюбил хороший, добрый человек. Он полгода ремонтировал её телевизор - искал предлог для свиданий. Телевизор в конце концов оказался на улице: Галя выбросила его в открытое окно. Село с ужасом и восторгом наблюдало за развивающимися событиями, которые принимали необычный оборот. Свидания у сломанного телевизора закончились свадьбой. И хотя Галя не любила своего мужа, чувствовала в нём настоящую поддержку, опору и уважала его за это. Однажды по семейным делам она уехала в Сергиевск. И судьба тут же сделала крутой вираж, будто проверяла Галю на выносливость.
Соседи вздумали перенести забор ближе к её дому. Когда она, разъярённая, бросилась защищать свою частную собственность, завязалась драка. Стенка на стенку. С вилами. И озверевшая от предощущения крови, Галя отгрызла соседке палец. Напрочь. Несчастная истошно кричала. А ничего не соображавшая от ярости женщина мёртвой, волчьей хваткой вцепилась ей в руку и грызла, грызла, с хрустом, с каким-то проснувшимся вдруг животным инстинктом самозащиты. И когда хрустнул последний сустав, с наслаждением сплюнула и с гордо поднятой головой вошла к себе в дом. Какими глазами смотрел на неё в это время муж, я сказать затрудняюсь. Но он ждал её долгие три с половиной года, которые она провела на зоне.
Вновь Тимашево. И опять трагедия - смерть нелюбимого, но нужного, верного человека.

Холодно перелистывая страницы своей жизни, от которой - мороз по коже - она спокойно воспроизводит самый страшный, пожалуй, эпизод.
Большое хозяйство требовало мужских рук. Они нашлись. Но их обладатель был не прочь согреть своё стареющее тело теплом и других женщин.
Галя застала его на месте преступления. В постели своей подруги. Ладно бы, вдвоём... Любовников было четверо. Судя по их разгорячённым лицам, они были на вершине блаженства. Женщина не хотела их убивать. Она лишь брезгливо вытащила из груды тел своего незадачливого муженька и влепила ему крепкую пощечину. Развернулась, чтобы уйти. Но не успела. Удар чугунной сковородой по голове повалил её на пол.
Резкая боль пронзила тело, ненависть захлестнула так, что глаза налились кровью. Разбитая о ведро щека нервно задёргалась, на лице - прилипшая луковая шелуха. Нижний зуб был выбит. Она ощущала, что зверь, живущий где-то внутри неё, распрямляется в полный рост, выпускает когти, и чувствовала приливы слепой, не подчиняющейся разуму ярости. И била, била свою обидчицу той самой чугунной сковородой по голове, пока женщина не перестала всхлипывать.
Ещё сутки соперница жила. В больнице. А Галя вновь отправилась в ставшую родным домом тюрьму. Там она провела семь месяцев. Потом вместо положенных десяти лет - пять с половиной на зоне. Работала лифтёром. Справлялась с двойной нагрузкой. Получила тридцать благодарностей за примерное поведение и добросовестный труд. Стала передовиком производства.
Как уживались в этой широкой, костистой женщине крестьянка, любящая и умеющая работать, человек, ненавидящий ложь и предательство, и животное, способное в хищном порыве уничтожить себе подобных?..

Она верит в Бога. В трудные минуты обращается к нему. Не разуверилась даже тогда, когда Он отнял у неё единственного пятилетнего сына, красивого мальчика с такими же, как у неё, ледяными голубыми глазами...
Говорит, что очень ранимая, потому таким образом и защищается от ударов судьбы.
А если мы все - ранимые... А если нас тоже предают... Сковородкой по голове? "Лисичкой" в сердце? Или пальцы отгрызать?
Человек ведь должен отличаться от животного. Ему дан разум. И в страданиях суждено постичь истину. Галина же подменила её только ей ведомой правдой - защищаться, невзирая ни на что, перешагивая через головы, тела, судьбы.
Может быть, потому и отнято у неё право материнства, что она нарушила звучащую из глубины веков заповедь: "Не убий..." поделиться

Ирина Мурашкина

16.04.2004