Комбинат смерти

Этот случай произошел со мной за несколько месяцев до отъезда в Германию.
Было раннее летнее субботнее утро. Мне стало плохо. Комната плыла перед глазами, мне показалось, что я умираю. Никогда в своей жизни мне так не хотелось жить, как в эти минуты.
- Боже мой, - подумала я, - неужели мне суждено умереть, так и не увидев Германию?!
Позвонили в скорую помощь, но, к моему великому «счастью», она оказалась на выезде. Минут через сорок она все-таки приехала.
- Собирайся, поедем в больницу! - Командным голосом приказала фельдшер.
- Но я не могу идти, мне плохо, - шепотом произнесла я.
- Либо ты сейчас поднимаешься и идешь со мной в машину, либо я уезжаю! Мне некогда с тобой возиться! У меня еще куча вызовов, - сказала она и, посмотрев на меня, добавила: - Ну, и что ты решила?
Я ей ничего не ответила, и она, забрав свой железный чемодан, стоящий на столе, хмыкнув, удалилась из комнаты.
Я попросила сестру обзвонить моих подруг-врачей. Но и здесь счастье мне не улыбнулось. У многих из них были отключены телефоны. А моя подруга, с которой я проучилась в одном классе 10 лет, и которая все эти годы была моей соседкой, ответила:
- А чем, собственно, я тебе могу помочь?! Сегодня выходной. Вызывай скорую.
Прождав еще часа два и дождавшись другой смены, сестра снова позвонила в "скорую". На этот раз мне, можно сказать, повезло. Фельдшер оказалась моей знакомой, с которой я в годы своей молодости ходила на танцы. Она сделала мне укол и предложила поехать в больницу.
В дом внесли носилки, и мать с сестрой, положив меня на них, понесли в машину скорой помощи. Но и на этом мои приключения не закончились.
Выгрузили меня, как бревно, в приемном покое. В течение часа ко мне там никто не подходил. Я должна была ждать, когда, наконец, меня, т.е. бревно, бросят в топку.
- Врач занят. Когда освободится - придет, - отвечали в приемном покое медсестры, разгадывая кроссворды и рассказывая друг другу житейские сказки, кто с кем спит и кто кого любит.
Наконец-то появился долгожданный врач. Она посмотрела на меня так, как будто я одолжила у нее 1000$ и не собираюсь ей их отдавать.
Измерив мне давление и сделав кардиограмму сердца, она стала заполнять историю болезни.
Положили меня в палату, где я оказалась восьмой больной. В ней было душно и пахло потом. Подошла медсестра и строго приказала:
- Если хочешь жить – лежи тихо! Лекарств у нас нет.
Прошло еще несколько часов, и моя сестра, выйдя на больничный коридор, случайно увидела знакомую, которая работала в этой больнице заведующей реанимационным отделением. Она выделила из своего «НЗ» физраствор, который, по её же распоряжению, мне и ввели.
Больше ко мне ни врач, ни медсестра так и не подошли.
Где-то часов в 8 вечера пришла ко мне моя соседка, которая приехала в гости из Минска, проведать своего старенького отца. Узнав, что ко мне в течение более чем 10 часов так и не подошел врач, она устроила в больнице переполох. Соседка кричала, что завтра же пойдет в Министерство Здравоохранения и расскажет про работу медперсонала в районах.
Моя койка стояла в палате рядом с койкой женщины, которая во время войны была в партизанском отряде и неоднократно совершала прыжки с парашютом в тыл врага.
- Доченька, - сказала она, обращаясь к медсестре, - поставь мне капельницу. Что-то чувствую я себя очень плохо.
 -У меня, бабушка, осталась только одна капельница на всю палату. А если еще кому-нибудь срочно понадобится?
- Доченька, я тебя очень прошу...
Медсестра, взглянув на меня и обращаясь к бывшей партизанке-парашютистке, ответила:
- Ей тоже нужна капельница, - показав на меня пальцем. - Сколько вам лет, бабушка? - Поинтересовалась она с ухмылкой.
- Восемьдесят, - гордо произнесла моя соседка по больничной кровати.
- Вот видите, бабушка, - восемьдесят. А вы хоть знаете, что средняя продолжительность жизни у женщин в Белоруссии составляет чуть больше 60?! Так кого же мне нужно спасать, вас или эту женщину? - Задала свой идиотский вопрос медсестра, указав в очередной раз на меня пальцем.
С этими словами она удалилась из палаты, в которой в этот момент воцарилась гробовая тишина. Все те, чей возраст на тот момент превышал цифру средней продолжительности жизни женщин Белоруссии, почувствовали себя неловко. Им показалось, что они сидят на шее у государства, на которое пахали до пенсии, а оно сейчас ждет и не может дождаться, когда они наконец-то покинут этот мир.
Только на третьи сутки я смогла подняться.
Прошло еще несколько суток. В одну из таких ночей, когда мое здоровье стало идти на поправку, партизанке-парашютистке стало очень плохо. Ее соседка слева пошла звать на помощь, но так и не найдя на этаже ни врача, ни медсестру, вернулась в палату.
Какой-то панический страх охватил меня. На мгновенье я представила, что бедная женщина умрет, затем ее тело прикроют белой простыней и она будет лежать возле меня два часа.
Как злая собака, сорвавшаяся с цепи, я рванула в ординаторскую. Но она, увы, была пуста. Я побежала в другое крыло. Там меня ждала та же картина. На всем третьем этаже мне не суждено было найти кого-то из персонала. На втором этаже была та же история. Время было уже позднее, и по этой причине двери в реанимацию и в детское отделение мне никто не открыл.
Единственным спасением был приемный покой. И я не ошиблась. Там "пир шел горой". Справляли чей-то день рождения.
Я стала кричать, что человеку плохо, и нужно его срочно спасать.
- Что ты орешь? - спросила медсестра. - Она что, твоя родственница или подруга? Посмотри на часы... Ты так своим криком всех больных разбудишь.
- Но она же умирает!
- Умрет она или выживет, это не зависит от нас, - вмешался в разговор водитель скорой помощи. - Она будет жить столько, сколько дней и ночей на этом свете ей выделил Бог.
- Пойдем, посмотрим твою больную, - сжалившись надо мной, произнес врач.
После этой ночи я твердо для себя решила, что буду на ночь уходить домой. Благо, жила я в пяти минутах ходьбы от больницы.
Прошло еще несколько дней, и моя соседка почувствовала себя намного лучше. Она целый день рассказывала интересные истории про свою молодость, про то, как была влюблена, как вышла замуж.
В тот день она проводила меня почти до дома, сказав на прощанье, что завтра мне расскажет очень интересную историю, которую она никому никогда не рассказывала.
Утром ее кровать была пуста. На ней лежат только матрас.
- Где Петровна? - Поинтересовалась я.
- Ушла домой, - ответила стоявшая возле ее кровати одна из обитательниц нашей палаты.
- Как ушла домой?! Она мне про дом вчера ничего не говорила. Петровна пообещала мне сегодня рассказать очень интересную историю.
- Детка ты моя, этот дом раскрывает свои двери не когда ты хочешь, а когда приходит твое время. Вот оно и пришло для Петровны без пятнадцати три. Она не мучалась. Захрапела и тихо ушла.
Уткнувшись в подушку, я стала плакать. Я не могла поверить, что Петровна умерла. Неужели шофер со "скорой помощи" оказался прав?
Когда на обход в палату вошла наша лечащая врач - которая была моей хорошей знакомой - я закатила ей истерику, обвинив дежурных врачей в смерти Петровны.
После обхода врач позвала меня в ординаторскую.
Достав из сумочки плитку шоколада, она развернула ее и, положив на стол, сказала:
- Бери, сладкое тебе не помешает.
Отломив маленький кусочек шоколада, я спросила:
- Почему вы ее не спасли?
- Чем? - смотря мне прямо в глаза, спросила она.
- Не знаю. Ты же врач.
Она подошла ко мне и, обхватив меня за плечи, тихо сказала:
- Побыстрее уезжай отсюда. Эта женщина была обречена на смерть. И не оттого, что я плохой или хороший врач, а оттого, что в больнице нет даже самых элементарных лекарств. У нас в реанимации пусто, не говоря уже о других отделениях.

Когда меня выписали домой, я не верила, что вернулась живой  из этого "чистилища", этого "комбината смерти".
С того момента оставалось буквально несколько месяцев до моего отъезда в Германию. Я стала считать не только дни, но и часы. Во мне жил страх, страх за свою жизнь и за жизнь близких и дорогих мне людей.
И вот настал долгожданный день. День отъезда. Провожать нас пришло много народа. Все почему-то очень плакали. А я не могла понять, почему. Ведь уезжали мы не на войну и не в ссылку.
Мне поскорее хотелось вырваться из этого ада, из этой серой и однообразной жизни, где человеческая жизнь не стоит даже ломаного гроша.
Я не верила своим глазам. Микроавтобус "Мерседес" со скоростью 120 км в час мчался по автостраде Москва-Брест навстречу неизвестному, оставляя за собой белорусские поля, луга, леса, деревни. Я покидала свою Родину, где мне суждено было родиться, учиться, работать и жить.
Впереди меня ждала Германия.