Куклы

Это было давно. В четвертый год ее жизни, который уже оставил в памяти некоторые картинки. Одна из них - узкий двор за их двухэтажным домом с аркой и кирпичные, тоже двухэтажные постройки во дворе. Помнился курятник с кудахтаньем и кукареканьем его обитателей. Впрочем, сейчас она не убеждена, что эта картинка не родилась её воображением по рассказам взрослых. Но, возможно, все так и было: ведь она уже отчетливо помнит, как эти ещё дореволюционные постройки при их купеческом (в прошлом) доме перестраивались в квартиры. Постепенно они заселялись семьями, которых в их доме называли дворней. В этом дворе она позже участвовала в разных детских играх. Но в том 37 году 20-го столетия еще никого не было. И мир её общения был ограничен двумя бездетными семьями соседей по коммунальной квартире и детьми в детском саду, куда утром её отводила мама, а вечером забирал папа.
У ближайших соседей в ту пору было относительно тихо, хотя стена, отделяющая эти две квартиры, была тонкой.
После революции бывший светлый зал с большими окнами, лепными потолками и двумя изразцовыми печами наскоро разделили деревянными перегородками, и поэтому то, что говорилось за стеной первых комнат у соседей, было слышно ещё 20 лет после событий того года. В будущем, наконец, состоялся капитальный ремонт.
И ещё картинка: Ленинский скверик, называемый так горожанами из-за памятника Ленину в центре сквера. Отец ведёт её за руку. Встречается сослуживец отца.
"Доченька!", - ласково говорит отец. - "Назови членов Политбюро".
Называет. Отец горд. Он оставался верен своей коммунистической партии до конца жизни, несмотря на все испытания.
В слуховой памяти того же года звучат вполголоса сказанные кем-то из женщин их квартиры слова "Землянского взяли". "Как это взяли?" - надоедала она взрослым. "Взяли в тюрьму", - наконец объяснили ей. Это был их сосед за перегородкой. Кажется, она уже тогда знала о его заслугах участника гражданской войны.
Из двух светлых комнат его жену выселили в тёмную комнатушку дворовой постройки. Это была первая жилплощадь из будущих нескольких, сооруженных в бывшем курятнике и сараях.
В освободившиеся две комнаты их соседей въехала новая семья. "Работник энкэвэдэ", - услышала она впервые тихо сказанное, но звонкое слово. Две девочки были старше её, но они брали её в свои игры.
К этому времени (третья картинка) ей помнится две её игрушки: деревянный голубой грузовичок и кукла из папье-маше с облупленными коленями и носом, полуоторванной рукой и серыми спутанными волосами. Видимо, она играла ею лет с двух, когда дети ещё не сознательно относятся к игрушкам.
И вот, - четвертая картинка, - они с Милой и Любой расположились на площадке у окна близ чердака. В её руках одна из прекрасных кукол: нарядная, в платье с кружевами, кудрявой прической и синими закрывающимися глазами! Она и не знала, что такие существуют. Сначала радость от встречи с красотой, потом уже дома - печаль: у неё-то куклы нет. Кстати, и не было в будущем. Через 2- 3 месяца её папа не вернулся с работы. Сказали: "уехал в командировку", и только позже она вновь услышала грозное слово: "энкэвэдэ". А потом - "лагерь".
Маму уволили с работы. Какие уж тут куклы... поделиться

Лена Крайская

24.06.2005