Свет ее звезды

С 2003 года Самарским отделением Союза журналистов России учрежден новый конкурс "Женская судьба", в котором смогут принять участие журналисты областных, городских и районных изданий, пишущих на темы семьи, любви, воспитания детей, взаимоотношений мужчины и женщины. Победителям будет вручаться премия имени Ирины ЗОЛОТАРЕВОЙ.

30 ноября мы отмечали день рождения Ирины. Народу у Золотаревых собралось, как всегда, много, стол ломился от вкусностей - все ее фирменные салаты и даже эксклюзив - "Вечерний Париж" - все так, как будто она его только что приготовила. Словом, все как всегда. Не было только Ирины.
Ее последнее торжество, самое роскошное, феерическое, - серебряная свадьба, юбилей, который менее чем год назад они отпраздновали, Ирина и Сергей. Веселье - рекой, как полагается, выкуп, Дворец бракосочетания, ресторан, танцы, песни, тосты... Постороннему в голову бы не пришло, что свадьбе этой 25 лет. Невеста была особенно пленительна, и блеск ее счастливых глаз не затмевали даже люминесцентные огни.
...А жить ей оставалось менее года. И хотя неведом сей день и час, она знала, что светящаяся точка ее жизни угасает. Уже 8 лет, как нашу Ирину сразила неизлечимая болезнь. И никакой человеческой логикой не объяснить, что происходило в ее душе последние годы, какие страдания не покидали ее ни на секунду, какие страшные неотвратимые мысли сжимали мозг...
Последние четыре месяца она уже не могла вставать - болезнь поразила позвоночник. Но она боролась, собирая все видимые и невидимые силы. Так же, как и муж Сергей, сделавший все возможное и невозможное, чтобы спасти ее, продлить хоть ненамного ее жизнь.
23 августа стал ее последним днем. Умирая, она только тихо произнесла имя мужа - уже из бездны... Она ушла в Яблочный Спас, любимый праздник читателей и друзей женской газеты "Яблоко". Каждый год мы от души веселились в этот день. Теперь это время печали.
Теперь, в тысячу первый раз задавая вопрос: "Почему?", теряешься в его бессмысленности, а задаешь снова и снова... Все теории далеки от истинного смысла, а панорама любой жизни - лишь след в неизведанное...

Мы по-настоящему познакомились в редакции "Яблока" (газеты для женщин и не только для них), создание которой пришлось на конец 1990 года. До этого вместе немного поработали в редакции областной молодежки "Волжский комсомолец", но близки не были. Славное это было время. В России гуляла перестройка во всей красе: с одной стороны, с полной неразберихой, а с другой - с появившимися как-то вдруг возможностями. На фоне открывающейся свободы возникло страстное желание чего-то настоящего, искреннего...
Десять лет совместного творчества, дружбы, существования в едином дыхании прошли как праздник, с каскадом ярких событий и самобытных знакомств.
В России тогда еще не было женских изданий в принципе, разве что журналы "Крестьянка" и "Работница" - две старорежимные тетки с советами, как солить огурцы и перешивать старые вещи... Наша газета буквально ворвалась в жизнь, смелая, необычная... Она разрушала стереотипы, отметала банальщину, предлагая темы, о которых и говорить-то раньше было не принято. И тем не менее, в противовес безвкусице и ханжеству, газету отличали интеллект, доброе начало и стильность.
Член редколлегии, специальный корреспондент Ирина Золотарева вела в редакции разговор с читателями (тот почтовый ящик, куда она каждое утро отправлялась за почтой газеты, теперь висит в прихожей ее квартиры - чисто символически). Толстенные пачки корреспонденции приходили отовсюду (газету вскоре зарегистрировали как российскую)... Женская душа надрывалась от желания исповедаться: прорвало! Деревенские девчонки и преподавательницы вузов, юные "свиристелки" и дамы бальзаковского возраста... Восторгов было - не передать! В отличие от огромного количества появившихся тогда изданий-однодневок "Яблоко" просуществовало практически десять лет в печати, а электронный вариант до сих пор выходит в Интернете.
Собственно, "спровоцировали" на издание газеты Наташу Сахарнову, ставшую редактором, и Ирину Золотареву их мужья, издатели и журналисты, два Сергея, Федоров и Золотарев... Так мы начали свой путь в искусстве. Как и положено, с пиар-компанией. Правда, не все еще измерялось в у.е. Помнится, за первые съемки имиджевой телепрограммы "Яблоко" известный журналист Григорий Эйдлин в качестве бартера потребовал... пельменей. И не более того! Хотя мужчина импозантный.
Естественно, были у нас элитные тусовки и звездные встречи с знаменитостями российского масштаба. Ирина иногда "выдавала" и интервью с ними. Но предпочитала она делать статьи о реальной, настоящей жизни, в которой бурлили незамутненные фальшью страсти, а правдивая история простой судьбы была для нее гораздо дороже обложечно-имиджевых картинок. Так сложилась рубрика "Невыдуманные истории", где и слезы, и любовь, и неизменно-риторическое "как жить дальше"? Девочек из общежития выручала, попавших по недоумению в неприглядные ситуации, обманутых с юридической точки зрения, - находила адвокатов, психологов... Еще в "Волжском комсомольце" было громкое судебное разбирательство, в котором участвовала Ирина Золотарева - в качестве журналиста и защитницы. Она вершила такие дела, будто у нее были власть, слава и связи. Но парадокс в том, что улаживались чужие неприятности благодаря ее способности дружить, и если сформулировать это понятие - то высокой степенью вложенности собственной жизни. Она никоим образом не использовала свой редкий талант, в ней вообще не было внутренних весов, выражающихся в распространенном: а что мне за это будет? Слишком совестлива была, слишком ответственна. Щедро дарила все, что могла, искренне радуясь, когда получалось.
Когда возникла страничка "Роман в письмах", читательские исповеди стали адресоваться конкретно Ирине. Она обожала людей непохожих, странных, стремилась понять их. Одной из первых журналисток в стране сделала материал о трансвестите. Тогда только-только начали проговаривать вслух проблемы, имеющиеся у людей с нетрадиционной ориентацией. Этого мальчика-девочку потом много раз показывали по центральному телевидению. Но прежде - была статья Ирины Золотаревой, командировка в Тольятти по письму - крику отчаяния этого несчастного, неприкаянного человека. И для того чтобы он не сломался, обрел силы существовать в новом своем состоянии, безусловно, она приложила огромные усилия. Превратившись в существо другого пола, недавний мальчишка (комично и в то же время трогательно до слез!) учился ходить на каблуках и носить другие одежды (гардероб опять-таки собирала Ирина с нашей помощью).
А из мест лишения свободы в знак благодарности за помощь и советы ей присылали незатейливые деревянные сувениры. "Смех, да и только, - вздыхала Ирина. - Но ведь от чистого сердца..."
Она обладала потрясающим чувством юмора, довлатовской самоиронией, и на все случаи жизни у нее были забавные эпизоды: она умела радовать собой. Рассказывает: "Девять часов вечера. Возвращается муж с работы. А со мной на кухне молодой человек сидит. Деликатный Золотарев прошел в зал, телевизор включил. Час смотрит, два смотрит... Ждет, пока жена с молодым человеком наговорится. Мучится смешанным чувством ревности и любопытства. Да и есть хочется... Когда гость наконец-то уходит, не удерживается: "Что за мужик-то был?" - "Это не мужик, - отвечаю. - Это гей." Немая сцена. "Да герой он! Будущей публикации!"
Оказывается, местный угнетенный гей пришел - с надеждой, что Ирина поможет добиться справедливости. Было и такое.
Поднимала она и очень серьезные проблемы, например, совместно с оперативниками из уголовного розыска подготовила серию материалов-расследований о негативных сторонах нашей действительности - а проще, о проституции и наркомании. Одна из первых написала про частное агентство "Алекс", познакомилась с Олегом и Людмилой Киттер. Едва ли не самой популярной и значимой была ее рубрика о здоровье, где печатались интервью на острые темы с известными профессионалами - психотерапевтом Михаилом Покрассом, "мужским" доктором Наилем Татлаевым, хирургами-онкологами Железнодорожной больницы Владимиром Грицковым и Сергеем Паничевым... Характерно, что все, о ком она готовила публикации, с кем работала, превращались в ее друзей и добрых знакомых.
Ирина всегда, при любых обстоятельствах становилась душой компании, объединяющим началом в ней. Более двадцати лет дома у Золотаревых собиралась большая чудесная компания, собственно, она всю эту гвардию и перезнакомила.
А когда приехала в Куйбышев, с супругом, военным журналистом, начинали они на чужом и пустом месте. Молодые люди, двое маленьких детей, Дениска и Юлька. И как-то само собою в дом пошел народ, народу здесь было хорошо. Проводили выходные и долгие зимние вечера, играли в карты и нарды, выезжали на шашлыки... Я, когда с Ириной познакомилась, уже наслышана была о ней от многих, в особенности от Сергея Федорова, что есть такая необыкновенная личность - Золотарева. В нее с ходу влюблялись, хотели общаться с ней, просто - присоединиться к теплому, открытому сердцу. Она была полна благородства и простодушия одновременно. Открытой закрытости. Непередаваемого обаяния, абсолютно женской логики и стремления во всем дойти до истины. Этот своеобразный коктейль придавал особую притягательность ее яркому образу. У нее была хорошая семья, бесконечно любящий муж, дом, полный достатка, счастья и любви. На праздники и дни рождения цветы дарили ей ведрами, охапками - без преувеличения... И сейчас, среди черных голых деревьев, среди заснеженной земли ее печальная обитель укрыта живыми цветами... Всегда.

...Самое поразительное, после написания материалов у многих героев ее публикаций словно сверхъестественными усилиями счастливым образом налаживалась жизнь. Как будто автор делилась с ними кусочком своего безусловного благополучия. А ее жизненная история оказалась трагичной. В ней есть то, что послужило уроком, примером силы духа (уж простите за выспренность, но иначе не скажешь). Она шла дорогой безмолвия, она слезинки не проронила, я вообще Ирину плачущей не видела. Несколько операций перенесла, несколько раз была на грани... И получилось так, что журналистика и женская судьба переплелись намертво...
Зимой 1994 года Ирина написала большую статью о хирургах-онкологах Железнодорожной больницы... А вскоре они стали ее оперирующими врачами.
В то лето она вернулась из круиза по Средиземноморью особенно красивой: медовый ослепляющий загар, облако жгучих роскошных кудрей (чудо природы), желтый сарафан до пят... Эффект производила ошеломляющий: как солнце.
И вдруг: диагноз.
Человек, как правило, проявляется именно в таких ситуациях. У кого-то близость чего-то страшного порождает отчаяние, у кого-то обиду на жизнь, другие уповают на волю судьбы. Хотя что судьба? Осмысленная субстанция, следующая за нами по пятам, как "сумасшедший с бритвою в руке"? Некая организованная конструкция с четкой закономерностью? А может, туманное понятие, придуманное индусами? Или же заснеженная равнина, пустыня, по которой блуждаешь ты, то замерзая, то мучаясь от жажды? Когда человек принимает проступающую неизбежность, срабатывают механизмы только личностного обладания. "Держитесь, даже если держаться не за что, - сказала Ирина как-то. - Не оставляйте надежды и веры в любых страданиях". Она проявила мужество жить.
Поначалу казалось, что ей повезло: анализы и обследования после хирургического вмешательства, трудной операции вселяли надежду. Три с половиной года она радовалась жизни: это было будто возвращение оттуда. С особенным рвением взялась за тему, связанную с болезнью, словно желая успеть сказать. Ее обращение к женщинам, оказавшимся в подобной ситуации, напоминали предостережение: о том, что нельзя относиться к себе наплевательски, о самообследовании, о регулярном посещении врачей... Писала о тех, кто пережил моральные страдания после подобной операции. Душа содрогалась, когда я читала про юную девушку, еще не успевшую ни разу влюбиться, а уже прошедшую через весь этот ад, потерявшую грудь и готовую наложить на себя руки.
Ирина, даже будучи смертельно больной, убеждала, что жить надо здесь и сейчас. Читая ее статьи, другие понимали, что радоваться надо закатам и рассветам, холодным сумеркам и жарким полдням. Пусть человек болен, пусть мучительно ноет душа и тело, стучит в висках от бессонницы - любовь и красота живет и дарит радость видеть, слышать, осязать. Ирина, кстати, не любила спать - еще задолго до болезни говорила: "Я мало сплю, ведь жизнь так коротка".
Радость закончилась опять неожиданно. Осенью 1998 года - рецидив. И самое страшное - слова о четвертой стадии. Жить, по неутешительным прогнозам врачей, ей оставалось от трех месяцев до года. Она прожила почти четыре года - вопреки всей медицинской статистике.
При всей своей внешней хрупкости Ирина оказалась до бесконечности стойким человеком. Иллюзий по поводу своего выздоровления у нее не было, но вера - существовала, и, пожалуй, она-то и позволила пройти сквозь время, продлить его. Большую роль сыграло соучастие близких, родных - тех, кто боролся вместе с нею. Прекрасные люди - лечащий врач Лидия Михайловна Лебедева, брат Павлик, Сергей Федоров, Наталья Сахарнова, моя тезка Людмила Александровна Круглова, директор школы № 145. Поддерживало и то, что до последнего работала в газете. После жуткой "химии" 2-3 дня не могла подняться, потом силы медленно возвращались. Если было совсем невмоготу, звонила в редакцию: "Мне что-то нездоровится..." Что значит "нездоровится" при таком состоянии, можете представить.
Или вот какой момент. После операции, когда все находились практически в отчаянии, она, едва придя в себя, еще и нас успокаивала: "Не переживайте. Я уже Сергея попросила принести косметичку. А доктор прописал красное вино, оно положительно действует на организм. Вот и буду через два дня - красивая и пьяная. Может, сопьюсь еще". Шутила отчаянно.
После очередного сеанса "химии" она старалась выбраться на родину своей мамы, Валентины Федоровны, в саратовскую деревеньку Пады. Разумеется, не без реплики: "Еду в глушь! В Саратов". Представить невозможно, чего стоил ее оптимистический настрой. Когда она уже не в силах была передвигаться, брат Павлик повесил на стену в самарской квартире картину, изображающую любимый сердцу уголок - домик тетушки Аллы, утопающий в зелени, излучина реки Хопра - напоминание о местах, откуда черпала природную энергию. Ирина обожала Пады. И... не забывала о работе: не раз привозила оттуда деревенские истории, полные народной мудрости и наива одновременно.
Как шла ее борьба с болезнью, можно рассказывать долго. Восемь месяцев химиотерапии - и случилось маленькое чудо. Насколько плохо она себя чувствовала (по словам врачей, трое из сотни так переносили "химию"), настолько хорошим оказался результат. Медики сказали, что ради таких случаев им стоит работать.
В итоге она получила еще один относительно спокойный год. И старалась жить, как всегда, стремительно и насыщенно. Не поверите, но даже многие хорошие знакомые не подозревали, что с нею, - держалась, дай бог каждому. Ни словом не выдала себя, никогда не жаловалась. Только однажды заметила близкой подруге: "Наверное, меня спасает моя беспечность".
Даже Валентина Федоровна поначалу не все знала - не хотелось маму расстраивать. Жила та в другом городе, и хотя чувствовало, конечно, материнское сердце беду, всей правды ей не говорили... Успокаивали как могли. Сергей Золотарев недавно сказал: "Ты знаешь, я реально понял, что ложь святая имеет право быть".
Пожалуй, только Сергей знал истинную цену терпения жены. Очень многие из нас опускают лапки при малейшей неудаче, склонны драматизировать каждую мелочь, кажется, что нет их несчастнее на свете. Я понимаю, у каждого свой крест - соразмерный силам. Ирина была абсолютно здравым человеком, знающим, что если судьба дает шанс, то каждый час своего существования следует наполнять смыслом, а именно - проявлением любви в ней, которой на самом деле все измеряется. Если уж быть честным до конца, она жила силою любви.
В редакции Ирину мы называли защитницей мужчин. И не то чтобы шутя: при любых обстоятельствах она находила оправдание для самого недисциплинированного представителя сильного пола. А еще всегда утверждала, что у нее лучший в мире муж. Оказалось, что и в этом жизнь ее не обманула.
Я немало, признаться, слышала историй про мужей, оставляющих жен в трудных ситуациях... Не поэтому ли в обществе появилось цинично бытующее мнение, что все мужики... Ненадежные, словом. Но - не о них речь.
Сергей всегда был рядом. Может, поэтому она не чувствовала боли - с нею был сильный, достойный мужчина, с первой минуты, как они познакомились в поезде Балашов - Москва (ей 15, ему 17), и до последней...
В их встрече, в цепи случайности тоже был свой поворот судьбы, о котором можно только мечтать. Ирина с мамой опоздали на свой поезд и сели в проходящий, именно тот, где должна была вспыхнуть эта любовь. Мало того, Валентина Федоровна договорилась с проводником, и их перевели в другой вагон, в то самое купе, где находился юный курсант Львовского военно-политического училища с другом. И, как вспоминает Сергей, девчонка - кровь с молоком, стройная, милое личико, обрамленное кудряшками, - сразила его наповал. Увидев ее утром на соседней верхней полке, он сказал: "I want to kiss you". Она только улыбнулась в ответ.
Кстати, ухаживали оба кавалера сразу, с двух сторон, с отчаянной конкуренцией. Она выбрала романтика, наш Сергей победил. Переписывались почти три года, а встречались летом, естественно, в Падах. Зимой, на четвертом курсе, он прилетел к ней на Север, сердце его пылало, несмотря на 48-градусный мороз. Там все окончательно и решилось. После свадьбы, как уже упоминалось, по распределению отправились в Куйбышев, ставший позже Самарой. Восемнадцать лет безоблачного счастья, искренних, доверительных отношений. Потом годы болезни... Но серебряную свадьбу справили - она была шикарной, пусть и похожей на прощание.
И чуть ли не сразу - как будто она собирала силы именно для этого праздника - процесс перекинулся на позвоночник. А это означало - лежать и ждать конца. Лежать она не стала. Передвигалась до последней возможности.
Помню, созваниваемся, она: "Представляешь, я теперь с костылем хожу... Идиотское положение. Выйду из дома и скорей в машину, чтоб никто не увидел." Позже, когда было ясно: не подняться, грустно шутила: "Эх, мне бы мой костылек, да вдоль по улице... Какая дурочка была, что шмыгала с ним в авто!.."
Сергей в апреле добился согласия на операцию в Москве - остановить сдавливание спинного мозга. Буквально за два дня были сделаны все необходимые анализы. И страшный удар - выяснилось, что началась настоящая метастатическая атака, обрушившаяся на 9 позвонков... Московский центр отказался от операции. Как было объяснить Ирине этот отказ? Представляю, что пришлось испытать Сергею, человеку от природы предельно прямолинейному и честному, чтобы пойти на ложь святую... И другая грань - то, что Ирину, с ее интуитивной тонкостью, обмануть было... можно - но... невозможно...
Она, физически сломавшись в прямом смысле, внутренне не изменилась ни на йоту! Вокруг все переживали, страдали - и это было нормально в той ситуации, по человеческой логике. А Ирина... Она придумала себе занятие - вышивать подушки. Крестиком. Полусидела - полулежала, и только когда наступала "черная дыра" (часы, когда не могла двигаться вообще), отключалась на некоторое время. Вышивала и дарила подушки-"думки" родным и близким - на память. Много работала ночью, когда терзала бессонница, к утру засыпала, усталость брала свое... Последнюю подушку для дочки Юли закончила за три дня до смерти, торопилась очень и - успела.
23 июня возникла очередная угроза: организм уже не справлялся с интоксикацией. Давление 50 на 30, - с таким не живут, затем температура, отек легких - лечащие доктора разводили руками и советовали вызвать близких прощаться. Непонятно как, но она снова отвоевала право быть. Выжить на этот раз помог ей врач-реаниматор "Скорой помощи" Борис Попов. Последние два месяца он ее и поддерживал, - спаситель, получивший прозвище Матисс. Интересна история появления этого прозвища. Борис увидел подушку, которую она вышивала, картинку рядом и воскликнул: "Красные рыбы! Да это же Матисс!" Чем очень позабавил Ирину. С тех пор и прикрепилось: "Матисс звонил? Матисс советует..."
А Ирина тут же пошла дальше, с улыбкой задумала авантюру. Вот она обращается к брату: "А тебе не кажется, что Матисс и моя подруга Татьяна очень подходящая пара? Давай придумаем, как их познакомить и поженить..." И ее прекрасные глаза светятся озорными огоньками. В ее-то положении! Впрочем, потухших глаз у нее не было никогда, в них существовала неизменная жажда действий, интереса ко всему - вне зависимости от реалии дней...
Кто-то сказал: Ирина была мужественным человеком. И при этом - невероятно женственной, с присущими самой что ни на есть женской натуре штучками: кокетством, очарованием, осознанием себя королевой... Но все же... Что, собственно, такое мужество? Если обратиться к корням этого слова, то "сила, которая подводит нас к запредельным возможностям". И тогда - все точно, иначе не скажешь. Ее жизненный пример обращен ко всем обреченным, всем отчаявшимся, впавшим в безысходность, в грех уныния. Жить можно - вопреки. Полноценно, ощущая остроту любого момента, находясь в центре событий. И думая о других.

... Для тех, кто примет участие в журналистском конкурсе, важной окажется тема борьбы с раком молочной железы, предупреждения этого смертельного заболевания. Ирина каждый год готовила в "Яблоке" подобный разворот, словно кричала всем нам: "Женщины, милые, заботьтесь о себе!"
Наверное, правильно, что одна из главных целей и задач конкурса - борьба за женское здоровье. Так хотела Ирина. И несмотря на то что ее нет с нами, жизнь ее продолжается. поделиться

Людмила Круглова

04.04.2003