Та, у которой я украден

Не плачь, любовь



Она невидящими глазами смотрит в телевизор и глотает слезы. Муж еще пару часов назад уткнулся носом в подушку и тихо посапывает. А у нее традиционно заканчивается самый любимый народом праздник - Новый год. Она, немного раскачиваясь, беззвучно ревет. Жалобно, по-бабьи. И не может остановиться.

Она плачет в новогоднюю ночь вот уже больше двадцати лет. И ничего не может с собой поделать.

...А все начиналось так потрясающе. Двадцатилетняя девочка-одуванчик влюбилась. Первый раз в жизни. И любовь, которую она и не пыталась скрыть, захватила ее полностью. Она не ходила - летала, парила. И ее избранник - Сашка - тоже был счастлив. На два года старше, отслуживший армию, сильный, надежный, он звал Нину замуж.

- Я согласна, Сашок, - смеялась она в ответ. - На Новый год, да? Осталось совсем немного.

Она хотела, чтобы именно с Нового года у нее началась новая жизнь.

Нинины родители тоже находились на седьмом небе от счастья. Любимая дочь немного тревожила их. Не зря мать называла ее одуванчиком. Девочке двадцать, а она абсолютная домоседка. Ни на танцы, ни в компании, ни на улицу погулять с подружками - просто подышать не выгонишь. Книжки читает взахлеб, вечерами вяжет да телевизор смотрит. Ждет принца. Только он сам домой на белом коне не прискачет.

Но так получилось, что почти прискакал. Нина с Сашкой познакомились случайно, в какой-то очереди за дефицитом. Очередь была длинной, но она уже через пятнадцать минут все для себя определила. Или сейчас, или никогда. Это на вид она была хрупкой. А внутри еще тот чертенок. С характером. Но - девушка романтичная. И случайность встречи приняла как знак судьбы. Да так оно и было. И не случайно за Нину радовались окружающие. Умненькая, симпатичная, хорошая девочка, слава богу, что ей повезло.

Документы в загс они подали, рассчитав, чтобы их расписали 31 декабря. Нине хотелось, чтобы было новогоднее чудо. А родителям, понятно, она решила преподнести сюрприз и о грядущей свадьбе сказала за неделю до нее. Когда пригласила Сашку на ужин, знакомиться. До этого для родителей он был только силуэтом, который они видели вечером, когда Саша удалялся по улице, вернув невесту домой.

Ужин не сложился с первых минут! Подвел отец, которого вызвали на какие-то авральные работы. Да и мама была сама не своя. Нина видела ее суровое лицо, сжатые губы и немножко нервничала. Не думала она, что так встретят ее любимого. Но разговаривала мать с Сашей вежливо. И Нина решила, что она просто волнуется, да еще недовольна тем, что они подали заявление тайком. И маму Нина заранее простила. Она все равно была счастлива, шутила, пыталась всех растормошить. Саша вежливо улыбался, но чувствовал, что пришелся не ко двору. И никак не мог понять: почему?

Он все сообразил, когда познакомился с пришедшим в середине ужина отцом Нины. Тот так и застыл в дверях, глядя на гостя. Но потом с трудом улыбнулся, протянул руку, представился. Сашка игру принял. Он понял, что попал в непростой оборот. Но и представить себе не мог, что их ждет с Ниной впереди.

Ужин, слава богу, закончился. Чуть захмелевшая Нина проводила Сашку, поцеловав у двери, и вся сияющая обернулась к родителям. Ее ждал шок. Мать стояла на коленях, уставившись на нее сухими глазами, и говорила какие-то странные вещи. Отец понуро молчал и не пытался остановить ее.

- Нина, ты не выйдешь замуж за этого парня. Слышишь? Только через мой труп. Я лягу у порога, а ты перешагнешь через меня в подвенечном платье!

Улыбка все еще застыла на Нинином лице, она мотала головой и не могла ничего понять. И не хотела понимать. Как это Сашка, добрейший человек, мог до такой степени не понравиться маме?

Ночной разговор с матерью перевернул всю Нинину жизнь. Что за злую шутку сыграла с ними судьба? Бедная мама, она молчала семнадцать лет. Ни одним словом, ни одним взглядом, ничем она не выдала отцу, что все давно знает. Знает, что у него есть другая женщина. У такого, по общему мнению, хорошего мужа и семьянина.

Семнадцать лет! Она узнала об этой женщине все, что смогла. Как зовут, где живет, что у нее есть сын. Знала даже, когда муж заглядывает к ней. Чувствовала это. И молчала. Потому что дома, с любимым человеком, ей было все равно лучше, чем без него. Он уезжал на наделю в командировку, а она не находила себе места. Ей было больно, горько, порой невыносимо, но она сумела справиться с собой и согласилась в душе делить его с той, другой. Иначе она его бы потеряла.

А теперь случилось нереальное. Ее девочка в большом городе встретилась именно с сыном той женщины. Сашка вырос с детских лет при приходящем друге матери. Семнадцать лет любовь и ревность рвали ее душу в клочья, а теперь надо было официально признать ту, другую семью. Нет, нет и нет!

Мать по-прежнему сухими отчаявшимися глазами смотрела на Нину. А она, вся съежившись перед страшным выбором, раскачивалась, сидя на неразобранной кровати. За окном уже начинало синеть утро.

31 декабря свадьбы не было. Саша все понял, но пытался бороться за любимую. Пытался Нину уговорить: давай уедем далеко-далеко, и никто не будет вмешиваться в нашу жизнь. А у Нины стояло перед глазами лицо матери.

Через три месяца она вышла замуж за первого встречного. И вот уже двадцать лет живет с ним. Добрым, тихим, непьющим. Растут у нее два сына, старший Мишка, уже взрослый. А младшего она не удержалась, назвала Сашей. Все у нее будто бы хорошо. Вот только Новый год для нее давно уже самый ненавистный праздник.

Новогоднее чудо. Распорядилась жизнь по-своему, и может быть, плачет в новогоднюю ночь не Нина. Плачет любовь.



Милая кузина



- Так, значит, ты и есть Димка?

- Угу, - жуя травинку, парень пристально рассматривал Ольгу. - А ты моя без вести пропавшая сестричка?

- Еще неизвестно, кто куда пропадал, - отпарировала она. - Однако ты какой здоровый вымахал.

- И ты очень даже ничего, - согласился парень. - Я думал, пигалицу какую-нибудь встречу.

Ольга наморщила носик. Двоюродный брат, которого, как ей говорили, она видела в трехлетнем возрасте, ей явно нравился. Но спуску ему давать было нельзя.

- Ну, я уже старуха, - сообщила она. - Намедни двадцать стукнуло.

- Три раза разведена, но бездетна, - подтвердил Дима. - Это мы слышали. Купаться пойдем?

И они отправились на Хопер. Ольга уверенно вела гостя по узкой тропинке. Через крону огромных дубов солнечные лучи практически не проникали, и они словно шли по сказочному лесу. Для Ольги это не было в диковинку - к бабушке в деревню она приезжала едва ли не каждое лето, а вот Дима оказался здесь впервые за последние семнадцать лет. И по сторонам он оглядывался с интересом.

Пока купались в чистой быстрой реке и загорали на песке, вдоволь наговорились.

- Вообще-то, вы еще тот сюрпризик преподнесли, - сказала она. - Надо же, почти двадцать лет сестры не виделись и вот съехались.

- Семнадцать, - уточнил Дима и вдруг как-то странно взглянул на нее. - Я рад, что мать наконец-то собралась родину свою навестить. А ведь ехать, дурак, не хотел. Кстати, - переменил он тему разговора, - ты в техникуме учишься?

- Училась. В строительном. Только что отмучилась.

- А я в этом году институт инженерно-строительный, дай бог, закончу, - обрадовался Дмитрий. - Выходит, коллеги, милая кузина?

С этого разговора он и начал так звать Ольгу.

Две недели в деревне пролетели как сказка. Они практически не расставались. Днем - речка, прогулки по лесу, вечером - танцы в санатории неподалеку. Дома к их отсутствию относились одобрительно.

- Пусть гуляют, пока молодые, - говорила Валентина Федоровна, мать Дмитрия. - Хоть отдохнет мой сынуля. А то в Москве этой высох весь. А к нам приезжает, дружки проходу не дают. Каждый вечер компашки, пьют.

- Ну не скажи, - не соглашалась Ольгина мать, Анна Федоровна. - Вовсе он у тебя не сухой. Пару ему нашли?

- В Москве хочу поженить. Есть у него девица на примете, москвичка. Пусть в столице остается.

Не знали сестры, что их дети вторую неделю "крутят любовь". Да такую страстную и нежную, что сердца у них замирают, и они со страхом, пусть и скрывая это друг от друга, ждут минуты расставания.

Случилось все как-то само собой. Как ни старалась Ольга представить Диму братцем Иванушкой, с того первого дня на пляже у нее ничего не получалось. Он совершенно естественно стал для нее очень близким и родным человеком. Но отнюдь не братом. Она стала ловить себя на мысли, что ей очень приятно дотрагиваться до него, да что там - просто на него смотреть, слушать, как он говорит, смеется. Дня три она боролась с собой, предчувствуя, что все ее старания бесполезны. И когда однажды вечером после танцев она, споткнувшись, попала прямо к нему в объятия, то не отстранилась, а только запрокинула голову и закрыла глаза. И тут же его губы нашли ее. Поцелуй длился целую вечность и заставил ее сердце биться со скоростью двести ударов в минуту.

- Это сумасшествие, кузина, - сказал, глотнув воздуха, Дима. - Но какое сладкое!

И снова приник к ее губам.

Честно говоря, Ольга думала, что чувство захватило только ее. Ну что там Димка? Хороший парень, но, как ни крути, "столичная штучка". Выпала возможность поразвлечься, он ее и не упустил. Хотя что-то подсказывало ей, что объятья его слишком нежны, а глаза излишне ласковы. Не говорил он громких слов, но рядом с ним было настолько хорошо и спокойно, что она совсем не думала о будущем. Не хотела думать.

А он думал.

- Слушай, милая кузина, - сказал он за несколько дней до отъезда. - Как считаешь, у нас романчик?

Ольга закусила губу:

- Я тебя люблю.

- А я думаю, что и я люблю тебя, вот какая штука! И, наверное, не смогу без тебя жить. А раз так, нам не мешало бы пожениться.

Самое странное, что она сразу поверила ему.

А потом начались сумасшедшие дни. Мирная жизнь белого домика на окраине деревни мгновенно была разрушена. Когда мамы-сестры услышали о возможной свадьбе, они объединились в праведном гневе.

- Я вам покажу "кузен и кузина"! - неистовствовала Валентина Федоровна.

- Внуки-уроды мне не нужны! - вторила ей Анна Федоровна.

Никакие ссылки на многочисленные аристократические браки в дворянской России успеха не имели.

Потушить бурю не удалось. Матери стояли на своем до конца. Отцы, надо понимать, тоже вряд ли бы приняли сторону детей. Ольга за три дня осунулась на лицо до невозможности.

Однако Дима оказался тверд не только на вид. На последнем "военном совете", когда Валентина Федоровна сгоряча пообещала проклясть его, он встал и спокойно сказал:

- Считай, что ты это уже сделала. Пойдем, милая кузина.

Он и позже редко называл ее Оленькой, только в минуты счастливой близости. А они, эти минуты, не исчезли до сих пор.

В тот год Ольга даже не заехала домой за вещами, сделала это только ближе к зиме. В Москве она нашла работу на стройке, сначала просто штукатуром, потом мастером. Сняли квартиру, Дима окончил институт, тоже стал работать. Их мальчику сейчас пять лет. Бабушки, сменившие гнев на милость после рождения внука, души в Диме-младшем не чают. Правда, порой подозрительно приглядываются к нему. Но на олигофрена внук никак не похож. С детского сада изучает английский и компьютер. Дима-старший быстро делает карьеру в частном бизнесе, недавно они купили трехкомнатную квартиру. Ольга сейчас не работает.

- Если бы не Дима, я бы вряд ли тогда пошла против родителей, - сказала она мне. - Он нашел в себе силы отстоять наше счастье. И пусть я для него всего лишь "милая кузина", я его безумно люблю.



Две истории, две судьбы. Я рассказала их не для того, чтобы определить, кто был прав, а кто виноват. Жизнь каждого из нас складывается по своим, только ей присущим законам. И надо сильно рисковать, чтобы пойти против обстоятельств и выиграть. Вы любите риск? поделиться

Ирина Золотарева

31.03.2000