На Пьехе природа не отдыхает

Совершенно очевидно, анекдот "Брежнев – это мелкий политический деятель эпохи Эдиты Пьехи", по определению появиться не мог. Потому что Пьеха, в отличие от других примадонн российского шоу-бизнеса, вне эпох. Она не только пребывает на сцене вот уже 50 лет, но и стала основательницей целой певческой династии. Вслед за дочерью Илоной Броневицкой запел и внук Стас Пьеха. Теперь вся семья гастролирует с концертной программой "Семейный альбом". Младший из Пьех рассказал о том, каково быть звездным сыном и внуком, как проводил свою бурную юность и почему сейчас он не хочет заводить детей. Но начнем с корней талантливого генеалогического древа.

"Я не бабушка, я – Эдита"

Эдита Пьеха не любит, когда внуки зовут ее бабушкой. От вредной привычки она отучала их с самого раннего детства, говоря: "Никакая я вам не бабушка, я – Эдита!". Внук внушению поддался и теперь во всех интервью и в жизни называет прославленную родственницу Эдита, а также "бабон" или "бабулевич". В зависимости от настроения.
И если в масштабах семьи Пьеха бабушкой не считается, то вот на всей территории бывшего СССР титул "бабушка советской эстрады" за ней закрепился прочно.
Пьеха стала первой советской певицей, которая начала исполнять твисты и шейки, первой сняла микрофон со стойки и начала разговаривать с публикой. На счету Эдиты – выступления в самых престижных концертных залах Европы. Общий тираж пластинок – десятки миллионов экземпляров.
Стаж пребывания Пьехи на сцене – 50 лет. Свой возраст самая элегантная певица Советского Союза не скрывает, философски добавляя: "Ну, что делать, давно пою, поэтому люди думают, что я уже древняя. Вы знаете, есть психологический возраст и есть возраст по метрике рождения, они не всегда совпадают. Мне кажется, что на самом деле мне гораздо меньше лет".
Впрочем, реально скрывать возраст Пьехе было бы сложно. Всем поклонникам певицы давно известно, что она родилась в 1937 году. Случилось это в маленьком поселке Нуаэль-су-Ланс на севере Франции: "Я из простой шахтерской семьи. Мама с 16 лет работала сортировщицей на шахте во Франции. Папа, приехав из польской Силезии, где был страшный кризис, устроился туда же. Французские шахты в то время были очень несовершенны, приходилось работать по пояс в воде. Когда мне было четыре года, отец скончался от силикоза. Отчим не баловал и часто воспитывал ремнем. Во французской школе, где я училась, нас муштровали, как в армии. В общем, было очень грустно. Брат, тоже шахтер, в 17 лет сгорел от скоротечной чахотки. И у меня нашли первую стадию туберкулеза. Спасло то, что кончилась война… В детстве мне так не хватало положительных эмоций… В 1946 году мы вернулись в Польшу. Там я окончила с золотой медалью педагогический лицей. Уже в СССР заочно – психологический факультет Ленинградского университета. Профессия психолога учит анализировать свои ошибки, и потому причины своих бед я всегда ищу в себе".
Звездный путь Пьехи по советской эстраде стартовал с солирования в ансамбле "Дружба", которым руководил ее будущий муж Александр Броневицкий.

"Маму "убила" слава Эдиты"

Уже в далеком 1975 году журналисты отзывались о заслуженной артистке РСФСР как "о сложившейся за двадцать лет работы романтической певице", отмечая ее прекрасный певческий голос, очень характерный в своем нижнем регистре, и романтический полет души в каждой песне.
Времена изменились, эстраду заменил шоу-бизнес, и теперь в певице, сложившейся за 50 лет, тембр голоса и душа песни журналистов интересуют гораздо меньше.
Со временем в откровенных интервью Пьеха рассказала обо всех своих мужьях: о том, с кем была счастлива, а с кем не очень, о том, как ревновал и изменял первый муж Броневицкий, как второй муж не смотрел на женщин, но смотрел на стакан с водкой, как со временем расстроились отношения с третьим.
В конечном итоге Пьеха заявила, что по-настоящему была счастлива только с Броневицким, а самой главной песней ее жизни стала дочь Илона.
Сама "песня" всегда считала, что Эдита Пьеха уникальна и другой такой нет, однако на популярность мамы никогда не рассчитывала: "В детстве я не пускала родителей в школу, даже не позвала их на выпускной вечер, а учителям говорила, что моя мама работает кассиршей. Я стремилась быть сама по себе и делать, что хочу. И всегда знала, что буду петь. В семье все занимались музыкой, и жить без этого было бы просто невозможно".
Но так сложилось, что популярность Илоны оказалась менее долгой и менее яркой в сравнении с прошлым успехом мамы и настоящим успехом сына.
"Маму убила слава Диты – она была совершенно нереальная. В ее тени просто невозможно было что–то доказывать, хотя для умных людей – питерской и московской интеллигенции – Илона была несомненной личностью, умнейшим человеком. Дита – это харизма и светлый образ, интеллигентный и чистый, но образ, а Илона совсем другая, на сто процентов. Она работала себе в удовольствие, никогда не парилась над собственной внешностью – для нее был важнее эмоциональный посыл. Илона до сих пор может выйти на улицу в рваных штанах, выцветшей майке с Дональдом Даком – такой панк... Но насколько она четко и позитивно говорит и мыслит!", – комментирует Стас.
Несмотря на то, что Илона не повторила успеха матери на сцене, но, как и мать, трижды побывала замужем, сейчас, похоже, она вполне довольна жизнью. Илона счастливо живет со своим третьим мужем за городом и утверждает, что с двумя предыдущими супругами, отцом Стаса и отцом Эрики, поддерживает хорошие отношения. Еще она держит в доме черную свинью по кличке Пумба и считает ее настоящим членом семьи.

"Детей сейчас не хочу"

– Стас, каково это – выступать на сцене со своими родственницами?
– Интересно. У нас же редко бывают такие концерты. Для меня это такой праздник души. Я вижу и маму, и бабку. Мы все вместе и рядом. Я думаю, это нормальное явление, когда целая династия занимается каким-то одним делом. Если ребенок с детства видит, как отец делает сапоги, чувствует запах кожи, ремесло сапожника становится для него родным. Для ребенка значительно проще и органичнее пойти по стопам родителей. А так сложилось, что я с трех до семи лет постоянно ездил с Эдитой на гастроли. Концерты, перелеты, переезды – для меня это было нормой. Сначала я просто смотрел из-за кулис на выступление Эдиты, сидел в оркестровых ямах, на декорациях, болтался на занавесах. Потом меня начали выталкивать на сцену, чтоб я дарил цветы. В общем, сегодняшние гастроли я воспринимаю вполне гармонично, хотя и езжу уже в другом амплуа.
– Сложно было расти в звездной семье?
– А я другого состояния не знал, и мне не с чем сравнивать. Постоянное отсутствие бабушки и мамы я воспринимал как данность. Другое дело, что сейчас, когда я вырос и начинаю анализировать свое детство, понимаю, что что-то было неправильно. Конечно, гораздо лучше расти в семье, где родители всегда рядом, занимаются ребенком и направляют его. После семи лет я остался в Питере. Эдита отсутствовала на гастролях по полгода, а мама вообще перебралась в Москву, чтобы хоть как-то подняться и заработать. В Питере в то время уже было невозможно чего-то добиться. Я остался абсолютно свободным и был предоставлен самому себе.
– И что же вы делали все это время, без строгого родительского надзора?
– Да ничего не делал. Гулял, слонялся по дворам, учился с грехом пополам.
– Хулиганом были?
– Да, хулиганил. Я был очень своенравным ребенком. Хотя меня это спасло от того, что при сильной, авторитетной бабке я не стал бабушкиным внучком.
– Но был риск уйти в другую крайность…
– А я и уходил во все крайности, но смог вернуться. Убегал из дома и меня по всему Питеру искали с собаками. Куролесил так, что даже до милиции доходило. Попробовал многое…
– Да, детство явно прошло не в строгости…
– Какая может быть строгость, если родственников по полгода нет. Я бы сказал, была такая привозная строгость. Приехали, поругались, я почесался, на другой бочок перевернулся. Прошло пять дней, все уехали, и опять полная свобода. Именно поэтому сейчас я не хочу заводить детей. Я знаю, что не смогу быть с ними постоянно рядом. Мы живем в России, и здесь нельзя заработать на продаже альбомов. Приходится пахать и только за счет гастролей зарабатывать какие-то деньги. Сегодня у меня такой период накопления. Обзаводиться детьми сейчас было бы преступлением с моей стороны. Когда смогу разгрузить себя и у меня будет больше свободного времени, я займусь семьей.

"Начинал петь в ванной"

– Говорят еще, вы злостный курильщик.
– Это устаревшая информация. Я уже год как не курю. Точнее, 10 месяцев назад бросил (стучит по дереву). До этого я курил много-много лет. Не буду даже говорить сколько.
– С самой ранней юности?
– С младших классов, скажем так. Мода была такая. И мы все, вслед за старшими на переменах бегали курить.
– И вы еще умудрились сохранить голос?
– Однозначно сказать сложно. Иногда у меня не бывает голоса. С утра, к примеру, его вообще никогда нет. Обычно он появляется ближе к вечеру. Но главное – не голос, а умение владеть им и тем, что у тебя на сегодняшний день есть…
– А когда же из хулигана вы переквалифицировались в музыканта?
– Когда закончилось половое созревание, выросли первые усы, мне вдруг захотелось петь. У нас дома всегда была огромная музыкальная библиотека – джаз, джаз-рок и многое другое. Я постоянно слушал хорошую музыку, наверное, это мне и помогло. Правда, в детстве я совсем не хотел становиться певцом. Мне казалось, что это очень странная и немужская профессия. Во-первых, потому, что в моей семье этим занимались только женщины. Во-вторых, ну что это за занятие для мужчины – кружить по сцене в шифонах под аплодисменты поклонниц? Я думал, буду воевать и мне поставят памятник за отвагу. Но постепенно как-то начал петь, сначала в ванной, на кухне, потом стал выходить на другие уровни. В 17 лет я приехал в Москву, где и началась моя творческая история.
– Мама с бабушкой склоняли к выбору династийной профессии?
– Такого точно не было, клянусь. Скорее, даже наоборот, они не хотели, чтобы я стал музыкантом. Но в один прекрасный день я все-таки пошел в Гнесинку поступать на эстрадно–джазовое отделение. Исполнил джазовую композицию "Walking my baby back home", и никому не понравилось. Меня не захотели брать, сказали, пою плохо, голоса нет и шансов мало. Но на платное отделение все-таки зачислили из уважения к родственникам – "мальчика все-таки нужно как-то поддержать". Через полгода, когда мы сдавали экзамен, я был лучшим. Мне поставили пять с плюсом и признали, что ошибались. Еще я начал учиться на психолога и на стилиста.
– Необычный выбор…
– Я считаю, любой человек должен уметь что–то делать руками. Кто–то шьет, кто–то чинит машины. Я хотел тоже научиться какому–нибудь ремеслу, но чтобы оно было творческим. Мама тогда вообще забыла, что значит парикмахерская. Прически ей делал я. Сейчас мне не нужно бежать в салон. Я сам могу сделать себе укладку, причем даже без расчесок. А на психолога, я уверен, все идут учиться для того, чтоб разобраться в себе. И только во вторую очередь для того, чтобы помочь миру.
– Ну и как, разобрались?
– Нет. Это помогло мне разобраться во всех, кроме себя. Для каждого человека собственное "я" – это настоящие дебри.

"Эдита не дала назвать меня Наполеоном"

– Ваша популярность резко возросла после того, как вы спели дуэтом с Валерией. Вы сами проявили инициативу?
– На "Фабрике звезд" нас просили заполнить анкету. Там был вопрос – "С кем из звезд вы хотели бы спеть?" Я сразу же написал, что с Валерией. На мой взгляд, это лучшая певица для России. Она умело сочетает фольк-вокал, поп-вокал и даже немного рока.
– И что, вам сразу обеспечили Валерию?
– Нет, конечно. Мне ее вообще почему-то сначала не хотели давать. Но потом я узнал, что когда сама Валерия посмотрела "Фабрику звезд", она сказала: "Если петь, то только с Пьехой". Так все и получилось.
– Стас, вас, джазового исполнителя, сомнения не мучили перед тем, как отправиться на "Фабрику звезд"?
– Да, я сомневался, при том три "Фабрики" подряд. Но на четвертую все–таки решился. Правда, продолжаю сомневаться и сейчас. К "фабрикантам" в шоу-бизнесе особое отношение. Если человек раскрутился сам, то его и ценят больше. А если ты вышел из "Фабрики", к тебе гораздо меньше уважения. Я чувствую этот гнет, это предвзятое отношение со стороны коллег по цеху. Сейчас для того, чтобы раскрутиться, нужны очень большие деньги. А "Фабрика" дала мне возможность заявить о себе.
– Авторитет фамилии вам помогает? Или он больше мешает?
– Он и помогает, и мешает. Но больше все-таки помогает. К предвзятому отношению, к каким-то регулярным обидным высказываниям я уже привык. Очень часто мне приходится слышать о себе, что я – блатной, что у меня нет ни голоса, ни слуха. Как-то был на передаче у Малахова, и мне там просто в глаза говорили: "Мы тебя ненавидим. Ты блатной, ты отвратительный, и известным ты стал только за счет своей фамилии". Но когда я посмотрел эту передачу и увидел все со стороны, понял, что остался в выигрыше.
– Неужели к таким негативным выпадам вы относитесь спокойно?
– Я верю в Бога и верю, что на все есть воля божья, поэтому я совершенно спокоен. Что должно быть, то и произойдет. К тому же есть и другая сторона медали. Это люди, которые на протяжении долгих лет любили Эдиту, они знали ее репутацию и репутацию нашей семьи и были уверены в том, что в такой семье не может быть бесталанного человека. Они относятся ко мне наоборот предвзято хорошо. Так что фамилия мне во многом и помогает. А вот имя у меня могло бы быть другое. Когда мама меня родила, все собрались за круглым столом отметить это радостное событие. И отец постановил: "Я назову сына Наполеоном, в честь дядьки, который на войне был цирюльником и которого звали Наполеонас". По отцовской линии у меня все литовцы – отец Пиатрас, еще были Гражина, Витольдас и т.д. Но Эдита сказала, что не позволит портить жизнь "своему мальчику", и отрезала: "Назовем его, как и моего отца, Станиславом". А с ней в таких ситуациях лучше не спорить. Так Эдита меня и спасла. В России носить редкое имя очень сложно. Я знал девушек по имени Олимпиада, Капитолина. Им приходилось нелегко, особенно в школе. А Наполеон Пьеха – это вообще психиатрическая больница, палата № 6. Имя сложное, фамилия женская.

"Чунга-чанга танцую как мама"

– Сегодня бабушка для вас является авторитетом?
– Наверное, как–то ментально она мне помогает. Но я не могу сказать, что слепо следую всем ее советам. Мы из очень разных поколений, и у нас разные мировоззрения. У нее свой уникальный сценический образ, который создавался на протяжении 50 лет. Хотя, конечно, эстетически у нее чему-то можно поучиться. Она может сделать мне замечание, когда видит меня по телевизору. Иногда я с ней соглашаюсь, иногда остаюсь при своем мнении.
– Вы друзья с бабушкой и мамой?
– Да, у нас настоящая дружба со всеми членами семьи. У нас нет никакой иерархии. Все артисты, все занимаются одним делом.
– А от мамы вы что-то переняли?
– Говорят, я танцую чунга-чанга, как мама. Правда, сейчас я этого уже не делаю, да и мама убрала танец из своих выступлений. Мама у меня мэтр разговорного жанра. Сейчас мало кто так умеет общаться с публикой. Она может пять часов просто говорить, при этом оставаться интересной и держать зал. Сейчас она ведет концерты, праздники, корпоративные мероприятия. Плюс она очень музыкальна. Она настоящий меломан, обожает джаз, соул. От нее я перенял хороший музыкальный вкус и большое желание быть разговорным певцом. Я считаю, певец, который только поет, это наполовину певец.
– Какие-то конкретные цели вы перед собой ставите сегодня?
– Это вопрос, над которым я даже боюсь задумываться. Живи свой день, вкладывай в него максимум, пусть он будет как последний, и он как бы сам собой нарисуется.
По признанию мамы Стаса, его бабушка всегда мечтала о том, чтобы "в семье был "второй Пьех". Судя по всему, он появился. Это отражено уже и в народном фольклоре. Анекдот в тему: "Картина в Третьяковской галерее – "Эдита Пьеха убивает своего внука".
А как-то на съемках "Фабрики" одна девушка не могла узнать женщину, находившуюся в студии. И только слова – "это бабушка того самого Стаса Пьехи" – прояснили ситуацию. Времена меняются, и уже не всем представителям нового поколения известна "первая Пьеха". Но фамилия продолжает жить на сцене. И возможно, через много лет о внуке Эдиты кто–то скажет: "Это дедушка того самого Пьехи".

поделиться

Екатерина Дмитриева

05.05.2006