Сладкий яд Сергея Майорова

Сергей Майоров один из немногих журналистов, умеющий раскручивать звезд на такие откровенности, о которых его соратникам по цеху остается только мечтать. Теперь региональные журналисты станции СТС делают "Истории в деталях" и в шести крупных городах России.
В этом интервью автор программы, ставшей лауреатом премии "ТЭФИ", рассказал о своей работе, об особенностях общения со звездами, объяснил, почему его поразила Светлана Сорокина, не впечатлила Катя Лель и по какой причине на него обиделся Басков.

"Что хочет звезда"

– Сергей, вы так много рассказываете о звездах, что, наверняка, сами стали ощущать себя звездой?
– А как бы вы хотели, чтобы я ответил на этот вопрос?
– Искренне.
– Делать программу "Истории в деталях" – моя работа. Когда я общаюсь с коллегами, я совсем не чувствую себя звездой. И даже стесняюсь, когда меня узнают на улице. Я не очень публичный человек, никуда не хожу, ни с кем не общаюсь, и поэтому звезда я или нет, судить вам. Я просто делаю свое дело.
– Общение с вашими героями строится очень интимно. Как вам удается добиться от звезд таких откровений? Для этого нужно находить особые слова?
– Мне кажется, я просто разговариваю со звездами на том языке, на каком они хотели бы, чтобы с ними разговаривали. Есть такой риторический вопрос, он даже вынесен в название фильма – "Что хочет женщина". Применительно к тому делу, которым занимаюсь я, эту фразу можно переиначить: "Что хочет звезда". А звезда хочет, чтобы ее хоть кто-нибудь когда-нибудь выслушал. Нужно дать понять человеку, что он тебе интересен: "Я очень хочу сделать о тебе историю. Ты же удивительный и не мог бы быть столь органичным на сцене, если бы в жизни у тебя ничего не случалось, если бы ты не переносил на сцену настоящие, жизненные ощущения". У Карела Чапека в "Средстве Макропулоса" одна героиня говорит: "Не плакала, не хоронила. Откуда взяться красоте?" Для меня красота – это не физическая форма. В первую очередь красота – это глаза и морщины. У каждой морщины на лице звезды есть своя история. И я хочу, чтобы хотя бы одну из этих историй звезда рассказала мне.
– Часто случаются отказы от предложений сняться в "Историях"?
– Редко. Как правило, отказываются люди, которые не очень честны перед собой, либо слишком пафосны.
– Человек обязательно должен быть честным с самим собой, чтобы иметь смелость на такой рассказ?
– Наверное, да. Он должен отдавать себе отчет, что он звезда только здесь и сейчас, а завтра он может быть никем. И завтра для него может закончиться очень печально. Любому человеку публичной профессии нужно осознавать – возможность, дарованная ему господом Богом, выходить на сцену или говорить с экрана – это не благо, а большая ответственность. Если ты выходишь на сцену, значит, ты ответственен перед теми людьми, которые пришли на тебя смотреть. Ты не можешь их обманывать, ты должен быть с ними искренним.
– Вам приходится проводить предварительную работу с людьми, прежде чем они согласятся сняться для вашей программы?
– Как мужчина должен добиваться женщину долго и методично, так и мы добиваемся своих героев. Мы звоним будущему герою или случайно с ним встречаемся, объясняем, что мы хотим от него. И если видим, что у человека есть некая заинтересованность, но психологически он еще не готов, давить на него мы не будем. Отпускаем ситуацию, а через пару месяцев звоним повторно, напоминаем о себе, а еще через пару месяцев все срастается. Всем, особенно известным людям, хочется чувствовать себя нужными и желанными. И мы даем им понять, что очень сильно нуждаемся в них.
– Кто из ваших героев покорил вас больше всего?
– Светлана Сорокина. Мы снимали историю о ней и ее приемной дочке. Я общался не со звездой. Я общался с женщиной, очень израненной, но в силу профессии ставшей очень сильной и при этом мечтающей о том, чтобы ее любили просто как женщину. Наверное, Светлана хочет, чтоб в ее жизни появился человек, который бы ей сказал: "Я люблю тебя даже тогда, когда ты мне не нравишься".

"О Баскове мы не наврали"

– Существует черный список людей, о которых вы никогда не будете рассказывать?
– Понятно, что никогда не говори "никогда". Но, скажем, вряд ли чем меня и страну удивит Катя Лель, потому что эта история изначально лживая. Когда ты приезжаешь к человеку и говоришь: "Давай сделаем историю, и ты честно расскажешь, каково это быть звездой", а человек после этого начинает рассказывать о своем творчестве, удивительном продюсере и о своей эксклюзивности, ты понимаешь, что все это лживо. Теперь все знают, что Катя рассталась со своим продюсером, с которым жила и с которым сейчас судится, а он перекрыл ей кислород. Спрашивается: "Зачем же ты тогда врала год назад, что все у вас замечательно?"
– Ваши герои должны соответствовать ряду требований?
– Самое главное требование – они должны быть интересны нам. Мы никогда не будем рассказывать историю о человеке, который нам не интересен. У нашего героя – хороший содержательный "бэкграунд". Ведь людям нужна история настоящих слез, взлетов и падений. Потому-то добиться интервью с Катей Лель – не проблема. А сделать интервью со Светланой Сорокиной и поговорить с ней в доверительной атмосфере – это большая удача. Наверное, для этого нужно быть интересным и в ее глазах. Наша история должна быть живой и человечной, в ней есть "human touch". Например, в Самару приезжает Филипп Киркоров. Я очень люблю Филиппа Киркорова... но достал Филипп Киркоров Самару и еще около 80 субъектов РФ. Ну что он вам расскажет? О детстве с папой, о браке с Аллой, о дружбе с Басковым. Не интересно освещать визит Филиппа Киркорова. Он просто приехал в Самару, куда любая уважающая себя звезда все равно приедет и даст концерт. Но журналисты могут сделать историю о промоутерах, которые привозят в Самару певца, о том, как звезды не выполняют свои обязательства, как они халтурят и пр.
Приезд Димы Билана в Казань. И вот мы полчаса говорим о том, какое замечательное явление у нас в Казани. "А как вам наш город? А как вам наша набережная?". Он прилетает и улетает в один и тот же день, он и не видел ваш город. Но можно спросить у Билана: "Скажите, пожалуйста, Дима, в Москве у вас 25 солистов балета, а на каком основании в Казань вы привезли всего двух? Для вас Казань – это сырьевой придаток, гонорарная извилина?". Пусть он скажет, что вы – хамка, розовая кофточка и уйдет из кадра, но у вас будет эксклюзив. А сам Билан после этого подумает и, возможно, будет, как Леонтьев, возить с собой человек сто команды и давать качественный продукт.
– А предложений снять выпуск программы о какой-либо известной персоне за N-ю сумму денег вам никогда не поступало?
– Возможно, такие предложения были, и моим продюсерам озвучивали какие-то варианты, но я о них не знаю. Лично мне делать такого рода предложения боятся, потому что понимают, что будут посланы далеко и надолго. И потом 70% идей относительно героев исходит все-таки от меня. Я знаю каждую историю, и если я почувствую, что она – не очень искренняя, я просто не поставлю ее в эфир. Все истории я контролирую на стадиях разработки, съемки, монтажа и на стадии написания текста. И только я и никто другой решаю, что ставить в эфир, а что стоит попридержать или вообще никогда не выпускать.
– Такое понятие, как цензура со стороны звезд, в вашей работе присутствует? Герои как-то могут повлиять на конечный вариант программы?
– Печатное слово, может быть, и можно переврать, но телевизионную историю переврать очень сложно. До сих пор к нам не было ни одного судебного иска. Наоборот, многие герои звонят и говорят: "Спасибо вам большое, мы так переживали, но все получилось очень деликатно и тонко".
– Но тот же Николай Басков, как известно, все-таки обиделся на вас?
– В истории о Баскове мы ничего не наврали. В этом как раз и заключается отличие честной журналистики от желтой. Николай знал о том, что мы снимаем историю о его визите в Нижегородский театр оперы и балета, в котором на тот момент он был солистом. Во время съемок Басков работал Басковым. Он дал "звезду", и на все наши вопросы отвечал соответственно, вроде того, что он уникален, что он штучный экземпляр и его надо беречь. Мы ничего не подтасовывали, а просто записали его слова. Но в конечном итоге обиделся Басков не на это, а на то, что мы показали его фан-клуб, состоящий из пожилых женщин, путешествующих за ним из города в город. Он сказал: "Зачем вы показываете всяких старых бабок? Меня не будут приглашать на модные вечеринки". Но, на мой взгляд, это говорит о некоторых интеллектуальных проблемах Николая. Тут не на это надо обижаться. К примеру, западные звезды очень искренние. Когда перед тобой сидит Фанни Ардан, Катрин Денев или Жерар Депардье, они открыто рассказывают о себе. Грязь не к каждому пристанет. Фанни Ардан может рассказать о своих любовных отношениях с Жераром Депардье и Франсуа Трюффо, но никто не назовет ее проституткой. Потому что к таким женщинам грязь не пристает. В тот момент она искренне любила, и никто не сможет бросить в нее камень. Гару, французский певец, нам говорил: "Конечно, исполнить партию Квазимодо в мюзикле "Нотр Дам" мне позволил голос. Но я бы не был столь органичен, если бы не переживал в тот момент потерю своей возлюбленной, которая погибла незадолго до того. Все мои арии к Эсмеральде я пел ей".
 
"Книги от меня не дождетесь"

– Что, по-вашему, в первую очередь обеспечивает программе высокий рейтинг?
– Доверие. Я не делаю из аудитории дураков, и она мне доверяет. Сегодня в аэропорту регистратор на рейс, увидев меня, сказала: "Вы знаете, вы – мой любимый ведущий". Я, конечно, смутился, начал кокетничать: "Нет, не знаю", а она продолжает: "Вы созданы для телевидения. Когда я смотрю вашу программу, я понимаю, что вы рассказываете историю именно мне, а не Васе, не Маше…" Конечно, мне это очень польстило. Многие ведущие занимаются тем, что самопозиционируют себя, а я рассказываю историю, не высосанную из пальца, а выстраданную и прочувствованную. Психологи считают, что из наших рук аудитория готова принимать даже яд. Так вот я хочу угостить зрителя сладким ядом.
– Почему все-таки нам так нравится подсматривать за личной жизнью других?
– Наверное, потому что мы не всегда бываем честны с самими собой, а, посмотрев на других, мы находим ответы на какие-то вопросы и в своей жизни.
– Вы учите своих журналистов, передаете им опыт?
– Мои журналисты – профессиональны. Но детальный разбор полетов перед съемкой и после нее, безусловно, всегда проводится в моем присутствии. Я хочу быть уверен, что могу доверить съемку той ли иной истории своему журналисту или шеф-редактору. У нас происходит некая сверка пульсов, я проверяю, в унисон ли бьются наши сердца. Я довольно строгий начальник, но, как мне кажется, справедливый. Я могу орать, визжать, говорить, что все они бездарные, швырять сигареты. Но при этом меня мало кто боится, я отходчивый.
– Были случаи, когда вы не пускали в эфир уже готовый материал?
– Поначалу да, но сейчас все мои ребята очень сильно выросли. Они очень талантливые. Несколько лет назад они пришли со своим представлением о том, каким должно быть телевидение, они все были звездами с коронами. А сейчас наши журналисты – это команда. И о том, что они звезды, знаю только я, и я им не всегда об этом говорю. Мои ребята просто должны понимать, что они делают свою работу в такой отличной форме, что я могу позволить себе уехать в Самару, не прочитав текст и доверив на небольшое время руководство программой своим шеф-редакторам. Но при этом они знают, я приеду и все равно проверю все, что было сделано без меня.
– Откуда вы черпаете информацию, как ищете героев для своих программ?
– Я хожу в театр, смотрю кино, телевизор. Я не читаю желтой прессы. Но есть ряд изданий, которые я уважаю и которые с удовольствием читаю. В общем-то, я занимаюсь тем, что не создаю себе каких-то клише в восприятии человека. Наоборот, я наполняюсь разного рода информацией как мешок с вином, оно бродит во мне, я анализирую все это, у меня рождается много вопросов, затем я задаю их герою и получаю ответы. И уже, исходя из них, формирую свое личное мнение о герое.
– Теперь вы, наверное, и книгу сможете написать о своей работе и о людях, с которыми вам пришлось общаться?
– Не так давно издательство "АСТ" провело социологическое исследование на тему "Книги каких публичных людей вы бы хотели прочитать?". Я оказался в числе десяти желаемых авторов. И мне было сделано официальное предложение написать мемуары… Знаете, мне 38 лет, я и мемуары, думаю, мало совместимы. Мне еще есть что сказать с экрана телевизора, поэтому смею вас заверить: в ближайшие 5–6 лет книжку от меня никто не дождется.
– Зато могли бы денег заработать.
– Не всегда цель оправдывает средства. Ради чего это делать? Ну заработаешь ты эти деньги, а позор-то останется. Многие говорят, что я не даю интервью, и я – очень закрытый. Но я такой, какой я есть. И мне не нравится, когда ко мне приходит журналист, задает десять дежурных вопросов, которые ему велел задать редактор, и я вижу, что все это ему не очень интересно. В таком случае я дам ему десять дежурных ответов, а тратить на него больше времени мне не захочется.

"Играл Хлестакова"

– Вы с детства мечтали попасть в телевизор?
– Я с детства мечтал стать артистом и попасть на сцену. О телевидении я тогда и мечтать не мог.
– Кого хотели играть?
– Конечно, героев. Гамлета, как минимум. Правда, Гамлета я так и не сыграл, но было много других ролей. В ГИТИСе я играл Хлестакова в "Ревизоре", Мишеньку Бальзаминова в "Женитьбе Бальзаминова". Еще играл Бенедикта в "Много шума из ничего" Шекспира. А в театре я переиграл всех представителей флоры и фауны.
– Когда же вы перекочевали на телевидение?
– В 1992 году я понял, что в театре мне делать нечего. Зарплату платили очень маленькую, а жить как-то было нужно. Папа с мамой были людьми небогатыми, а я в то время как раз работал в Театре киноактера и там окончательно убедился в том, что звезды находятся в очень нищенских условиях. И мы с моей подругой Таней Агафоновой, замечательной артисткой, сыгравшей толстую проститутку в фильме "Интердевочка", создали свой кооператив и стали организовывать гастроли звезд по провинции. Мы работали с Киндиновым, Тараторкиным, Жженовым, Пуговкиным, Варлей и Демьяненко. Мы зарабатывали на этом деньги и помогали невостребованным артистам как-то существовать. Многие из них стали нашими друзьями. И однажды один из концертов мы попросили провести диктора Анну Николаевну Шатилову. Я был ее соведущим. Когда мы отработали с ней, она сказала: "Серега, тебе надо к нам на телевидение!" Она буквально взяла меня за руку и привела в дикторский отдел. Год я работал с Шатиловой в дикторском отделе, мы вещали на орбиты, на Чукотку, Камчатку и Дальний Восток, объявляли программу передач. За это время я обзавелся знакомствами и связями, и когда дикторский отдел разогнали, Ксения Борисовна Маринина позвала меня в "Кинопанораму". С тех пор все и пошло. А "Истории в деталях" начались три с половиной года назад.
– Если бы сейчас "Истории в деталях" снимали о вас, какой бы была идея сюжета?
– Наверное, это была бы история про Малыша и Карлсона, и я бы был в роли Малыша.
Карслон – это мечта Малыша. Он его придумал, потому что ему одиноко, его папа и мама постоянно на работе и ему не с кем общаться. И когда Карлсон понимает, что малыш вырастает, и собирается улетать, он говорит Малышу: "Я подарю тебе колокольчик. Если тебе будет плохо, позвони в него, но только не закрывай своего окна, иначе я могу разбиться, когда прилечу".