Светлана Крючкова: "Любовь и искусство одинаково бесстыдны"

- Светлана, скажите, пожалуйста, если бы вы были доктором, вы бы от каких болезней лечили наше кино?

- От полового бессилия.

- А оно есть? В чем оно проявляется?

- Я с виду похожа на человека простого, широкого, безалаберного, легкомысленного - на самом деле это не так. Я очень много читаю. Еще в институте я начала конспектировать Фрейда. И вот в последнее время все чаще, когда я смотрю на экран, вижу мужчину и я вижу, что у этого мужчины проблемы, и он их как-то пытается компенсировать. Но почему мы должны от этого страдать? Профессия не должна носить отпечатка комплексов.

- Вам не кажется, что и женские образы исчезли из кино?

- Я была на Украине, на фестивале "Созвездие", и смотрела украинское кино. Так вот там мужчины - это мужчины, а женщины - женщины. Не только в кино, а вообще - везде.

- Только на Украине такое осталось?

- Я думаю, в провинции. Я сама родилась в провинции. Я вышла замуж в 18 лет, я вышла замуж девочкой. То есть провинция - это чистота, а Москва и Питер - цинизм. Молодые артистки не умеют играть любовь, они не понимают, что это. В голове у них есть счетчик, калькулятор, но души, порыва, задыхания - у них нет.

- Можно два фрейдистских вопроса?

- Да, давайте.

- Почему в каждой картине, снятой мужчинами, появляются японские женщины? Откуда вдруг появилась эта тяга?

- Я полагаю, что мужчины, не способные что-то дать женщине, а от нее ждущие всего, вплоть до менталитета, ждущие такого подарка в виде восточной культуры. Есть такой роман Тортона Уайдера, называется "День восьмой". Там возлюбленная героя учит его постижению жизни. В частности, она рассказывает ему, почему человеческая душа никогда не достигнет совершенства: потому что живущая в человеке душа, когда он умирает, переходит другому человеку, надеясь сделать шаг вверх, а ее новый обладатель оказывается подонком, и она этого шага не делает. И так она перемещается, попадает в недостойные руки и никогда не достигнет высшей ступени совершенства.

И еще одна замечательная история, которую мне рассказала моя восточная подруга: бог создал 80 душ, люди плодились, размножались, их стало много, а душ - как было 80, так и осталось. И поэтому я смотрю на людей и вижу: это мертвый и это мертвый...

- Ваше любимое изречение о мужчинах.

- Я очень люблю мужчин. У меня две слабости в этой жизни: мужчины и дети. И мои дети и чужие. У меня дивные дети - оба рыжие, младший потрясающе музыкален, у него абсолютный слух. Старший знает латынь, испанский, на английском пишет сценарии, стихи.

А по поводу мужчин я расскажу про вчерашний вечер и его сегодняшнее продолжение. Мы вчера гуляли, и я танцевала с одним молодым человеком и при этом, что называется, расслабилась - мы обнимались и так далее. А потом я шла домой и думала: "Боже мой, зачем я это делала? Какой ужас! Он же меня уважать не будет и вообще будет неправильно думать об актерах". А сегодня утром иду по улице и вижу этого молодого человека с букетом цветов. Я подхожу и нахально здороваюсь, стараясь таким образом скрыть свое смущение наглостью. Я говорю: "Знаешь, ты извини, я вчера была...", а он мне протягивает цветы и говорит: "Я хотел бы вас поблагодарить за вчерашний вечер". Ну как можно не любить мужчин после этого?

- У меня второй психоаналитический вопрос. Вот опять же, в тех картинах, которые я смотрю, все время присутствует образ воды моря, реки... Что это за навязчивая идея?

- Я всегда говорю, что любовь и искусство - абсолютно адекватные вещи. И то, и другое одинаково бесстыдно. Никогда в присутствии пяти человек вы не проявитесь так, как вы проявитесь наедине с человеком, от которого исходит любовь к вам, доброжелательность. Вы не будете думать о том, хороший вы, плохой, красивый-некрасивый, вы отпустите себя. И то же самое вода: вы входите в море, ложитесь, раскинув руки, и бросаете себя.

- А как вы сосуществуете с собственным бессознательным? Оно посылает вам какие-то знаки, сновидения, миражи?

- С трудом. Я потеряла многих дорогих мне людей. В этой жизни существует два несчастья - болезнь и смерть, все остальное ерунда. И вот мое подсознание терзает меня образами тех, кто ушел, кого я любила.

- Вы боитесь смерти?

- Нет. Я боюсь за то, что будет с моими детьми, если я умру, кто их вырастит. У них есть только я. Я много раз была на грани смерти. У Бунина в рассказе "Ангел смерти" ангел, который приходит забрать душу, оставляет человеку вторую пару глаз, если он душу не забирает. У меня есть эта вторая пара, я вижу там, где не видит другой. Мне не страшно, я сделала все, у меня была прекрасная жизнь: меня любили, я очень много работала в театре, в кино (у меня 70 картин), я родила двоих прекрасных детей. Я боюсь только одного - умереть раньше, чем они встанут на ноги. А когда они это сделают, тогда я даже и хотела бы уйти. Мне уже тут неинтересно. Я знаю все.

- Все знаете? Ничего нового?

- Ничего.

- Ну тогда скажите мне, умрет кино или нет?

- Никогда, никогда...

- Скажите, кто из мужчин сегодня мог бы стать "мечтой поколения", как в свое время были Рыбников, Баталов?

- Трудно сказать. Да этого и не нужно. Это сбивает женщин, живущих вне кино, мешает им в ориентации, в выборе мужчины. Не нужно ориентироваться на кумира, нельзя этого делать. Умей соприкасаться с человеком так, чтобы разбудить в нем самое лучшее, чтобы он с тобой был таким, каким ни с кем, кроме тебя, он быть не может.

- Вы часто мечтаете?

- Мечтаю. Я как дура: пишу стихи, рассказы, ночами не сплю, смотрю на луну. Я очень верю в судьбу, в провидение. Я только кажусь крепкой, надежной, а на самом деле люблю опереться на кого-нибудь, быть ведомой. Я ведома Богом, а если бы еще был мужчина, который бы меня вел, - это было бы замечательно, но у меня так не получилось.

- Как человек, читавший Фрейда, как вы думаете - почему?

- Думаю, пугает моя оболочка. Очевидно, я произвожу впечатление агрессивного человека, хотя это совершенно не так. Противоречие существа и оболочки в моей жизни определенно присутствует. поделиться

Валерий Бондаренко

19.05.2000