Путь к заячьей норе

Что сегодня сексуально? Я не о толщине тыла и кошелька (хотя и то, и другое, конечно, сексуально). Я, скорее, о людях, которые символизируют сексуальность времени, об образах эпохи, которые нас возбуждают.
ХХ век меня не столько возбудил, сколько напугал.
В начале века безумно популярными были всяческие народолюбцы и бомбисты. Каждая продвинутая барышня-студентка мечтала о таком взлохмаченном экстремисте.
Затем на смену террористам пришли актеры и люди искусства. Не было никого желаннее Веры Холодной. В довоенные времена модные дамочки торчали от городских хулиганов и воров, от талантливых карманников и игроков. После второй мировой на смену бандитам пришли люди в погонах. Причем, кажется, во всем мире. Немецкие женщины в первый же вечер знакомства ложились в постели с американскими солдатами, но называли изнасилованием секс с бывшими рабами, привезенным в Берлин из Восточной Европы.
В 50-е годы сексуально было быть ученым. Успех и тайна возбуждают всегда. А что может быть таинственнее для московской девушки, чем физик, увлеченно говорящий на совершенно непонятном языке.
Затем все вдруг повторилось. Молодежная революция в Европе и Америке сделали секс-символом времени конопатого бунтаря Даниэля Кон-Бендита (сегодня он заседает в Европарламенте, и ничего сексуального в нем не осталось, и не только по причине подкравшейся старости).
Затем опять пришли артисты всех народов и мастей. От Джона Леннона до танцора диско.
Когда в России объявили о появлении секса, секс-символами у нас снова стали бандиты. Даже вполне грамотные люди облачались в красные пиджаки, чтобы привлечь капризное женское внимание. Сегодня они все еще пытаются вернуть себе былой сексуальный флер - про них снимаются жалостливые боевики. Но их поезд, конечно же, ушел.
Совсем еще недавно, буквально вчера, был бум на работников высоких технологий и богатых клерков-яппи. Одинаковые люди стали мечтой эпохи. Интересно, что на этом этапе произошло некое уравнивание этой секс-гонки в России и на западе. Мода на клерков захлестнула одновременно весь мир.
Но вот и эти символы уже канули в лету. Клерки больше не сексуальны. Это ощущается очень сильно. Уход старого всегда чувствуешь гораздо быстрее и острее, чем появление чего-то нового.
Был в ХХ веке некто, выбивающийся из этого ряда. В стандарт вторгся один, всего один человек. Кажется, его словно специально создали секс-символом. И его улыбка, и его "Поехали", и его размашистый шаг с развязанным шнурком - все это вдохновляло и возбуждали всю женскую половину человечества, которая интересовалась еще чем-то кроме мужниных сорочек. И пусть он так и не стал плейбоем в каноническом значении этого слова, нет и не было сексуальнее человека на всей планете.
И все равно хочется чего-то нового.

Что будет дальше? Мой друг, когда я выложила ему весь этот сумбур, заявил мне, что дальше снова будут военные. Милитаризация мира приведет к тому, что в наши фантазии вернется человек в погонах.
Значит ли это, что история будет повторяться и дальше, снова и снова? Что ничего принципиально нового у нас уже не будет? Что артисты, экстремисты, бандиты и военные теперь так и будут чередоваться в постелях нашего сознания?
Я их всех больше не хочу. Хочется мечтать о чем-то новом. Наличие в ХХ веке Юрия Гагарина дает мне надежду, что это новое все-таки появится.
А пока в наши фантазии не вторглись какие-то определенные символы, там царит мечтатель и романтик, бездельник и поэт. Он уже так там освоился, что вольно или невольно, даже бандита мы наделяем какими-то его чертами. Еще немного, и кажется, что он наберет достаточно сил, чтобы выпихнуть из наших воспаленных мозгочрев всех обитателей - от клерков до Веры Холодной. Мечтатель в наших фантазиях уже что-то задумывает, уже ведет нас к кроличьей (или заячьей) норе.
А раз так, то пока самым сексуальным в нашем мире является мечта.
Самое смешное, что ничего нового в этом нет. поделиться

Marina

<a href=mari.vl@ru.net>mari.vl@ru.net</a>

06.02.2004