Рождественские святки

Было время, когда рождественские святки длились аж целых двенадцать дней - от Рождества до Крещения (то бишь с 25 декабря по 6 января). И как они праздновались! Сорокадневный Филипповский пост заканчивался Навечерием Рождества, или сочельником, - верующие должны были питаться в этот день только сочивом (пшеничные зерна с медом, размоченные в воде), особенно же благочестивые вообще ничего не вкушали до первой звезды (понятно, почему граф Суворов ничего не ел).

К празднику готовились с тщанием. В деревнях жгли костры, полагая, что в эту ночь усопшие родители приходят обогреваться и что от этого огня народится ярая пшеница. Вся семья выходила во двор и стояла вокруг костра в молчании. "Новым огнем", который старики высекали кремнем, сжигали дубовую колоду и дымом окуривали жилище - от нечистой силы и дурного глаза. Хозяйка дома палила шерстинку на "новом огне" в знак удлинения дня "на волос". Непременно мылись в банях или печах, надевали чистую рубаху. Женщины перемывали всю посуду (треснутую выбрасывали), надраивали полы, прибирали в избе, хлеву и амбаре. Стол накрывался "христовской" скатертью, часто его устилали соломой и сеном - в напоминание о яслях, в которые был положен Младенец. Под образами ставили необмолоченный сноп ржи.

Наконец, на небе появлялась первая звезда - та, которая указала путь волхвам к новорожденному Царю Иудейскому - и семейство в торжественной тишине садилось за стол, отмечая наступление великого дня "богатой" кутьей.

Религиозная обрядовость деревенского сочельника носила, образно говоря, выраженный "аграрный" характер. Так, во время праздничного ужина взрослые заставляли детей лазить под стол и "цыпать" цыпленком, чтобы в будущем году хорошо водились куры. Иногда опутывали ножки стола - чтобы скот не бегал. Отец семейства, бывало, прерывал трапезу, выходил в сени и кричал во все горло: "Мороз, мороз! Иди в хату есть кутью. Зимой ходи, а летом под колодиной лежи!" Считалось, что эдаким призывом можно умилостивить мороз, чтобы он весною не побил ярового хлеба. Последнюю оставшуюся ложку каши бросали в потолок, примечая по количеству прилипшего, как будут роиться пчелы будущим летом. Заканчивая вечерю, хозяин вставал и говорил: "Дай Боже повечеряти и на тот год!"

Основное пиршество приходилось на утро. На стол подавались блины и кружало (сладкий пирог в виде солнца с лучами), жареная рыба, гусь с яблоками, заяц в сметане или какая другая дичь. Из напитков полагалось крепкое пиво, заваренное на сене, запущенное медом и хмелем и процеженное через шерсть. Главное же место на рождественском столе занимала свинина. Интересное толкование этому факту дал герой "Лета Господня" Ивана Шмелева: "Белено их есть на Рождество, за наказание! Не давала спать младенцу, все хрюкала. Потому и называется свинья! Он ее хотел погладить, а она, свинья, щетинкой ему ручку уколола!"

Ссориться и браниться в первый день Рождества считалось большим грехом. В этот день, называемый еще днем милосердия, прощались все обиды, соседи угощали друг друга. Не обделяли и незнакомцев, особенно странников и бедняков. Московские цари ранним утром "тайно" посещали тюрьмы, одаривая колодников щедрой милостынью. Улицы наполнялись детьми: мальчики-христословы ходили по дворам со звездой и вертепом "Христа славить". Сам государь, окруженный толпою князей и бояр, ходил славить Христа к знатным вельможам, за что получал от хозяина подарок деньгами и рюмку водки - этот обряд был даже узаконен при Алексее Михайловиче. Известно, что Елизавета Петровна давала придворным певчим особое "славленное" жалованье. Те же из приближенных, кто уклонялся от славления, наказывались батогами...

Следует, однако, признать, что благочестие русских святок вовсю переплеталось с буйным разгулом. Самый вечер рождественского сочельника часто называли колядами - слово происходит от латинского kalendae, то есть точка отсчета года. Некоторые авторы, правда, настаивают на том (и мы с ними не спорим), что Колядой у славян-язычников звалось божество, символизирующее мужское начало. Официальная церковь всегда противилась проявлению пережитков, уже в Кормчей книге (1282 г.) мы читаем, что "святые отцы не повелевают творять на праздникы Дионисовы пляшюще... яже ныне творят селяне". "Стоглав" (сборник постановлений московского церковного Собора 1551 г.) также констатировал с неодобрением: "В Навечерии Рождества Христова мужи и жены и дети... глумы творят всякими играми и песньми сатанинскими и многими видами скаредными". "Душепагубный грех, масководство и надевание звероподобных харь" указом пытался отменить патриарх Иоаким в 1684 году - но и у него ничего не вышло.

На святках весь христианский мир, казалось, терял свою устойчивую структуру: оживали домашние божки, небо сливалось с землею, мертвые приходили в гости к живым. А главное - "дьяволы рыскали по улицам, терзая, муча и увлекая встречных и поперечных". И для того, чтобы створожить от себя эту нечисть, необходимо было ей уподобиться - надеть маску...

Колядовать начинали дети, молодые парни и девушки: ряженные в вывернутые полушубки и жутковатого вида маски, они ходили от дома к дому, распевая нескончаемые колядки (смысл которых современному человеку едва ли будет понятен), получая за это от хозяев монетки, обновки, дешевые украшения. Посыпали снег крашеным мелом, разбрасывали цветные лоскуты - в знак грядущего цветения полей. Вечерами жгли Снежную Бабу, Зиму-Барыню, обложив ее соломой, подожженной "новым огнем", катались на санях, валяли друг друга в снегу, водили хороводы, гоняли горящее колесо... "Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа были увеличены еще пришедшими из соседних деревень. Парубки шалили и бесились вволю", - отмечал в своей бессмертной повести Гоголь. Да что парубки! Набожный Иоанн Грозный (под "патронажем" которого, как это ни парадоксально, вышел "Стоглав") "маскировался со своими опричниками, подобно скоморохам, и даже казнил К. Репнина за то, что тот не надел личины" (Карамзин).

Царь Алексей Михайлович, правда, издал грамоту о Коляде, запрещая под страхом великой опалы творить в святочные дни какие бы то ни было неистовства. Однако сын его, реформатор и прогрессист, пренебрег заветом отца - учинял "затеи" в царских теремах, где царевны, одетые русалками, святочничали с верховыми, сенными девушками и боярынями. Не боясь навлечь гнев уважаемой им Европы, Петр "наряжал Зотова папою, а других своих любимцев кардиналами".

Непременным занятием, конечно, были гадания. Гадали и стар, и млад. Но если старшее поколение волновал в основном прогноз на будущий урожай, то молодых занимали вопросы интимного плана - девицы поголовно гадали о суженом-ряженом. Гадали на коровьей коже, на лошадях, на воде, на ступеньках, на углях, на луковице, на бобах, на кольце, хлебе и крючке, на горохе, на орехах, на перекрестке в полночь, на воске, олове, свинце, на полотенце, на картах, на курице и петухе, у ворот, у церковных дверей, у омета соломы, ложками, соломой, поленом, башмачком, лучиной, топором, ключом, по священной книге, по лаю собаки, по костям ягненка, по сковороде и по кофейной гуще, подслушиванием, на зеркалах, приглашением ужинать, у бани. Последний способ носил несколько рискованный (или раскованный) характер. Отворив дверь бани, девицы задирали подолы и обращались к притаившемуся впотьмах домовому: "Шани (то есть попотчуй) меня, мани меня по голой попище мягкой ручищей". Или еще лучше: "Мужик богатый, ударь по жопе рукой лохматой". Домовой не заставлял себя долго ждать. Если чувствовалась мохнатая рука, то предполагался богатый жених, если голая и холодная - бедный, шершавая - с характером. Гадать следовало на протяжении всех святочных вечеров, но самыми действенными считались канун Нового года и канун Крещения.

Встреча Нового года (который с 1700-го стал выпадать на святочный день 1 января) чем-то напоминала празднование Рождества. Предновогодний вечер не зря на Руси назывался Василием Щедрым, или Василием-свинятником: хозяйка выставляла на стол все самое лучшее, что имелось в запасах, и так же, как на Рождество, главным кушаньем был поросенок, которого зажаривали целиком: "Свинку да боровка для Васильева вечерка". Откушав, соседи ходили друг к другу в гости под видом "сеятелей" - бросали горсть земли и зерно в красный угол, где с Рождества стоял Сноп-Прадед, Свар-Сноп. И ни в коем случае нельзя было отдавать долги - чтобы потом весь год не расплачиваться. Поутру же мужики, испив снеговой воды с "каленого железа", дабы не ломило в костях, отправлялись на ярмарку - товар отдавался за бесценок, никто не смел торговаться, ибо в первый день года "дорог почин". поделиться

Apple press

15.01.2004